Станислав Буркин - Русалка и зеленая ночь

– Про-про-простите, – вдруг вмешался Даня. – А как же я? Ведь я тоже лю-лю-лю… – и он затравленно глянул на Любу. Та ответила ему таким взглядом, что он весь сжался.

– Как вы напоминаете мне того юношу, которым был я как раз в те времена, – усмехнулся аббат. – Простите, но ваша очередь высказаться еще не наступила. Итак, я звонил ей снова, но отвечала ее мать, а услышав мой голос – бросала трубку… Потом автоответчик стал сообщать, что «данного номера не существует…» Я решил, что это судьба, и почти уже забыл о ней, но через год, когда я поехал поступать в «художку»…

… – Люба?! – воскликнул Анджей, не веря своим глазам. Он только что вышел на привокзальную площадь, и два добротных чемодана стояли возле его ног.

– Анджей, милый Анджей! – воскликнула девушка, и глаза ее вспыхнули сумасшедшим огнем, который юноша, конечно же, принял за любовное пламя. – Я так и знала, что найду тебя здесь!

– Ты переехала? Извини, что так вышло, солнышко, что я не смог тогда… – начал он.

– Какая разница?! Какое это теперь имеет значение?! – воскликнула она. – Главное, что сейчас мы вместе, и мы немедленно идем в приемную комиссию Космического Училища!

– Да? – только и сумел спросить он вместо возражения.

– Да! Да! Конечно да! – зашептала она, одной рукой обнимая его, другой – ловя такси. – Я надеюсь, у тебя есть деньги?!

… И они поступили в училище вместе – он на пилота, она – на стюардессу. «В конце концов, – решил мягкотелый юноша, – живопись может остаться моим хобби…»

Она же никогда и словом не упоминала о том, что во Львов приехала не из Задойного от мамочки, а из Италии от взрослого любовника.

… Она шла по предпраздничным улицам, между витрин и автомобилей, и не замечала ничего кругом. Ее окликнул таксист, до нее не сразу дошло, что ему надо. Наконец она поняла, что тот предлагает довезти ее, сунула руку в карман, поворошила грошами, понуро помотала головой и пошла дальше.

Почти через час она добралась до нужного дома и поднялась в квартиру, которую снимал Анджей, и в которую все никак не решалась переехать из общежития она, предчувствуя, что это может стать концом их отношений. Там девушку с собачьей радостью встретил ее худощавый прыщавый поляк. Хозяин был в домашних тапочках и в заляпанном красками фартуке.

Он обнял ее, пышущую морозом, и пушок на ее румяном лице обозначился бисером крохотных капелек влаги. Она была туманно податлива, он помог ей снять дешевый желтый пуховик, провел в комнату, подвел к мольберту и что-то стал показывать, объясняя… Она кивала, но не слушала. Она думала о чем-то другом…

– Что с тобой? Что случилось, любимая? – спросил он, прервавшись. – Козочка, пойдем, сядем на диван.

– А ты сядешь рядом? – обреченным тоном спросила она.

– Ну конечно, моя звездóчка! – испугался он еще больше и взял ее ледяную руку в свои жгучие ладони.

– Мне надо будет сейчас уйти, вдруг придумала она, но прежде я должна тебе кое в чем признаться.

Он с готовностью подсел чуточку ближе.

– Нет. Сначала зажги свечу и потуши свет.

Любушке нравилось «искренне» разговаривать и целоваться в полумраке при зажженных свечах. Чтобы можно было представлять на его месте кого-нибудь другого… Кого-нибудь постарше и посолиднее… Анджей всегда держал для нее несколько разноцветных парафиновых зверушек в целлофане. Он вскочил как ошпаренный и начал бегать по комнате, собирая все необходимое для этой нехитрой церемонии.

Поставил на журнальный столик блюдо, налил в него воды, по воде пустил специальную лодочку, а уж в нее пристроил и зажег голубого слона. Торчащий из хобота фитиль пострелял во все стороны трескучими искрами и заострился пламенем вверх. Комната наполнилась мягким светом и колеблющимися тенями.

– Значит так, Анджиек, – сказала Любушка, кокетливо пряча глаза и беспокойно терзая намотанный на палец локон. – Я только что переспала с таксистом.

– Что-о?! – испуганно протянул влюбленный ботаник.

– Да, с таксистом.

– Но зачем?

– У меня не было денег расплатиться.

Повисло напряженное молчание.

– А ты не могла сказать, чтобы он подождал внизу, пока ты принесешь ему деньги?

Любушка забегала глазами.

– Я сказала. Но… Понимаешь, он мне не поверил и попросил, что-нибудь оставить. Я же не могла оставить ему свою сумочку. У меня там документы и подарок тебе на Рождество.

– О, горе мне, горе! – простонал Анджей Коза и схватился за голову, бродя по комнате. Потом вдруг бросился перед девушкой на колени. – Я умоляю тебя, носи с собой все мои деньги и трать, трать их, если тебе понадобится! Пожалуйста! – сказав это, Анджей плюхнулся всей своей долговязой фигурой в кресло и заплакал. Затем сполз на пол и, ревя, уткнулся лбом Любушке в коленки.

– Ну, хватит! Хватит уже! – отрывая его от себя за уши, оскалилась Люба. – Я пошутила. Давай-ка я лучше чмокну тебя.

– О, Люба, – продолжал хныкать он, – прошу, не мучай меня так своими выдумками! Ты же знаешь, я этого не выношу!

Она притянула его за уши и поцеловала в лоб.

– Зачем ты заставляешь меня страдать? Я хочу, чтобы между нами все было просто и ясно…

– Да хватит тебе!

– Нет, не хватит, – сказал он настойчиво. – Мы должны раз и навсегда решить, как мы будем жить дальше…

– Тогда я пойду, – холодно сказала Любушка и встала. – Завтра у меня зачет. Нужно как следует подготовиться. Иначе придется переспать с профессором.

– О, Матко! – повалился несчастный Коза, на этот раз на диван.

– Тем более, времени у меня теперь мало: ведь у меня появился любовник-негр, – объявила она и выскользнула за дверь.

Ей нравилось мучить его, и пока он всерьез воспринимал ее небылицы, ей было с ним интересно. В то же время, он всегда был ПОЧТИ уверен, что все это она выдумывает и надеялся когда-нибудь отучить ее от этой идиотской провинциальной привычки.

Единственным условием замужества, поставленным ею Козе, было свадебное путешествие в космосе. И, едва только получив дипломы, они отстрелились на маленькой, купленной в рассрочку, космической яхте «Полонез» от польской орбитальной станции.

Но, как не рассказывала она своему жениху о временах, проведенных в Европе, так, конечно же, промолчала и об одном звонке, сделанном накануне вылета.

… Дрожащими руками она нашла в сумочке бумажку и набрала найденный в Интернете номер.

– Доктор Блюмкин слушает, – донесся из трубки знакомый бас. – Эй, вы, там! Что за баловство?

– Аг’кадий Эммануилович, – проговорила девушка и, задохнувшись от ностальгии, сама не узнала свой ломающийся голос.

– Да? Чем обязан?

– У меня к вам сег’ьезное дело…

– Ну-ну, зачем же вы плачете, дружочек? – смягчился доктор. – Все это вздор, мой мальчик! В логопедии нет неразрешимых проблем. Исправим, все исправим… Приходи с мамочкой на прием по адресу…