Дейкр Стокер - Дракула бессмертен

Прикосновение его рук к плечам оказалось холодным, и от этого она задрожала еще сильнее. Он нежно поцеловал ее в губы и подхватил на руки.

— Вместе, — шептал Дракула, лаская губами ее ухо, — мы увидим расцвет и упадок цивилизаций. Вместе мы заглянем в вечность.

Он перенес Мину через комнату и уложил на кровать. Джонатан никогда не прикасался к ней так, как Дракула — его руки и губы словно изучали ее тело. Князь медленно стянул с нее платье и впитал открывшуюся наготу долгим взглядом, в котором алчность мешалась с благоговением. Он жил в мире тьмы, но не стал тушить свечи, как делал Джонатан, когда собирался заняться любовью. Дракула желал видеть ее всю. Когда он поцеловал ее в шею, сердце Мины заколотилось быстрее. Это был не страх — полное подчинение.

Мочкой уха она чувствовала его дыхание, Дракула прошептал:

— Мы схватим мир за глотку и вытянем из него все, что только захотим.

Всю жизнь Мину кто-то подавлял и ограничивал. Приняв от Дракулы поцелуй вечности, она разобьет эти цепи и больше не будет связана никакими правилами и законами — кроме тех, что сама для себя установит.

Его рука скользнула ей между ног; Мина больше не могла сдерживаться. Она обвила его руками и притянула к себе. Неожиданно, в пылу страсти, все для нее стало кристально ясно. В одночасье вся ее борьба, все колебания отпали сами собой — словно разошлись угрюмые тучи и уступили место чистому небу. Она любила Дракулу, любила так, как никогда не любила Джонатана. Вместе они составляли единое целое.

— Да простит меня Бог, я все еще люблю тебя, — проговорила она.

Мина улыбнулась, сбросив наконец бремя вины. И повернула шею, предоставляя вены в распоряжение возлюбленного.

Клыки Дракулы глубоко вонзились в ее плоть, и он начал пить. Тело Мины билось в конвульсиях, млея от любовного коктейля из удовольствия и боли. Ее больше не интересовало, покидает ли вместе с кровью земную оболочку душа.

Вдруг Дракула судорожно вцепился в свою грудь. С ним что-то происходило. Ему было больно. Тяжело дыша, он откинулся назад. Затем, испустив вопль, он разорвал на себе рубашку. Его покрытая рубцами, чахлая грудная клетка пульсировала, словно заново рождалась на глазах Мины. Он изумленно взглянул на нее.

— Моя чистая кровь, кровь, что ты выпила много лет назад, излечивает меня.

Мина стала его спасительницей. Кровь, которую она однажды назвала проклятой, избавит от страшной участи Квинси и одолеет Батори.

— Кровь есть жизнь. Наша жизнь.

Настало время умереть на его руках, чтобы родиться заново. В исступлении Мина закрыла глаза и больше уже не открыла их в смертной жизни.

Квинси приблизился к рыбаку, который привязывал свою деревянную лодчонку.

— Как попасть в аббатство Карфакс?

— В аббатство Карфакс? Парень, ты, наверное, хотел сказать «аббатство Уитби».

— Нет, аббатство Карфакс. Вы знаете, где это? — теряя терпение, прокричал Квинси.

Рыбак кивнул.

— Держался бы ты подальше от этого места!

— Аббатство Уитби, аббатство Карфакс — какая разница, черт побери! Как туда попасть?

Рыбак перекрестился, в глазах его мелькнул страх. Квинси сообразил, что, должно быть, представляет собой еще то зрелище — промокший до нитки под дождем, измаранный в грязи, крови и еще бог знает в чем.

— Это вопрос жизни и смерти! Мне необходимо попасть в аббатство Карфакс.

Старый рыбак покачал головой и указал на тропинку, ведущую в лес.

— Да поможет тебе Господь, парень!

Квинси побежал к тропинке. Ветер почти сбивал с ног. Капли дождя жалили, будто уколы дротиков. Не Дракула ли вызвал бурю, чтобы замедлить его продвижение? Больше он не ощущал мыслей своей матери, и от этого было только страшней.

Из-за дождя каждый следующий шаг давался тяжелее предыдущего. Наконец юноша очутился возле заброшенного остова того, что раньше было психиатрической лечебницей доктора Сьюарда. Сквозь каменные стены здания прорастали мох, плющ и сорняки, будто сама природа пыталась стереть память о некогда здесь властвовавших страданиях. В романе Стокера по этому самому полю бежал Ренфилд, надеясь найти убежище в аббатстве Карфакс. Богатства семьи Квинси родились из мучений мистера Ренфилда. Его родители проклинали Дракулу, но правда заключалась в том, что они извлекли непосредственную выгоду из совершенного им зла. Неужели те несчастья, что обрушились на него и на его семью, были проявлением Божьей справедливости?

Карфакс одиноко вырисовывался на фоне ночного неба, он был значительно больше, чем представлял себе Квинси, В одном из окон мерцал огонь. Время от времени луч света с маяка отбрасывал на развалины длинные пугающие тени.

Ветер и дождь усилились. Отказываясь сдаваться, юноша собрал остаток сил и бросился вперед.

Добравшись до богато украшенной деревянной двери аббатства, Квинси буквально упал на нее. К его удивлению, дверь была не заперта, и он головой вперед ввалился в помещение. С некоторым трудом поднявшись, Квинси захлопнул дверь и запер бурю снаружи. Похоже, за ним не следили: выглянув в окно, в частых вспышках молнии он разглядел лишь одинокие надгробия. Никого, кроме покойников.

Юноша проскользнул по лабиринту извилистых коридоров и через некоторое время попал в длинный проход с множеством дверей. Та, что в конце, была приоткрыта; в проем выбивалась полоска света. Собравшись с духом, Квинси ворвался в комнату.

Пусто.

Несколько дюжин свечей превратились в лужицы воска, в углу стояла пустая расстеленная кровать. Затухающие угольки в камине служили единственным источником света. Рядом с кроватью лежала груда одежды. Квинси повернулся и вдруг на что-то наступил. Его сердце замерло: это был крестик его матери. Она никогда не сняла бы его по своей воле. Юноша схватил крестик и застыл, не имея ни малейшего понятия, куда теперь идти. Он попробовал открыть каждую из дверей в коридоре, но все они заржавели и не поддавались.

Скоро рассвет. Дракула будет искать место для отдыха. Если верить роману Стокера, место, куда не проникает солнечный свет.

Юноша отыскал парадную лестницу и быстро спустился. Ступени отсырели и испускали смрад. Чем ниже он нисходил во тьму, тем острее ощущал, что час расплаты близок.

Попав в большой зал, похожий на пещеру, Квинси увидел усыпальницу. Вдоль стены в нишах покоились скелеты монахов.

Рядом со входом стояла старинная лампада. Стекло все еще хранило тепло: кто-то совсем недавно сюда входил. Квинси поискал в карманах спички, которые дал ему Артур Холмвуд, молясь, чтобы они не промокли. Его молитвы были услышаны.

Юноша прошел в центр комнаты, осветив три больших каменных саркофага. На первом было выгравировано имя на латыни: «Аббат Карфакс».