Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых

Экзамен на оружие успешно сдает и мужик со второй машины, он тоже получает ПМ с десятью патронами. А вот и наконец соизволивший вылезти из своей затонированной рубероидом «девятки» фуфел. Он начинает не по-людски — банально наехал на Николаича с дурацкими претензиями и требами — оружие не просит, а требует.

— С чего бы это я тебе должен оружие давать?

— А с… ли не должен? Ты, папаша, имеешь стволы, этим вот уже дал, так… мне не дать?

— Да причин не вижу давать тебе ствол.

— Да что, старый, какие… причины? Им дал, и мне давай!

— А ты оружие в руках-то держал?

— Твою мать! А то нет! Да я…

— Ладно, держи ствол.

— О, правильная волына. Ништяк, папаша.

— А как насчет спасибо?

— Ты что, старый? Я тебе что, сявка какая-то?

— Ладно, ладно, не размахивай стволом…

— Не сеы! Я праильный пацан, все ништяк будет, папаша!

Гордый обладатель ствола шествует к своей телке, а Николаич, подмигнув, тихо говорит:

— Совсем склероз замучил, забыл я в магазин патроны вставить…

— Ну я так думаю, оно и к лучшему. Праильные пацанчики и так разрулят.

— М-да, сокровище нам Левенгук сосватал.

— Не, Левенгук — это который микроскоп изобрел.

— А, одна дивизия…

— Что-то вы сегодня пээмы раздаете. Вроде ж сами так поставили, что ПМ — престижнее ТТ?

— Действия руководства не обсуждаются.

— Ну так я и не обсуждаю…

— И прекрасно. Эти пээмы хоть и новые по году выпуска, но ушатанные до безобразия.

— Хуже пакистанского ТТ?

— Нет, пострелять еще постреляют, но престижа в них ровно никакого. Такое неухоженное оружие не красит. Ладно, поехали. Сейчас пойдем медленно — объектов для разведки много.

Расходимся по машинам.

Колонна медленно выкатывается с парковки. Парень машет нам рукой и залезает в «жигуль» у дверей…

— Вот ведь Адам с Евой в райском саду. Или огороде? А вместо Змея — Ырк. Даст он еще пареньку дрозда, — философски замечает мудрый Семен Семеныч.

— Ревновать будет?

— Вне всякого сомнения. А ревность — страшная штука! Хотя бы и у крыса.

— Ну да и оперы, и балеты, и всякие другие произведения…

— Про крыса? — заинтересовывается Саша.

— Нет, про ревность… Вот, к примеру:

— Откуда вы такие песни выкапываете, Семен Семеныч?

— Отец с приятелями пел, когда поддавали, Александер. Я вам еще и вечером спою — любимую, про Отелло!

— Кстати насчет вечера. Вы что дальше планируете?

— Это о чем вопрос?

— Вы в нашу команду не хотите вступить?

— Мой дед отломал на двух войнах — финской и Великой Отечественной. Так вот он мне категорически запретил вызываться добровольцем. И сам добровольцем никогда не вызывался. «Они потому вызываются, — говорил дед, — что понятия не имеют, на что идут. Потому и погибают, и дело заваливают, что не готовы они к тому, что их ждет. Приказ исполнять надо точно, а лезть куда не звали — глупость». Так что по завету деда добровольцем не полезу, хотя ребята вы симпатичные. Вот прикажут, тогда дело другое.

— Ясно.

— Тут еще деталька в пейзаж — сын и сосед. Мне сейчас нужно будет из шкуры вывернуться, а медикам потрафить. Денег уже никто не возьмет, а что им нужно — черт их знает. И пока сына на ноги не поставят, вы уж, ребята, не взыщите, а я весь в распоряжении больницы. На это время «Я — раб лампы». Такие дела. Кстати, доктор, а что им там может пригодиться? Может, мы и поглядели бы по дороге-то? Чтоб не с пустыми руками ехать.

— Ну откуда я знаю, что им там может быть нужно?

— Э-э-э, доктор, нехорошо так по-детски хитрить. Я ведь и у братца вашего узнавал, и у ребят из команды. Есть у вас с больничными зацепки-завязки, и кореша ваши там работают — в немалых креслах сидя. Я человек памятливый и благодарный, так что не сомневайтесь. И Мишку таким же воспитал. И к слову, спасибо за то, что все путем сделали — и эвакуировали, и на стол без проволочек…

— Так я и не хитрю. Знакомые там есть, не отказываюсь, а вот насчет моего всесилия и всезнания — это через край хватанули. Я серьезно понятия не имею, что им там надо. Может, компьютерный томограф, а может, простыней новых…

— Компьютерный томограф мы не потянем. Здоровый больно. И демонтировать небось спецы особые должны.

— И монтировать, и эксплуатировать. Это я так, для примера.

— А может, позвоните?

— Ну позвонить-то почему и не позвонить… Попробую.

Проба проходит неудачно — удается дозвониться только до секретарши, и она объясняет, что сейчас «такое творится, такое творится, что из врачей позвать некого».

Ясно, что она со своей колокольни просит привезти ксерокс и канцбумпринадлежностей. Семен Семеныч загорается насчет и этого заказа, но загорается ненадолго — пока не объясняю, что как раз с канцбумом в Кронштадте все в порядке: офисы там были, а вот офисная деятельность пока закончилась, и, наверное, на большой срок.

Саша, оторвавшись от рации, командует:

— Мы на КАД. Доктор с камерой в головной УАЗ, к нам на замену Ильяс.

— А остальные куда?

— Будучи в прямой видимости, посмотрят, что у комплекса заправок и гипермаркетов внизу на Таллинском шоссе. Все примазавшиеся остаются с нами.

Ишь заговорил репродуктором…

Выбираюсь с камерой, вприпрыжку бегу к УАЗу. Американец попер куда-то по развязке — явно вопреки знакам. За ним дисциплинированно «жип широкий», «хонда» Бистрема, «форд» его знакомца. Тонированная «девятка» остается на месте.

Забираюсь в УАЗ. После кабины американца как-то очень тесно и холодно.

Следом за нами идет милицейский рыдван, потом внезапно увязывается и «девятка».

— Хе. Чую всеми фибрами организма, увидим мы сегодня незабываемый балаган! Весь вечер на манеже «девятка» с двумя укатайками! — ядовито говорит Николаич.

— Вы им приказали ехать наверх?

— А то ж! И был послан просто так, без затей…

— И стерпели?

— Не вечер еще. Да хрен с ним, мудилой. Этот завод снимать, пожалуй, стоит — он был на последнем издыхании, а забор качественный. Получается так, что временную базу можно поставить в случае чего тут удобно.

— А что здесь выпускали?

— Электронику всякую. Но не заладилось, прогорели. Людей выставили за ворота, ворота заперли, так что и чистить тут, скорее всего, немного придется… Тьфу-тьфу-тьфу… Ага, наши вышли на позицию, нас прикрыли…

Жужжит рация. У Николаича не слышно толком, что ему говорят, не как у Саши. Но он, выслушав, сам информирует:

— Шлиппенбах предупредил, что тут где-то рядом звероферма. Ежели увидите зверюшку типа хорька или еще чего меховое, бойтесь. Завод сняли на камеру?