Анатолий Радов - В зеркале заднего вида

Там кто-то есть, прямо напротив меня!

Семён судорожно сглотнул, но уже совсем не так, как за несколько минут до этого, думая о блондинке из квартиры напротив.

Да ну, не может быть. Кто тут может стоять?

Дрожащими руками он достал из коробка последнюю спичку и осторожно провёл серой по черкашу. Спичка зашипела, и принялась миллиметр за миллиметром отвоёвывать пространство у темноты. Сёмён напряжённо смотрел прямо перед собой.

А если т-тут и в самом деле кто-то есть?

Спичка перестала шипеть, и маленький огонёк захватил всё пространство, оставив нетронутыми только дальние углы. Перед Семёном и в самом деле стоял человек, и этим человеком был... он сам. На Семёна испуганными глазами смотрело его отражение.

Тьфу ты. Так и до инфаркта недалеко .

Семён вместе со своим отражением натянуто улыбнулся и медленно перевёл взгляд на тумбочку. Но одновременно с поворотом головы внутрь него ворвался животный страх. Он резко вдохнул, и его рот сам по себе оскалился, почувствовав угрозу. Спичка больно обожгла пальцы, он дёрнул рукой, в лопатке хрустнуло, и он, развернувшись, бросился к лифту.

Лифт ушёл наверх!

Семён вдавился в кнопку и глубоко задышал.

Может, мне показалось? Это всё огонёк спички!Он дрожал!

Наверху сладко ухнул лифт и стал неспеша приближаться.

Или он не повернулся? Господи, он не повернулся?

Семёну хотелось оглянуться и посмотреть, что у него там, за спиной, но он не мог себя заставить. Наконец подошёл лифт, и не дождавшись пока створки полностью разъедутся, он боком протиснулся в кабинку. Сразу же нажал на девятый, и прислонившись спиной к стенке, нервно рассмеялся.

Вот это я трус. Если б жена увидела, ржала бы час.

Семён провёл рукою по лбу, но лоб был сухой.

Странно. Странно... что я так испугался. Ведь показалось. Сто пудов показалось. Это всё из-за этих долбаных соседей. Может от сексуального перевозбуждения галюны случаются? Да и чего там, в темноте ползать? Спичка дрожит, тени движутся, нафик. Элитный дом называется, половина лампочек перегорело, а заменить некому. Блин, а ведь придётся снова вниз ехать. Что я жене скажу? Там отражение какое-то не такое? Да она меня до смерти гноить потом будет. Трус. Может сказать, что тумбочку уже увезли? А если проверит?

Лифт остановился, и Семен, погружённый в вопросы, прошёл в ванну. Включив холодную воду, он принялся усердно умываться. Из кухни тянуло чем-то вкусным, приятно щекотя ноздри и желудок. Семён поднял глаза и посмотрел в зеркало. Потом медленно повернул голову влево, вправо. Резко мотнул вверх. Отражение безупречно копировало все его действия.

Да я гоню. Нет, так не пойдёт. Нужно успокоиться.

В ванну заглянула жена, вытирая руки о фартук.

- А где тумбочка? На площадке оставил?

- Да там, в подвале, темно, блин. Я коленкой ударился, – Семён усиленно потёр ладонью по левой ноге. – Щас фонарик возьму и притащу твою тумбочку. Нафик она вообще нужна? Она ж пошарпаная вся.

- Лизочка сказала, что такие сейчас в самой моде.

- Кто-о? – спросил Семён, напрягая память.

- Соседка наша, Лизочка.

А, ну да! Он же назвал её Лизочкой, точно!

- А ты что, знаешь её? – Семён почувствовал дрожь слабости в коленях, и одновременно нарастающее недовольство, где-то в районе кадыка.

- Конечно. Мы вчера познакомились. Мы вместе с ней и в подвал ходили. И она сказала, что такую тумбочку выкидывать глупо.

- А почему ты мне ни-че-го об этом не сказала?

А нахрен же они тогда меня приглашали? Без-же-ны. Или это что, их какая-то дурацкая проверка? Так я ж не кобель какой-то, чтобы меня проверять.

Семён ещё раз плеснул холодной водой в лицо и закрутил кран.

- Где у нас фонарик? – резко бросил он, поворачиваясь.

- А я откуда знаю? – недовольно ответила жена.

- А-а, в прихожке, – Семён протиснулся мимо жены, зацепив своим животом её.

Растолстела дура, дальше некуда. Поучилась бы лучше у этой Лизочки, как фигуру сохранять.

- Ничего попросить нельзя. Тумбочку, и ту принести назад не может. С самого утра прошу, а ему хоть бы что! – потихоньку распалялась жена.

Да заткнись ты уже. Тумбочку ей вздумалось назад притащить. Лизочка ей посоветовала. Ути-пути. Лизочка, значит. Вот если всё срастётся, оттрахаю я твою Лизочку по самое не хочу. Подругу она себе нашла.

- И за что мне такое наказание. Вон, у соседей, наверное же, всё не так. Посмотри на Лизочку, живёт женщина, радуется.

Семён зло посмотрел на жену, хотел было сказать, что Лизочкин муж пригласил его десять минут назад в гости без-не-ё, но передумал. Всё-таки, вдруг всё ещё срастётся. У этой Лизы задница просто супер, такую грех пропустить.

Он покопался на антресолях, нашёл фонарик, и уже с ним вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Краем уха услышал, как тихо щёлкнула дверь соседей.

Неужели, подслушивают? Лизочка? Все вы бабы одинаковые, всем бы на чужие спектакли смотреть. Ну ничё, Лизочка, в кровь расшибусь, но оттрахаю тебя, за эту тумбочку.

Зло плюнув на пол, он надавил на красную кнопку, и отпустил только когда двери лифта перед ним распахнулись. Он нервно шагнул внутрь.

Если там, в подвале, что-то не так, я вниз больше не поеду. Ни за что.

Лифт, поскрипывая, медленно пополз к подвалу. Семён лихорадочно постукивал пальцами по стенке, почему-то, чем ниже спускался лифт, тем живее ворочались в голове сомнения.

Он всё-таки не повернулся. Чёрт его дери!

Да нет же. Пламя колыхнулось и там что-то дёрнулось. Тень, ещё что-то. Какая разница. Это всё спичка.

Лифт остановился, и Семён включил фонарик.

Надо сразу, чтобы потом вдруг чего не случилось. Надо успокоиться. Сейчас сам себе такого навнушаю, что...

Но волосы на голове всё же неприятно шевельнулись.

У меня уже такое было. Точно, вспомнил! Я тогда рыбачил... хотя рыбачил, это громко сказано. Шатался с удочкой от речки к речке, от озерка к озерку, километров на тридцать от города ушёл. Да, и тогда, возле той лесополосы... что-то там было. Что-то в ней, за деревьями. Потом же, когда отошёл подальше, пропало ведь. Значит, что-то было? Значит, дело не во мне, не в глюках?

Семён неспеша подошёл к третьему, погружённому в полную тьму помещению, и посветил внутрь фонариком. Трюмо.

Ёханый бабай, так это значит отражений вообще было три. Не мудрено, что показалось чёрти чё. В полумраке, три отражения, хм.

Семён почувствовал, как напряжение, а с ним и страх, отступают. Вот же в чём проблема, не просто зеркало, а трюмо!

Светя фонариком, он прошёл к тумбочке и постучал по ней кулаком.

- Ну, что, пора возвращаться домой? – громко спросил он, поглядывая краем глаза на три своих отражения.