Нэнси Фармер - Дом скорпиона

Тэм Лин приносил ему драгоценности из обширных кладовых, в которых хранились подарки. Эль-Патрон перебирал узловатыми пальцами бриллианты в коробке и вздыхал:

— В конце концов, это всего лишь камешки. Как-то Матт — в последнее время он подолгу сидел у постели Эль-Патрона — заметил:

— Они очень красивые.

— Я больше не чувствую в них жизни,— отозвался Эль-Патрон.— Тот огонь, из-за которого люди идут на битву, угас навеки...

И Матт понял, что Эль-Патрон скучает не по красоте камней, а по той радости, которую он испытывал раньше, владея красивыми вещами. Матт жалел старика, но не знал, как его утешить.

— Святой Франциск советует раздать свое имущество беднякам,— сказал Матт.— Он говорит, это благое дело...

В мгновение ока Эль-Патрон сделался неузнаваем. Он подскочил на кровати, глаза его яростно засверкали: словно фонтан невесть откуда взявшейся энергии взметнулся в немощном теле.

— Раздать... свое... имущество?! — заорал он, будто помолодев разом лет на сто.— Раздать свое имущество?! Ушам своим не верю! И это говоришь мне ты?! Какой дурак тебя этому научил?

— Я только предложил,— замялся Матт, испуганный этим неожиданным всплеском.— Святой Франциск жил давным-давно...

— Раздать свое имущество?! — не унимался старик.— Неужели ради этого я с боем прокладывал себе путь вверх из самого Дуранго? Неужели ради этого выстроил империю, более могущественную, чем империя Эль-Дорадо? Эль-Дорадо каждое утро купался в золоте. Ты об этом знал?

Матт знал. Эль-Патрон рассказывал ему эту историю не меньше ста раз.

— Он выходил на веранду своего золотого дома,— говорил Эль-Патрон, яростно сверкая черными глазами,— а слуги посыпали его золотым порошком, пока он не начинал сиять, как солнце. Люди поклонялись ему, как богу.

Старик погружался в свои фантазии, и глаза его устремлялись куда-то далеко-далеко, в непролазные джунгли, где некогда обитал сказочный царь.

Позже Тэм Лин похвалил Матта за смекалку.

— Когда ты предложил ему раздать его драконьи сокровища, то вернул краску на его щеки. Я с ним обращался слишком мягко. Вот что ему было надо — хорошего пинка под зад.

— А что такое драконьи сокровища? — спросил Матт. Они с Тэмом Лином сидели в садике у Селии и пили лимонад. В последнее время телохранитель практически безвылазно находился у постели перенесшего операцию Эль-Патрона, но сегодня, благодаря неосторожной реплике Матта, старик отправился в самостоятельную экскурсию по дому. Пересчитывает ложечки, сказал Тэм Лин.

— А, это,— вздохнул телохранитель.— В свою сокровищницу дракон складывает добро, награбленное в рыцарских замках. Держит свои богатства в глубокой, темной пещере в горах, а по ночам спит прямо на них. Неудобно, наверное, когда тебе в бока впиваются позолоченные кинжалы и всякая прочая дрянь, но дракон покрыт чешуей, он ничего не чувствует...

Матту очень нравилось, когда Тэм Лин рассказывал ему сказки, которые слышал в детстве. В эти редкие моменты в голосе телохранителя появлялась тихая, мелодичная нежность. В воображении Матт рисовал Тэма Лина маленьким мальчиком, каким суровый шотландец был задолго до того, как жизнь расплющила ему нос и усеяла шрамами его тело.

— Становится ли дракон счастливее от этого богатства?

— Становится ли дракон счастливее от этого богатства? — эхом отозвался Тэм Лин.— Если честно, я никогда об этом не задумывался. Наверное, становится. А какие еще радости остаются существу, которое всю жизнь только и делает, что приносит другим одни несчастья? Однако продолжим: знаешь, что самое удивительное в драконах? Они всегда чувствуют, когда из их сокровищницы пропадает хоть одна, самая завалящая ложечка. Даже если погружены в глубокую спячку... Только представь себе: ночь, темень, хоть глаз выколи. И вот какой-то глупый парнишка прокрадывается в пещеру к дракону и собирается стянуть у того пару монеток. Но не тут-то было: дракон тотчас же просыпается, и тогда этому парнишке не позавидуешь. Дракон сожжет его дотла. А потом зашвырнет оставшийся от парнишки уголек в груду других таких же угольков, где покоятся те, кого дурная башка привела в драконье логово...

В лучах жаркого послеполуденного солнца над цветочными клумбами гудели пчелы. Обычно Селия выращивала овощи, но в последнее время заинтересовалась цветоводством. По одной стене вились эхинацеи, другую украшали побеги страстоцвета. Посреди аккуратной клумбы, окаймленной цветами, названия которых Матт не знал, цвели наперстянка и живокость. Некоторые растения боялись солнечного света, и Тэм Лин соорудил над ними решетчатый навес. Матту казалось, что с цветами сад стал намного красивее.

— А Эль-Патрон знает, сколько сокровищ хранится у него в кладовых?

Матт, конечно же, понял, о ком говорил Тэм Лин в сказке про дракона.

— Наверное, нет. Но лично я не стал бы испытывать судьбу,— ответил Тэм Лин.

Всплеск энергии у Эль-Патрона продлился недолго. Вскоре он снова стал бледным и слабым. То и дело вспоминал детские годы, семерых братьев и сестер, которые умерли совсем маленькими. С удовольствием слушал, как Матт играет на гитаре, хотя пальцы мальчика были еще коротковаты для самых сложных пьес.

Голос у Матта был высокий и нежный — ангельский, как говорила Селия. Слушая его, Эль-Патрон впадал в тихую меланхолию. Матту нравилось смотреть на старика, когда тот, полузакрыв глаза и изогнув губы в мягкой улыбке, сидел в своем кресле. Это было лучше всяких похвал.

Однажды, когда Матт пел красивую испанскую балладу, его голос сорвался. Он взял на октаву ниже и издал звук, больше похожий на ослиный рев. Матт смутился, прочистил горло и начал заново. Поначалу песня шла гладко, но вскоре произошло то же самое. Матт в замешательстве отложил гитару.

— Итак, свершилось,— прошептал Эль-Патрон из подушек.

— Простите. Я попрошу у Селии таблетки от кашля,— сказал Матт.

— Ты понятия не имеешь, что с тобой произошло, верно? Ты живешь в таком отрыве от внешнего мира, что многого не понимаешь.

— К завтрашнему дню я буду здоров.

Старик рассмеялся. Смех вышел рассыпчатым и сухим.

— Попроси Селию или Тэма Лина, пусть они тебе объяснят. Не надо петь, просто поиграй мне. Ты хорошо играешь...

Когда Матт обратился с расспросами к Селии, женщина закрыла лицо фартуком и разразилась слезами.

— В чем дело? Что случилось? — воскликнул Матт. Он не на шутку встревожился.

— Ты стал взрослым! — прорыдала Селия из-за фартука.

— Разве это плохо? — Голос Матта, к его ужасу, гудел, как басовый барабан.

— Конечно хорошо, ми вида! — ответила Селия, утирая глаза и фальшиво улыбаясь.— Просто всегда делается немного страшно, когда маленький теленок вдруг расправляет рога и превращается в большого красивого быка. Но это хорошо, мой милый, это очень хорошо. И это надо отпраздновать.