Адам Нэвилл - Номер 16

— Ваш муж ни в чем не виноват. Я не хотела ничего дурного.

— Уходите сейчас же! Я не потерплю такого, такого, такого… У себя в доме! Как вы посмели? Да как вы посмели? Я звоню Стивену!

— Никому ты не звонишь! — внезапно заревел Том Шейфер.

Эйприл кинулась к двери.

— В таком случае прошу прощения, я сейчас же ухожу, — сказала она миссис Шейфер, которая так ни разу и не взглянула на нее.

— Извините, — сказал Том Шейфер, ковыляя вслед за Эйприл по коридору. — Она сегодня не в себе. Она так тяжело переносит все это.

— Можно мне позвонить вам?

— Нет, звонить не надо! И приходить снова тоже! — выкрикнула миссис Шейфер.

Она было пошла за ними, но остановилась, потом сделала еще несколько шагов и зажала руками рот. Эйприл так и ждала, что сейчас миссис Шейфер вцепится в своего иссохшего супруга и прижмет к огромному животу, который топорщился под несвежим халатом в цветочек.

Том Шейфер подался вперед и тронул гостью за локоть, когда та была уже у двери. Эйприл развернулась и посмотрела в полные страха глаза.

— Не могу поверить, что все это не закончилось! — Миссис Шейфер вновь обрела голос. — Сколько же можно?!

Теперь она разразилась слезами, возвышаясь позади них; ее огромное тело нависало, защищая и угрожая, над маленьким мужем.

— Ради всего святого! — прошептал себе под нос Том Шейфер, затем развернулся и заорал: — Да закрой ты свою проклятую пасть!

Эйприл пробила дрожь, ей захотелось немедленно покинуть это ужасное место, однако скрюченные старческие пальцы крепко держали ее за руку. Шейфер дышал так тяжело, словно вот-вот умрет. Его губы шевелились. Эйприл наклонилась к влажному рту.

— Не верьте им, — проговорил старик. — Никому из тех, кто сидит внизу. Они ему помогают!

И с этими словами он выпустил руку Эйприл и развернулся к рыдающей жене.

— Инфаркт. Тяжелый сердечный приступ.

О смерти миссис Рот сейчас же сообщил Стивен. Старший портье дожидался, когда Сет заступит на свою смену. Петр стоял рядом с начальником и так и сиял. Сиделка, Айми, обнаружила миссис Рот, когда в обычное время, в шесть утра, принесла хозяйке завтрак.

Сет с трудом скрывал изумление тем, что никто не расспрашивает его о событиях той ночи. Например, звонила ли миссис Рот на стойку портье. Вообще не спрашивают ни о чем. Равным образом, его сослуживцы не казались расстроенными. Старуха хотя бы не будет теперь их доставать, поэтому главным чувством было облегчение. Стивен даже что-то насвистывал, а, насколько помнил Сет, он позволял себе подобное, лишь получив очень хорошие чаевые. Старший портье даже похлопал Сета по плечу, чего вообще никогда до сих пор не делал, а затем прошел через дверь пожарного выхода на лестницу, ведущую вниз, к служебной квартире.

Внезапная смерть девяностодвухлетней старухи, случившаяся ночью в результате сердечного приступа, когда она находилась в комнате одна, едва ли вызовет подозрения и спровоцирует полицейское расследование. Разве не это он сам постоянно твердил себе, словно мантру, все последние дни, пока пытался найти выход из Лондона, тычась во все стороны света? И сегодня вечером Сет признался себе с облегчением, от которого его пробила дрожь, что ему ничего не грозит.

Передышка была недолгой. Страх перед полицией быстро сменился ужасом перед тем, что обитает в шестнадцатой квартире, тем, на что оно способно, тем, чего может захотеть от него в будущем. Потому что ответить отказом нельзя. Это нечто изменило Сета. То же происходило, когда он рисовал, — он забывал себя. Он превратился в орудие, в убийцу, теперь Сет понимал это. Мальчишка в капюшоне, этот вонючка в драной куртке, ничего и не скрывал. Они сделают из него великого художника, обессмертят при жизни, если он кое-что сделает для них. Например, убьет. Убьет, черт возьми!

Когда Петр отправился домой, Сет просидел несколько часов, прислушиваясь к жужжанию ламп над стойкой. Ожидание далось ему нелегко. Он коротал время наедине с останками своего прежнего «я», пока внутри здания сгущалось тяжкое давление. Предчувствие. Оно было почти осязаемым. Спишь ты или бодрствуешь — здесь что-то происходит. И от тебя ничего не зависит.

В назначенное время от него потребуют каких-то действий. Обязательно потребуют. Здесь. Чтобы завершить месть, которую он, кажется, возродил. Месть, которая когда-то давно осталась незаконченной в Баррингтон-хаус. Можно лишь догадываться, что спровоцировало последние события, но никак нельзя повлиять на ужасный исход. Кто-то еще умрет. Старики. Возможно, многие из них. Старые сволочи, навредившие существу из шестнадцатой квартиры, которое некогда было человеком.

Невероятно. Это противоречит здравому смыслу, но тем не менее происходит, и прямо сейчас Сет съеживался в кожаном кресле, метался по фойе.

К одиннадцати часам он выкурил двенадцать с половиной граммов табаку для самокруток. Слишком устав, чтобы даже зевнуть, он таращился на мониторы камер слежения, зеленоватая картинка на которых никогда не менялась. Он ничего не рисовал. Его покинуло желание воссоздавать на стенах мир в красных, охристых и черных тонах. Теперь он знал, что подобные видения требуют ужасной платы. Его новообретенный талант проявился лишь благодаря сделке, заключенной с чем-то, обитающим в здании. С неким присутствием, которое не выпускает его из города.

Боже мой!

Ну почему он тянул до тех пор, пока не лишился контроля над происходящим? Его сны, его поступки и теперь даже его устремления не принадлежат ему. Его силком притащили сюда сегодня, призвали, не оставив никакого выбора, зато его самочувствие немедленно улучшилось. Желудочные спазмы, тошнота и приступы головокружения прошли. Прошли без следа.

А были ли они? Да, были, и он боялся их возвращения. Он сделает что угодно, лишь бы не испытывать боль снова. Сет уронил голову на руки и закрыл глаза. Закрыл глаза перед нереальностью происходящего. Того, что было совершено.

Часы проходили мимо него, словно равнодушные прохожие. Шесть с половиной часов до полуночи. Но где же сторожевой пес — говнюк в капюшоне, умеющий по собственному желанию проникать в его сны, способный гнать его по улицам Лондона и по этажам Баррингтон-хаус, диктуя свои цели? Может, мальчишка и сейчас где-то здесь, подсматривает за ним. Читает его мысли и знает о любом намерении.

А может быть, это шизофрения и галлюцинации. Кроме него, никто не замечает мальчишку. И миссис Рот ничего не различила в темной квартире, которая ему показалась залитой алым светом. И еще Сет видит город таким, каким не видит никто. Может быть, именно это и происходит с людьми, которые убивают, подчиняясь голосам в голове, исполняют волю выходцев с того света или приказы, переданные специально для них по радио или телевидению. Возможно, уже пора. Настало время сдаться, обратиться к властям. Но как это сделать? Ведь тогда явятся те твари. Он, наверное, разболеется при попытке обратиться за помощью. Сломается раньше, чем успеет добраться до врача или полицейского, способных изолировать его от общества. Да и сможет ли он хоть что-нибудь объяснить?