Бентли Литтл - Университет

Ян прилежно исполнял роль главы начавшегося движения, усердно работал, готовя "судьбоносное совещание", но в душе сомневался, что встреча пройдет надлежащим образом, и даже допускал, что она вообще не состоится. Он наблюдал вспышку энтузиазма у всех, с кем он имел личную беседу. Однако интуиция подсказывала ему, что это кратковременный энтузиазм и на самом деле люди не до конца понимают серьезность ситуации и не думают, что промедление смерти подобно. А значит, создание широкого фронта против Университета окажется делом исключительно сложным, а может быть, и безнадежным...

Вполне вероятно было и то, что хорошие люди попросту боялись.

Да, чем больше вдумывался Ян в реакцию знакомых преподавателей, тем больше он был склонен полагать, что причина их сдержанности и уклончивости не равнодушие, а именно страх. Поэтому их первоначальный энтузиазм в течение нескольких минут сменялся цепочкой невнятных фраз, где преобладали "наверное", "если будет время", "а стоит ли торопиться с выводами?"

На совещании в узком кругу, которое происходило в его кабинете, Ян делал хорошую мину при плохой игре и не высказывал никаких сомнений в том, что их план сработает.

— Кто-нибудь из наших беседовал с кем-либо из администрации? — спросил Бакли.

— Нет, — ответил Ян. — А кто может оказаться надежным человеком? Назовите кандидатуру.

— Ну, к примеру, декан Йенсен, — предложил Джим. — Я могу зайти к нему.

Бакли замахал руками:

— Да что ты! Он болван, трус и подхалим. Словом, ничтожество. И со студентом даже говорить не пожелает на такую щекотливую тему!

— Я звонил президенту, миссис Лэнгфорд, — сказал Ян. — Дважды. Странное дело — не могу ее застать. А утром я забегал к ней в приемную — так секретарша говорит, что у шефа совещание.

— И ты купился?

— Нет. Я точно знаю, что никакого совещания не было.

— Выходит, она прячется от тебя, — произнес Бакли. — Дурной знак.

На несколько мгновений все погрузились в мрачное молчание.

Потом Бакли повернулся к Фейт:

— Вы прилежная студентка и работаете в библиотеке. Вы не будете возражать, если мы попросим вас заняться серьезными изысканиями на нужную нам тему?

— Я уволилась из библиотеки, — спокойно сообщила Фейт.

— Очень досадно, — нахмурился Бакли. — Я убежденный сторонник кропотливой исследовательской работы. По-моему, нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить при должном изучении имеющихся печатных материалов. Ну ладно, попробуем привлечь какого-нибудь старшекурсника с опытом научной работы. Полагаю, где-нибудь в библиотеке имеется тайная комната со сверхсекретными материалами. Скажем, никому не известное помещение в подвале, куда ведет потайной ход. Вполне возможно, что там хранятся шокирующие доклады о том, что происходит в университете — вся та скрытая статистика и секретные доклады полиции, о которых мы можем только догадываться. Скорее всего мы видим лишь вершину айсберга, хотя и она нас ужасает...

— Послушай, Бакли, мы тут не шутки шутить собрались, — сказал Ян. — А всякие там потайные комнаты...

— Поверьте мне, — внезапно подал голос Гиффорд Стивенс, — ничего "печатного" вы не найдете. Даже если вам удастся обнаружить тайную комнату, она окажется пустой. Если наш враг по-настоящему могуч — а нам в этом сомневаться не приходится, — то он, вне всякого сомнения, уже позаботился о том, чтобы замести все следы и избавиться от компрометирующих документов. Насколько я понимаю, вы прежде всего надеетесь обнаружить материалы, где будут указаны слабые места Университета. Нелепо и думать, что они до сих пор не уничтожены.

— Согласен, — кивнул Бакли. — Но и на старуху бывает проруха. Университет, при всем его уме и могуществе, наверняка время от времени допускает ошибки и недосмотры. Могли остаться какие-либо разрозненные материалы; при сложении они укажут на уязвимые места нашего противника... Вспомните скандальный пример тех студентов, которые обращались к нескольким десяткам легальных источников, а в итоге сложили мозаику воедино и воссоздали точную технологию производства атомной бомбы!

— Нет, — достаточно грубо возразил Стивенс, — Университет не позволит вам найти его ахиллесову пяту. Вы забываете, что это мозг компьютерного типа. Он не допускает ошибок по забывчивости. Если где-то и были намеки, которые можно собрать воедино, то компьютерные файлы с этими подсказками давно стерты, а книги с опасными клочками информации уже пропали из библиотеки. — Стивенс набычился, насмешливо фыркнул и закончил:

— Вы мыслите, как двухлетний ребенок. У нас тут не детский сад, учитесь думать по-взрослому!

Ян поспешил сменить тему разговора, прежде чем побагровевший Бакли успел найти слова для достойного ответа.

— Сегодня вечером мы встречаемся для того, чтобы...

И он стал в подробностях говорить о том, чего он ждет от предстоящего собрания. Ян старательно уводил дискуссию от всего, что могло вызвать сшибку мнений и ссору. Не хватало им только передраться за несколько часов до важнейшего коллективного обсуждения!

Когда все разошлись, Стивенс задержался в кабинете Яна.

— Пообещайте мне одну вещь.

— Что именно?

— Если со мной что-нибудь случится и оно меня уничтожит, то вы возьмете из моей квартиры взрывчатку и оставите от этого проклятого места лишь выжженную землю.

Стивенс сказал это с почти умоляющей интонацией, но при этом смотрел на Яна исподлобья, и в его взгляде было столько яростной требовательности, что возражать не хватало сил. Поэтому Ян дипломатично ответил вопросом на вопрос:

— Но отчего вы полагаете, будто с вами непременно что-нибудь случится?

— Я слышал Его. Я слышал Его голос. — Тут Стивенс вдруг перешел на шепот. — Он знает меня. Он помнит меня. А сегодня я уже имел случай сказать, что мозг компьютерного типа ничего не забывает.

— Он вас... помнит? Вы имеете в виду?.. Стивенс печально кивнул.

— Да, мне тоже непонятно, откуда он мог узнать.

— Я думал, что все эти взбесившиеся университеты — разные, независимые друг от друга организмы, которые не способны обмениваться информацией...

— Я тоже так думал.

— Значит, Университет имеет против вас зуб? Он только и ждет...

— Не знаю. Я могу лишь констатировать факт: я был в подвале корпуса социальных наук — проверял верность имеющихся у меня чертежей — и вдруг услышал, как кто-то шепотом позвал меня: "Гиффорд!" Это был голос моей жены. Я не сумасшедший и голосов не слышу. Значит...

— Матерь Божья!

— Там, в подвале, я был совершенно один. Работник эксплуатационной службы, который пустил меня туда, сидел в своей подсобке наверху. Голос доносился из трубы воздухозаборника. Точнее, не из самой трубы, а из небольшого отверстия на стыке двух секций трубы. При каждом слове оттуда вырывался дымок — уж не знаю, что это было, фреон или углекислый газ, но только это напоминало рот, из которого на морозе вылетают облачка пара... Так вот, голос шел из этого отверстия. И это был голос Пэт, моей покойной жены. Она сказала: "Уноси отсюда ноги, Гиф. И больше никогда не возвращайся".