Анатолий Радов - В зеркале заднего вида

Чтобы вытащить её, нужно повернуться к ним спиной!

И что? Это только отражения.

Но их три!

- Да что я, не мужик, что ли? – спросил он вслух у самого себя, и быстро повернувшись спиной к зеркалам, схватился за одну из ножек тумбочки и потянул на себя.

Вытащить бы побыстрей.

Когда в его шею сдавливающей хваткой вцепилась холодная рука, он как будто был к этому готов. Не бросая ножки, он дёрнулся вперёд. Мозг заметался в поисках выхода. Он почувствовал, что сила тянущей руки намного превосходит силу всего его тела, но мозг нашёл решение. Семён бросил фонарик на пол и схватившись рукой за низ трюмо, потянул вверх. Трюмо стало наклоняться. Тот, кто был внутри него на миг растерялся и ослабил хватку, этого Семёну хватило чтобы вырвать из холодной руки шею, и схватив фонарик, откатиться метра на два. Выставив фонарик перед собой в полусогнутой руке, Семён задыхаясь от страха посмотрел в зеркала. Из них в него трижды всматривался он сам, с лицом покрытым от напряжения сеточками морщин. Красные глаза отражали зло и ненависть.

Сучий подвал, сучья тумбочка, сука Лизочка!

Семён увидел, как из центрального зеркала трюмо вылезла рука, и нервно пощупала воздух, а вслед за ней, разорвав гладь зеркала, как плёнку мыльного пузыря, в этот мир выползло и лицо. Его лицо! Тогда, он спиной попятился в центральное помещение, туда, где горит лампочка, где много света.

Он должен бояться света. Должен, чёрт его дери!

А лифт здесь?! Или уходил? Надо было слушать!

В освещённом помещении Семён вскочил на ноги и бросился к лифту. На шестнадцатом нажатии двери распахнулись, и он протиснувшись внутрь, надавил на спасительную девятку.

Наверх, нахер отсюда! Чтоб я ещё раз спустился вниз, хрен вам всем!

И только когда лифт перегружено, поскрипывая железными суставами, надрывно пополз вверх, Семён, ощутив себя загнанной в ловушку жертвой, обернулся. Три, покрытых от напряжения сеточками морщин, лица с красноватыми горящими глазами. Мужчины в дорогом сером пиджаке и джинсах, симпатичной блондинки и его... жены.

Мужчина протянул к его шее руку и сжал её с той же нечеловеческой силой, как и тот, из зеркала. И уже теряя сознание от нехватки воздуха и ужаса, Семён вдруг совершенно ясно понял, что, как не крути, но ему всё-таки придётся ещё раз вернуться вниз.

Сидя на корточках, Игорь пытался надеть извивающегося тонкого червя на золотистую «пятёрочку». Червь упорно и отчаянно сопротивлялся, дорожа своей бессознательной жизнью, и борясь за неё так, словно она представляла какую-то важную и незаменимую часть бытия, и стоило ей исчезнуть, как всё вокруг тут же полетит в тартарары, или сгинет в вихрях хаоса.

Игорь на несколько секунд отпустил червя, положив его на колено, пару раз плюнул на пальцы, и снова взялся за извивающуюся жертву. Теперь червь уже почти не скользил, и наконец-то, остриё крючка, проткнув его в самый «носик», как по маслу вошло внутрь. Червь на долю секунды оцепенел, словно удивившись, но тут же заизвивался с утроенной энергией, хотя скорее всего, даже не обладая и мельчайшими проблесками мысли, инстинктивно, он уже почувствовал свою скорую и неминуемую гибель.

Игорь взял в левую руку удочку и поднялся.

- Интересно, здесь вообще рыба есть? – подумал он, глядя на воду небольшого озерца, отражающую небо и плывущие в нём облака.

Облака плыли высоко и быстро, но внизу ветра почти не было. Изредка пробегало лёгкое дуновение, освежая, и оставляя на водной глади маленькие островки дрожи. Было жарко.

- А вдруг здесь нету рыбы? – подумал Игорь и усмехнулся. – Может и не стоило переться чёрти куда?

Но обмануть себя у него не получилось. Конечно, он любил рыбалку, и радовался когда случался хороший улов, и с наслаждением нюхал руку, когда снятая с крючка первая пойманная рыба уже хлёстко билась в садке, но всё же больше он любил другое. Ему как-то необъяснимо нравилось забредать во всякую глушь, подальше от людей, чтобы почувствовать себя один на один с природой. Здесь он словно становился другим. Его чувства обострялись, становясь такими же, как острия рыболовных крючков, слух напряжённо ощупывал непривычную тишину, а боковое зрение начинало замечать даже едва уловимое движение.

Он сделал заброс, и положив удочку на заранее воткнутую недалеко от берега рогатульку, закурил. Потянулось сладкое ожидание.

Озерцо выглядело загадочно, как и всё незнакомое. Обросшее густым камышом на той стороне и слева, здесь оно имело абсолютно голый, глинистый участок берега. От него тянуло привычным гниловатым запахом ила и разлагающихся растений. Насчёт глубины Игорь был в полном неведении, но не маленькая, это точно. Между поплавком и грузилом расстояние выставлено в метр, и поплавок отчётливо показывал, что до дна ещё кое-что есть.

- Может ещё метр, – подумал Игорь. – Хотя, вряд ли. Но метра полтора тут глубина запросто может быть. А может и все три.

Он задумчиво улыбнулся, не сводя глаз с красно-оранжевого поплавка, и автоматически стряхивая пепел щелчками пальцев. Ожидание было действительно сладким. Может именно из-за этого ожидания Игорь и уходил так далеко от тех прудов, берега которых постоянно облеплены рыбаками всех мастей и возрастов. Там он чувствовал себя как-то неловко, и не было у него никакого внутри интереса. Какая рыба может пойматься известно, вопросы о том клюёт или не клюёт доканывают, а здесь всё по-другому. И сама природа... на которой неизбежно становишься другим, настоящим.

Он вспомнил, как идя сюда, ему показалось, что кто-то смотрит за ним из лесополосы. А когда он проходил возле небольшого островка кустов, из них взмыли вверх с диким шумом две какие-то большие серые птицы. У него прямо дыхание перехватило от мощных хлопков их крыльев, а сердце затрепетало. Даже сейчас, вспоминая, он снова почувствовал холодок побежавший по спине.

- Вот оно, – дрожащей мыслью подумал он. – Вот оно, настоящее, то чего не бывает в городе. Глубокий, животный страх. Настоящая жизнь, самая что ни на есть настоящая!

Он вздрогнул, и улыбнувшись, заметил, что отвлёкся от поплавка. Снова уставившись на него, он принялся размышлять какая здесь может быть рыба. Карась? Этот точно здесь будет. Он везде бывает, даже в канавах у проезжих дорог.

Игорь вспомнил, как идя вдоль одной такой дороги, соединяющей два близких села, заметил в небольшой канаве, всего в полметра глубиной, целую стайку карасей. Двое из стайки были размером с ладонь, остальные чуть поменьше. Всего где-то с десятка полтора. Он долго наблюдал за ними, и даже хотел было поудить, но представил, как глупо будет это выглядеть для проезжающих, и затею бросил. В тот день он отыскал небольшой карьер, и к своему удивлению наловил там много крупных голавлей.