Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых

— Нет, не успел.

— Так снимайте. Чего же вы мешкаете.

— Готово. Еще бы вперед проехать.

Малым ходом катим вдоль фасада магазина. По уму, неплохо бы глянуть, что там сзади творится, но лезть в хаос наперекосяк забивших стоянку машин неохота. Их не так и много, но стоят они крайне неудобно, — наверное, пытались объехать пробку на шоссе…

— Интересно, а кто тут так дорогу расчистил? Танк?

— Думаю, что скорее какая-то дорожная штука типа грейдера «кировец». Танк бы что-нибудь да сплющил, а тут все сгребли с дороги на обочину. Сняли?

— Снял. Напротив салон «Хонды»?

— Он самый. Но там наш дозорный доложит, что да где. Я смотрел — он туда похрял.

— Теперь мы куда?

— За пост ГИБДД. Там заправки, авторемонт и еще всякое.

На посту машины вообще кучами. Глаз цепляется за яркое пятно — милиционер в жилете с отражателями, лежит ничком, рядом валяется рваная кобура от «Макарова». Голова у мента какого-то странного вида — маленькая, желтая и совершенно лысая. Когда проезжаем рядом, вижу, что просто его уже объели до голого черепа и какая-то мелкая живность копошится там, где шея переходит в грудь. То ли крысы, то ли эти… хорьки…

— Притормозите. Снимать его?

— А зачем? Тоже невидаль. Что у утопленников, что у прочих, кого всякая мелкая живность обгрызла, жрать их начинают с мягких тканей — глаза, губы, лицо, потом жрут шею и в грудную клетку лезут. И у этого тоже. А оружие с него уже сняли. Поехали, нечего тут таращиться…

Действительно, диво-то…

Когда уже едем обратно, убедившись, что заправки целы и чем дальше к городу, тем все больше и больше зомби, Семен Семеныч устами Саши сообщает: по дороге можно заскочить на армейский склад техники неприкосновенного запаса.

Николаич уточняет, где сворачивать, потом очень недолго катим по проселочной дорожке, пока не упираемся в ветхий деревянный забор с колючкой наверху. Сотня метров вдоль серого дощатого забора — распахнутые настежь ворота.

— Интересное кино, — замечает Николаич.

На огороженном забором пространстве прямо под открытым небом стоят зеленые армейские машины. Частью, как успеваю заметить, прямо на своих колесах — не вывешенными. Тут и медицинские уазики — «буханки» и «шишиги», и КамАЗы с кунгами. Медленно катим, снимаю все максимально старательно.

— Может, вы остановите да я пешочком пройдусь — так все ж потряхивает.

— Ничего, ничего, общая картина ясна. А на входе от нас какая-то тварь в кусты шмыгнула — то ли собака небольшая, то ли хорь отожравшийся. Не стоит рисковать-то.

Вид у техники грустный — выцветший, пошарпанный. У некоторых машин даже стекла выбиты. В центре стоит жилой как будто домик, но оттуда никто не высовывается…

И нам там пока делать нечего. Единственное, что может быть еще интересным, — ряд запертых голубых контейнеров…

— М-да, могучий НЗ…

— Получается так, что смотреть надо. Те же кунги на КамАЗах мне лично понравились. Возможно, что техника еще ремонтопригодна… Все? Снято?

Снято. И мы выезжаем на Таллинское.

— Чудится или визжит кто?

— Где?

Николаич глушит двигатель. Действительно, вроде как визжит человек.

— Справа?

— Мне тоже так кажется.

— Не наши ухари «патсаны»?

— «Патсаны» так конкретно не визжат!

— Ну это как сказать. Там же с ним девка еще была.

— Нужна ли нам девка?

— Девки всегда пригодиться могут. Хотя если она под стать своему корешу…

— Да, Шлиппенбах ее так и рекомендовал.

— Ну что, кидаемся на выручку прекрасной даме?

— А надо ли? «Патсана» схарчили, доигрался член на скрипке. Девка вне себя, визжит, привлекает к себе всех, кто ходить может, скакать и прыгать. Сама она без мозгов. Делать, скорее всего, ничего не умеет, кроме как на понтах оттопыриваться да еще тусить не по-децки…

— Ну, может, еще родить сможет…

— Доктор, вы сами верите, что при такой правильной пацанской жизни девка здорова будет? Ладно, если у нее хватит мозгов бежать к нам, поможем. Если она куда-то понеслась в другое место, я ее по всем этим закоулкам искать не собираюсь.

Николаич берется за рацию:

— Ильяс, что наблюдаешь?

— Наблюдаю деваху. Оп, шайтаньга, уже не наблюдаю.

— Схарчили?

— Нет, она подалась через дорогу мимо АЗС, туда, где всякие домики.

— Сейчас ее видишь?

— Не-а. Там не просматривается.

— Получается так, доктор, что не судьба ей с нами ехать. Хватит мозгов до Мака добраться целой, глядишь, кто и подберет…

— Меня больше интересует, кто «патсана» сожрал.

— А нам не один черт? Шустрик или морф. Все, поехали…

Стоящие на ветру у перил КАДа попивают кофеек и что-то жуют. Правда, в бинокли тоже смотрят. Причем разделили территорию по секторам и ведут круговое наблюдение. Мне страшно интересно, перепутает кто из стоящих бинокль с кружкой и не попытается ли напиться из бинокля или приложить кружку к глазам. Но никто предметы не путает…

— Сейчас доедайте, проглоты, да догоняйте — мы вперед проскочим. НЗ снять сбоку. Будем в прямой видимости.

Сверху с приближением база армейского НЗ тоже не шибко впечатляет. Но, учитывая, что кому-то, вероятно, надо будет тут работать, заснять надо внятно, до деталей.

Наши пока не двинулись с места. Потому раз гора не идет к Магомету, то Магомет едет ругаться с горой. Ну или хотя бы ее поторопить.

Судя по тому, каким чертом подлетел Николаич к группе наших компаньонов и как вдарил по тормозам, намерения подтянуть дисциплину у него были самые серьезные. Но ничего не вышло, потому как одновременно с визгом тормозов совсем рядом, прямо в салоне машины за нашими спинами, раздался резкий крик:

— Херрасе!!!

Подпрыгиваем с Николаичем синхронно, как герои комичного мультфильма. Крик раздался над ухом, но нас-то всего двое в салоне машины. Лезем смотреть, кто орал.

— Чертов ара! Напугал до усрачки!

Мы и забыли, что у нас под одеялом сзади клетки с птицами. Выражение морды, да нет, скорее, лица у благородного попугая, возмущенное. Он просто кипит от негодования! Николаич конфузится под выразительным взглядом, снова накрывает клетки одеялом и, пряча свой конфуз, говорит:

— Вот раньше эти птицы кричали: «Пиастры»! — а сейчас кричат: «Херасе!» Куда катится мир!

— Да уже прикатился, чего уж тут…

Колонна трогается.

Оказаться снова в теплой кабине американца после продутой насквозь уазовской клетушки приятно. Николаич под предлогом заботы о тропических птицах избавился от клеток, теперь они у нас в кабине. Рассказываю об инциденте.

Спутники тихо веселятся, пока я пытаюсь найти объекты для съемки. Кроме небольшой фермы тут особенно-то смотреть не на что — поля, вдали взлетная полоса аэропорта Пулково, всякие полетные причиндалы для вывода самолетов на глиссаду, а еще дальше Пулковские высоты. Слева Ульянка — городской район, отделенный от нашей КАД рельсами железной дороги и станцией с тем же названием Ульянка.