Дарья Радиенко - Законом боли земной
- Название:Законом боли земной
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Феникс
- Год:2010
- Город:Киев
- ISBN:978-966-651-511-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дарья Радиенко - Законом боли земной краткое содержание
В этой повести события древней истории переплетаются с современностью. Тайная связь времен соединяет прошлое с настоящим и ведет в другой мир, где оживают тени ушедшей эпохи, а видения становятся явью…
Текст с сайта: http://daria-radienko.narod.ru/
Законом боли земной - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Я тоже… помнил тебя.
Она замерла. Потом, словно боясь чего-то, медленно подняла залитое слезами лицо.
— Правда?
Он кивнул.
— Не плачь.
— Я больше не буду. — Она послушно вытерла слезы и улыбнулась. — Это я… так…
«Моя красавица»…
«Родной мой. Родной».
«Хорошо?»
«Да… да, о боги, да… Ты мой хороший… Радость моя…»
Ее волосы разметались по краю постели и казались черными в полутьме. Светильник давно погас, напоследок смутно озарив ее тело, доверчиво и покорно распростертое перед ним, счастливое усталое лицо. Синий свет луны наплывал из атриума сквозь щели в завесах, и вокруг стояла зыбкая мгла, — как в тот миг, когда они видели друг друга последний раз…. всего несколько месяцев назад… а почему кажется, будто прошло несколько веков?… Время исчезло. Тишина.
— Ты останешься в Риме?
— Не знаю. — Она помолчала. — Пока не придется уйти.
— Ты не свободна? — как он не подумал об этом раньше… Она взглянула на него, словно не понимая. Потом улыбнулась:
— Не думай, я не беглая рабыня… У меня нет хозяина. И никого нет. Ни здесь, ни… вообще.
— И ты пришла… одна?
— Я не боюсь ходить одна.
В сумраке он почти не мог разглядеть ее лица, но чувствовал, что она не отрываясь смотрит на него.
— Я просто очень хотела увидеть тебя еще раз.
Черные щели окон, холодные белые огни звезд. Снаружи влажно дышит ночь. Порыв свежего ветра едва не гасит светильник, и среди пляшущих теней трудно разобрать только что написанные строки. Да и зрение у того, кто написал их, давно утратило остроту. Рука, сжимающая перо, бледнее пергамента. И на лице лежит тень затаенной боли, спутницы смертельного недуга, с которым он ежедневно ведет неравный бой. Но что будет — решать фортуне, а над собой он не признает ее приговора…
Ужасна мука, когда тебя жгут, но еще ужаснее она, когда ты сам себя жжешь. Он стоит, презирая врагов и пламя, покуда враг не уносит огонь…
«Я удалился не только от людей, но и от дел, прежде всего — моих собственных, и занялся делами потомков. Для них я записываю то, что может помочь им. И неужели так я приношу меньше пользы, чем отправляясь в суд ходатаем, или припечатывая перстнем таблички с завещанием, или в сенате, отдавая голос соискателю должности?
Я могу увековечить имена тех, кого приведу с собою. Пусть будут чтимы и часто поминаемы те, кто уже ничего не чувствует».
Но сейчас все слова сказаны. И добавить к ним нечего, кроме этой фразы, словно подводящей черту, — он невольно проговорил ее вслух, перечитывая написанное. Facere aliquid in illis castris felicius potuit, nihil fortius…
Он мог бы действовать в чужом стане с большей удачей, но с большим мужеством не мог…
Гаснет день, и все ярче светится лезвие, раскаленное добела. Она берет нож в руки.
Если стоять здесь, возле окна, еще достаточно светло.
Там было как в лесу — кругом высокие деревья, запорошенные снегом, и глубокая тишина. С пасмурного неба медленно падали снежинки. Следов на снегу почти не видно: сюда давно никто не приходит.
Все глубже сумрак, все длиннее тени.
Ровно горит свеча, и мерцает вода в стеклянном сосуде. Так повелось издревле — «В доме своем я встречаю тебя водой и огнем»…
«Я не огонь зажигаю, а душу и сердце свои зажигаю по тебе навсегда.
