Стивен Кинг - Бессонница

Лоис, глухо: [О Боже… Один мальчик несколько раз кричал про волка…]

Клото: [Совершенно верно, Лоис.]

Ральф: [Эд уже заложил бомбу? Заложил, верно?]

Яркий свет озарил крышу, вытянув тени от кружащихся вентиляторов, как конфеты-тянучки. Клото и Лахесис взглянули на эти тени и повернулись к востоку, где краешек солнца показался над линией горизонта, с одинаковым выражением отчаяния.

Лахесис: [Мы не знаем, и это не имеет значения. Вы должны предотвратить выступление, и есть только один способ сделать это: вы должны убедить ваших активисток отменить появление Сюзан Дэй. Вы понимаете? Она не должна появиться сегодня вечером в Общественном центре! Вы не можете остановить Эда, вы не смеете приближаться к Атропосу, значит, вы должны остановить Сюзан Дэй.]

Ральф: [Но…]

Прервал его не усиливающийся солнечный свет и не выражение растущего страха на лицах маленьких лысых докторишек. Это сделала Лоис. Она положила ладонь ему на щеку и легонько, но уверенно тряхнула его голову.

[Хватит. Мы должны спуститься вниз, Ральф. Сейчас.]

Вопросы вертелись и жужжали у него в мозгу, как комары, но если она говорит, что времени нет, значит, его нет. Он глянул на солнце, увидел, что оно целиком очистило горизонт от тьмы, и, кивнув, обнял ее за талию.

Клото, с тревогой: [Не подведите нас, Ральф и Лоис.]

Ральф: [Прекрати болтать, коротышка. Нам предстоит не футбольный матч.]

Прежде чем кто-либо из них успел ответить, Ральф закрыл глаза и сосредоточился на падении обратно, в Краткосрочный мир.

Возникло то самое ощущение — щелк! — и в лицо ему ударил холодный утренний ветерок. Ральф раскрыл глаза и посмотрел на женщину, стоявшую рядом с ним. Лишь на мгновение он уловил ее исчезающую ауру, похожую на газовую накидку у бального платья, а потом перед ним очутилась обыкновенная Лоис, выглядевшая на двадцать лет моложе, чем была на прошлой неделе, и еще… Выглядевшая совершенно неуместно в легком осеннем плаще и прекрасном костюме для-визитов-к-больным — здесь, на покрытой асфальтом и гравием крыше больницы.

Ральф прижал ее к себе крепче, поскольку она начинала дрожать. Клото и Лахесиса нигде не было видно.

Хотя они могут стоять рядом с нами, подумал Ральф. И наверное, так оно и есть.

Неожиданно он вновь вспомнил те слова зазывалы — о том, что надо платить, если хочешь играть, так что заходите, джентльмены, и выкладывайте денежки. Только чаще не ты играешь, а тобой играют. Как это — кто ты? Ну конечно, фраер. И почему у него сейчас именно такое чувство?

Потому что многое ты так и не выяснил, произнесла Кэролайн в его мозгу . Эти парни провели тебя по интересным боковым тропинкам и удержали вдали от главной дороги, а потом стало слишком поздно задавать те вопросы, на которые им, быть может, не хотелось отвечать… и я не думаю, что это могло произойти по чистой случайности, а ты?

И он так не думал.

То ощущение, будто чьи-то невидимые руки подталкивают его к какому-то темному туннелю, где может случиться все, что угодно, теперь стало еще сильнее. Ощущение, что им манипулируют. Он чувствовал себя маленьким… уязвимым… и обманутым.

— Ч-что ж, м-мы в-вернулись, — проговорила Лоис сквозь слегка лязгающие зубы. — Как по-твоему, который час?

Похоже, было около шести утра, но, когда Ральф взглянул на свои часы, он не удивился, увидев, что они встали. Он не мог вспомнить, когда в последний раз заводил их. Может быть, во вторник вечером.

Вслед за Лоис он взглянул на юго-восток и увидел Общественный центр, стоявший как остров посреди океана автомобильных стоянок. При раннем утреннем солнечном свете, яркими полосами отражавшемся в его причудливо вырезанных окнах, центр был похож на увеличенную копию здания, в котором размещался рабочий кабинет Джорджа Джетсона из мультфильма. Отвратительный «мешок смерти», окружавший его всего несколько мгновений назад, исчез.

О нет, не исчез. Брось дурачить себя, приятель. Быть может, ты не в состоянии видеть его сейчас, но он там — это точно.

— Рано, — сказал он, прижимая к себе Лоис еще крепче, и очередной порыв ветра откинул ему волосы — волосы, среди которых теперь было не меньше черных, чем седых, — со лба. — Но думаю, скоро уже станет поздно.

Она поняла, что он имеет в виду, и кивнула.

— А где Л-лахесис и К-к…

— Наверное, на том уровне, где ветер не отморозит им задницу. Пошли. Давай отыщем дверь и уберемся к черту с этой крыши.

Она задержалась еще на мгновение, хотя и дрожала, и окинула взглядом город.

— Что он сделал? — тихим голосом спросила она. — Если он не заложил там бомбу, что же он мог сделать?

— Может быть, он все-таки заложил бомбу, а ищейки просто еще не обнаружили ее. А может, там нечто такое, на что собаки не натасканы. Скажем, канистра, спрятанная в стропилах, — какая-нибудь маленькая гадость, которую Эд соорудил в своей ванной. В конце концов он зарабатывал на жизнь химией… По крайней мере до тех пор, пока не бросил работу и не стал профессиональным психопатом. Может, он собирается потравить их газом, как крыс.

— О Господи, Ральф! — Она прижала ладонь к груди и взглянула на него в отчаянии.

— Пошли, Лоис. Давай убираться с этой чертовой крыши.

На сей раз она послушно двинулась за ним. Ральф повел ее к двери, которая… Он горячо надеялся, что она окажется незапертой.

— Две тысячи человек, — почти простонала она, когда они добрались до двери. Ральф испытал облегчение, когда ручка легко повернулась под его рукой, но Лоис обхватила его запястье холодными пальцами, прежде чем он успел открыть дверь. Ее лицо осветилось страстной надеждой. — Может быть, те человечки лгали, а, Ральф? Может быть, у них свое шило в мешке… Что-то такое, что мы никогда не сможем понять, и они солгали.

— Я думаю, что они не могут лгать, — медленно произнес он. — Вот что самое поганое, Лоис, — я думаю, они не способны лгать. И потом, есть еще это. — Он указал на Общественный центр, на грязную мембрану вокруг него, которую они не видели, но оба знали, что она все еще там. Лоис не обернулась в ту сторону. Вместо этого она накрыла его руку своей холодной ладонью, толкнула дверь и начала спускаться вниз по лестнице.

Ральф приоткрыл дверь на лестницу, заглянул в коридор на шестом этаже, увидел, что тот пуст, и вывел Лоис из лестничного пролета. Они направились к лифтам, а потом оба остановились перед открытой дверью, рядом с которой, на стене, было выведено яркими красными буквами: КОМНАТА ВРАЧЕЙ. Эту комнату они видели по пути на крышу с Клото и Лахесисом — репродукции Уинслоу Хомера на стенах, чайник «Силекс» на небольшой электрической плитке, отвратительная мебель. Сейчас в комнате никого не было, но укрепленный на стене телевизор работал и их старая знакомая Лизетт Бенсон читала Утренние новости. Ральф вспомнил тот день, когда они с Лоис и с Биллом сидели в комнате Лоис, ели макароны с сыром и смотрели репортаж Лизетт Бенсон об инциденте с бросанием кукол в окна «Женского попечения». Вдруг ему пришло в голову, что Билл Макговерн никогда больше не посмотрит на Лизетт Бенсон и не забудет запереть входную дверь, и его охватило яростное, как осенняя буря, чувство утраты. Он не мог до конца поверить в это, во всяком случае, пока. Как мог Билл умереть так внезапно и так бесцеремонно? Он бы так не захотел, подумал Ральф, и не просто потому, что счел бы смерть от сердечного приступа в коридоре больницы дурным тоном. Ему бы это показалось театром абсурда.