Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых

— Закрыто изнутри было. Так что, может, мы и не одни. Поглядывать надо.

— По нынешним временам всю дорогу поглядывать надо, — отвечает Надежда.

Убедившись, что Дмитрий дошел до двери, Ильяс присоединяется к Сереге, удобно пристроившемуся на крыше.

— Володя, Надя, останьтесь у машин!

— Ладно.

— Остальным — цепью, аккуратно, под стеллажи посматриваем. Доктор, не спим: коли камеру в руку взяли — сняли все, что видим.

— И растения?

— И их. Черт его знает, что понадобится. Не расстегиваться! Сам вижу, что здесь тепло. Но пока не расслабляемся, лучше попотеть. Кто его знает, что тут за комиссия по встрече.

Снимаю по возможности так, чтобы потом можно было разобрать все в деталях. В гипермаркете тепло, света много. Я замечаю, что горят лампы. Пахнет землей и свежей зеленью…

Потихоньку продвигаемся из зала в зал. Зелень, рассада, горшки, кашпо, саженцы, удобрения… На мой вкус, кроме рассады клубники и саженцев яблонь, ничего толкового здесь нет.

— Я ж говорю, тут кто-то живой есть, — уверенно говорит Дмитрий.

А я открываю рот довольно неприлично.

Совершенно неожиданно для огородного магазина оказывается, что сразу за всякой халтурой в виде скульптур для сада, сделанных достаточно аляповато, открывается здоровенный отсек с аквариумами.

— Ну рыбки-то хоть и живые, но им вроде не по чину, чтоб ты так о них говорил.

— А я не про рыбу. Аквариумы в полном порядке, зелень в полном порядке. Значит, за ними всю неделю кто-то ухаживает.

— Зомби-вегетарианец?

— Это вряд ли. Скорее кто-то из сотрудников.

— Эй, тут крысаки! — окликает Саша. Он с краю в цепочке и что-то там усмотрел. — И кролики!

Если при слове «крысаки» мы все ощетинились, то «кролики» как-то сразу успокаивают. Оказывается, рядом с аквариумами (я как раз снимаю здоровенный стеклянный куб, в котором переливается, проплывая, стая крупных рыбешек, похожих по абрису на пираний) еще и отдел с животными. Лошадей там, правда, нет, что вполне было бы в духе сада-огорода, но зато есть самые разношерстные крысы-мыши, шустрые пасюки, меланхоличные белые, четыре здоровенных кролика, сидящих по одиночке в своих плексигласовых клетях, черепахи, еще какая-то живность.

— Дмитрий прав. Крысы без воды дохнут за сутки. А поилки у них полные. Явно недавно заливали. И животные все сытые и спокойные. Вон у кроликов сено в подстилке. Эти соломорезки за неделю бы все подчистили. Жрут они много и все время.

— И попугаи тоже в порядке.

— Отлично. Значит, кроме ветеринара и дальнобоя мы сегодня еще и ботаников найдем. Ищем аккуратно и не расслабляемся. Нечего на попугаев пялиться.

В ответ на слова Николаича из угла доносится отчетливый ехидный хохоток. Или хихиканье. Старшой хмурится, и мы двигаемся туда. Очень быстро становится ясно, что человек там усидеть не может. Вместо человека находим десяток каких-то грызунов. Я лично таких первый раз вижу. Один сидит у переднего стекла — и нагло хихикает.

— Пакость крысомордая, — в сердцах говорит Николаич.

— Дегу, — читаю я на этикетке.

неожиданно даже для самого себя выдает Семен Семеныч.

— Это кто такие стихи придумал?

— Поэт Антон Чеботарев.

— М-да, поэтов развелось… А грызуны — это хорошо. Посмотрю я на тебя, хохотун, когда к Кабановой попадешь, — мстительно говорит Николаич.

Оказывается, мы прошли половину магазина и, выйдя из прохода, видим, что еще идти и идти. Зато находим кафе. Стойка, к слову, совершенно пустая — никаких зачерствевших булок и засохших салатов.

— Ну вот, по кофейку — и перекур.

— Ага. Доктор, если мы опоздаем на семинар, это очень катастрофично?

— Не знаю, смотря о чем говорить будут.

— Получается так, что не опоздаем, тут беспокоиться не о чем. Кронштадт сообщил, что часа на два научная деятельность задержится. К ним прибыли две большие партии раненых, и там работы теперь медикам непочатый край. Много тяжелых.

— Это они что, о наших? — встревоженно спрашивает Семен Семеныч.

— Не, наши прибыли еще до того пожара в борделе, с ними-то как раз все в порядке. Куча раненых с зачистки дома в Кронштадте — нарвались на метаморфа, судя по всему. Да и крепость удружила — эти придурковатые смельчаки в зоопарке что-то такое учудили, что вернулась половина, причем драная. Тех, кто с укусами, Кронштадт отказался принимать, оставили на карантине, а остальных раненых эмчеэсовцы свезли.

— Ну как Михайлов и говорил…

— Получается так.

Семен Семеныча явственно передергивает.

— Что?

— Прозектора упокоенного вспомнил. Братец докторский, когда его вскрывал, все время чертыхался. Видок-то был тот еще, хорошо, по морозцу его утомили. А в тепле представляю, что он мог наворочать.

— Зубы?

— И зубы. И когти. Самые настоящие — на манер кошачьих причем, кривенькие.

— Что, и втягивались?

— Насчет «втягивались» врать не буду, но не как у собаки. Острые и кривые.

— М-да…

— У покойников, к слову, ногти еще неделю растут. И волосы.

— А у морфов копи…

— Ладно, поговорили, и хватит. Кофе выпить и впрямь неплохо. Я с Семен Семенычем гляну, что там на кухне. А вы пока покричите, может, кто и отзовется. Живые тут точно есть или до недавнего времени были. Если сами не вылезут — их дела. Вылезут — поговорим. Сетку присмотрели? Еще чего хорошего?

— И сетку, и инструменты. Ну и, раз вы говорите, что грызуны нужны, то и их тоже.

— Получается так. Ну пошли.

Орем недолго. Минут через десять Николаич с напарником вытаскивают весьма приличный набор всяких пирожков, разогретых в микроволновке. На кухне оказалось довольно много продуктов, в основном готовых — только разогреть. Находится кофе и чай — причем отдельно Николаич отмечает, что вода была уже горячей.

Площадка кафе квадратная, окружена всякой зеленью в кадках, — в общем, если абстрагироваться от реалий, можно представить, что сидишь этак где-то в кафешке на пляже Рио-де-Жанейро… Или Буэнос-Айреса…

Но от реалий никуда не денешься, потому садимся в центре площадки, чтоб держать окрестности под присмотром.

Чуждый излишествам, Николаич подогрел каждому по три пирожка — довольно оригинальных на вид. Во время еды оказывается, что тот, который длинный, — это с ветчиной, а два квадратных — с сыром.

— На кофе не налегайте, — деликатно замечает Семен Семеныч, — нет у них тут куда посетителям гадить. А в горшки как-то невежливо.

— Как — нет?

— Ну так вот, нет здесь туалетов.

— Ну а местное-то чудище как же?

— Это которое?

— Да то, что тут все в порядке содержит. Похоже ведь на сказку, как в «Аленьком цветочке»: все в порядке, еда, питье, а кто все это делает — неведомо… Вот, кстати, и аленькие цветочки. — Саша невоспитанно показывает пальцем в кучу цветущих кактусов.