Нэнси Фармер - Дом скорпиона

— А ты и Тэм Лин тоже принадлежите Эль-Патрону? — спросил Матт.

Селия скривилась:

— Карамба! Ну и вопросы ты задаешь! Матт терпеливо ждал.

— Может, у тебя было бы меньше проблем, если бы тебе вовремя объяснили, что к чему,— вздохнула Селия.

— Я не убивал Моховичка!

— Ты не хотел его убивать, ми вида. Я знаю, сердце у тебя доброе.

Матту отчаянно хотелось отстоять свою невиновность, но он прекрасно понимал, что Селия ему не поверит. Ведь на пузырьке лауданума действительно нашли его отпечатки пальцев.

— Я выросла в Ацтлане,— начала женщина.— В той же самой деревне, где родился Эль-Патрон. Она и тогда была бедной, а при мне совсем обнищала. Ничего там не росло, кроме сорняков, да и те такие горькие, что даже ослы их не ели. Тараканы и те перебрались в соседний городок. Вот как там было плохо! Когда я немного подросла, то пошла работать на макиладору — фабрику — недалеко от границы. Весь день сидела за сборочным конвейером и пинцетом укладывала крошечные квадратики в крошечные дырочки. Я думала, что ослепну! Мы жили в большом сером здании с окнами такими маленькими, что нельзя было высунуть голову наружу. Это чтобы девушки не разбежались. А по ночам мы выбирались на крышу и смотрели на север, через границу.

— Через нашу границу? — спросил Матт.

— Да. Фермы лежат между Ацтланом и Соединенными Штатами. Видно было мало чего, потому что на фермах по ночам темно. Но за ними, там, где лежат Соединенные Штаты, в небе мерцало светлое зарево. Мы знали, что под этим заревом раскинулось самое чудесное место на земле. Там у каждого есть свой дом и сад. Все носят красивые наряды и едят только самые вкусные лакомства. И никто не работает дольше четырех часов в день. А в остальное время люди летают на гравилетах и ходят на вечеринки.

— Это правда? — удивился Матт.

Он почти ничего не знал о странах, окружающих фермы.

— Понятия не имею,— призналась Селия.— Но думаю, это слишком хорошо, чтобы быть правдой...

Матт помог Селии убрать со стола, они вместе вымыли и вытерли посуду. Это напомнило ему о тех давних днях, когда они жили в маленьком домике среди маковых полей.

Матт терпеливо ждал, когда Селия продолжит свой рассказ. Он знал: если поторапливать ее, она замкнется, как улитка в ракушке, замолчит и не станет вспоминать о прошлом.

— Я жила в этом сером здании долгие-долгие годы, становилась старше и старше. Никаких тебе вечеринок, никаких мальчиков, вообще ничего,— заговорила она наконец, когда все тарелки были убраны.— Я много лет ничего не слышала о своей семье. Может, они все умерли. Я не знала... Единственная перемена в моей жизни случилась, когда я научилась готовить. Меня выучила старая курандера — лекарка, ухаживавшая за девушками. Она меня всему научила. Я стала ее лучшей ученицей, поэтому вскоре меня сняли со сборочной линии и отправили готовить на всех обитателей фабрики. У меня стало больше свободы: я ходила по рынкам, покупала травы и еду. И однажды повстречала койота.

— Животное? — не понял Матт.

— Нет, дорогой. Койот — это человек, который переводит людей через границу. Если ему заплатить, он поможет тебе добраться до Соединенных Штатов. Только сначала нужно пересечь фермы.— Селия содрогнулась.— Какой же я была дурой! Эти люди никому и не собираются помогать. Они приводят тебя прямиком в лапы фермерского патруля. Я собрала все свои пожитки, не забыла и изваяние Святой Девы Гвадалупской — ведь я привезла его из родной деревни. Нас было двадцать человек. Мы поднялись в горы, и тут койот нас бросил. Мы ударились в панику, как стая перепуганных кроликов; одна женщина упала в пропасть и погибла. Мы побросали почти все пожитки, чтобы идти быстрее. А у подножия гор нас ждал фермерский патруль. Меня отвели в какую-то комнату, вытряхнули на пол пожитки. «Осторожнее! — вскричала я.— Не разбейте Святую Деву!» Вот откуда у нее щербина на платье — это патруль швырнул ее на пол. Они только расхохотались, а один хотел раздавить ее каблуком, и тут в дверях крикнули: «Стой!» Хочешь верь, хочешь нет, все вытянулись по стойке «смирно». Это был Эль-Патрон собственной персоной! В те дни он был гораздо крепче и любил сам объезжать свои владения. «У тебя выговор знакомый,— сказал он мне.— Откуда ты родом?» Я назвала ему свою деревню, и он очень удивился. «Это и мои родные места,— сказал он.— Неужели старое крысиное логово еще стоит?» «Да,— ответила я.— Только все крысы перебрались в логово получше». Он рассмеялся и спросил, что я умею делать. С этой минуты я стала принадлежать Эль-Патрону... И буду принадлежать ему всегда. Он меня никогда не отпустит...

Матта пробрал озноб. Хорошо, что Селия пересекла границу: ведь иначе она не смогла бы заботиться о нем, Матте... Однако последние ее слова — «Он меня никогда не отпустит» — звучали очень уныло.

— Я люблю тебя, Селия! — с жаром воскликнул Матт и обнял женщину.

— И я тебя люблю,— тихо ответила та и тоже обняла мальчика.

Матту стало тепло и уютно. Ему ужасно захотелось до конца дней своих прятаться в Селииной квартире и никогда больше не вспоминать об Алакранах, о презрении слуг, о клоне мистера Макгрегора...

— А что случилось с теми, кто пересек границу вместе с тобой? — спросил он.

— Сними? — Голос Селии звучал ровно и безжизненно.— Их всех превратили в идиойдов.

Больше она не произнесла ни слова.

Дни шли за днями, скучные и однообразные. Визиты Марии, красившие жизнь Матта, канули в прошлое. Ее вместе с сестрой отправили в монастырь, чтобы там из девочек сделали достойных молодых леди.

— Марию — вот кого они стараются обуздать,— говорила Селия.— В Эмилии норова не больше, чем в миске овсянки...

Матт попросил Селию отправить Марии письмо, но та отказалась:

— Мария его все равно не получит. Монахини сразу же передадут письмо сенатору Мендосе.

Матт пытался представить себе, чем Мария занимается в монастыре, но у него ничего не вышло — его познания о монастырях не отличались особой глубиной. Скучает ли она по нему? Простила ли? Или вместо него ездит в гости к Тому?

После отъезда Марии и Эмилии Бенито и Стивен тоже куда-то уехали. Мистер Алакран постоянно пропадал в деловых поездках, а Фелисия и Эль-Вьехо не выходили из своих комнат. В коридорах и садах было пусто. Лишь слуги сновали туда-сюда, выполняя свои повседневные обязанности, но их голоса звучали приглушенно. Дом превратился в сцену, на которую не вышел ни один актер.

Однажды Матт попросил привести ему из конюшни послушную лошадку и в сомнении ожидал, не будет ли ему отказано. Не было! Пришел идиойд, привел лошадь. Матт неловко замялся: в доме работали несколько идиойдов, но он старался не попадаться им на пути. Он взялся за поводья и поднял глаза.