Узнай меня и не забудь
лик, что сокрыт за теплотою крови.
Позволь быть с тобою».
Нож с широким лезвием и черной рукоятью — для вены, идущей к сердцу. На снег падают густые красные капли.
«Как кровь живет в моем теле, так всегда будешь ты жить в моей душе.
Отныне и вечно ты будешь единственным светом, озаряющим мои пути,
и никто и ничто не затмит тебя в моих глазах,
пока дыхание мое не прервется, взор мой не угаснет и сердце мое не охладеет.
В присутствии хранителей четырех стихий, перед лицом великих богов
биением сердца и обещанием уст вручаю себя тебе».
Как тихо… И ни души вокруг. Никто не придет, сюда не приходят уже давно.
Только птица взлетела с дерева, осыпая снег. И ее одинокий голос, прозвучавший в ответ, замер в ночи.
Белые холмы, как оплывшие свечи. А хозяева их безвестны.
Черное зеркало плит. Лиц не видно, и слов не разобрать… да и ни к чему. Пусть будут свидетели безлики — им не нужны глаза, чтобы видеть. Пусть безымянны и немы — но не солгут перед теми, кто ведает их имена.
Под белой пеленой, в черной мгле гаснет цепочка следов.
Тойе е ти нивть… дле нъжи…
Стемнело. Догорает огонь, сквозь стекло мерцает вода. И на дне серебрится кольцо.
«В присутствии хранителей четырех стихий, перед лицом великих богов
я обручаюсь с тобою этим кольцом.
Под звездами, под ликом луны и под сводом небес произношу перед тобою этот обет.
Своим телом, своей кровью, своей душой, своей судьбой, словом и делом
я клянусь тебе в беспредельной верности.
Клянусь силою всех заклинаний и ключами всех замков.
Клянусь сотворением мира и днем моего рождения.
Клянусь днем, когда я окончу все эти радости земные, все страдания мирские
и закрою глаза свои навсегда.
Клянусь жизнью, смертью и посмертием своими!
Клянусь именем Венеры, всех ярче сияющей,
клянусь именем Орка — вечного стража теней.
Клянусь огнем Небес и водами Стикса, которые священны для людей и богов,
для всего живого и мертвого!
А если я преступлю эту клятву,
да покарают меня владыки моей стези, в чьих руках моя судьба.
Да поразят меня все силы неба и земли, незримые и всемогущие, кем бы они ни были!
Пусть кровь в моих жилах обратится в прах, глаза ослепнут, и сердце разорвет грудь,
если преступлю я мою клятву, данную тебе сегодня.
Слово мое крепче стали, острее меча, и нет ему переговора.
Где ты, там и я.
Стало так отныне и во веки веков».
Сгущаются сумерки, все вокруг тонет в зыбкой мгле. Она стоит, повернувшись лицом к окну.
Крепко зажав нож в ладони, сдвинув вниз пояс юбки, она прикладывает пылающее лезвие к телу. Выгнувшись, запрокинув голову, коротко вздохнув сквозь зубы, несколько секунд стоит неподвижно. Потом прикладывает еще раз. В тишине слышно, как плавится, мгновенно спекаясь, живая ткань. И, молча улыбнувшись навстречу боли, она смотрит расширенными глазами в темноту.
Смутно выступают из тьмы каменные плиты пола, ряды витых колонн уходят в бесконечную даль и высь: и по сторонам, и вверху царит туманная мгла. Только приглядевшись, можно как будто различить в вышине темные своды, а вдалеке между колоннами — тускло мерцающие стены, по которым пробегают отблески света. В плоских чашах, поставленных на треножники, пылает огонь. Медленно двинувшись вперед, минуя череду светильников, она идет в сумерках, среди зыбких теней, и прозрачные огненные цветы распускаются перед нею, и колеблющееся пламя на миг освещает в проемах колоннады то складки тяжелых занавесей, то провалы широких лестниц…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: