Б. Липов - Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны

— Да нет у меня такой валюты, девушка!

Красотка сразу потухла и отступила от Ахенэева.

— Вот невезуха… — И, со слабой надеждой. — А может у тебя бундеса [36] Бундеса — западногерманские марки (жарг.) или лиры есть?

— Нет… Только рубли…

Дева внезапно разозлилась.

— Да иди ты…, со своими рублями. Я ими могу с ног до головы обклеить…

И, увидев выходящего из «Мерседеса» респектабельного клиента, стремительно подлетела к нему.

— Эскьюз ми, сэр! — Донеслось до Владимира Ивановича.

— Ректор сегодня не принимает. Совещание. Андестэнд? — заявила девица и, не обращая внимания на посетителей, принялась лакировать ногти.

Ахенэев вышел из оцепенения: «Кровавая Мэри», ранее оскорбленное достоинство — все это сжалось в тугую пружину ненависти и решимости.

Ретивое взыграло, пружина лопнула и фантаст, рванув от избытка энергии воротник рубашки, ломанулся к резной двери ректора.

Не ожидавшая натиска, секретарша, как укушенная, скрылась под столом.

В кабинете действительно шло совещание.

— Ба! Старые знакомые! — Яша несколько раз полыхнул фотовспышкой.

Лица на самом деле оказались знакомыми. За исключением одного. Закинув ноги в кроссовках на полированный стол, в глубоком кожаном кресле восседал пышущий здоровьем, ни от мира сего, ангел. Из всех совещавшихся только он не проявил беспокойства и продолжал, как ни в чем не бывало, потягивать коричневую с золотой каемкой, сигарету.

На ректора, грызуна-распорядителя и седобородого, визит нежелательных гостей произвел впечатление отвалившегося потолка.

— Я же говорил, босс, что-то нечисто… — Черт еще раз озарил разбитых параличем вспышкой, затем покопался в кофре и, достав какой-то бланк, помахал им перед носом постепенно приходящего в себя ректора.

— Приступим!

— Что это? — Спросил у Якова Ахенэев.

— Ничего особенного. Санкция на обыск. С такими высокопоставленными грешниками приходится соблюдать все формальности. Иначе не прошибешь — бюрократы…

В одежде, отливающей всеми спектрами света, не похожий на ангела ангел отщелкнул окурок в угол и, сбросив кроссовки со стола, процедил:

— Я протестую против обыска. С ними можете делать все, что заблагорассудится, а я — персона неприкосновенная. Дипломат. Прибыл с Альдебарана. Требую связаться с консулом. Вот мои документы.

Залетный протянул Якову продолговатую книжечку в белой обложке. Ознакомившись с удостоверением, черт досадно сплюнул.

— Точно, дипломат. Но где-то я эту рожу видел. Вот, только не припомню, где…

Фантаст не знал цели обыска, но по Яшиному настрою понял — если ангел ускользнет, операция не выгорит.

— Ну-ка ты, павлин заморский! — Ахенэев набросился на опешившего представителя галактического рая. — Выворачивай карманы, не то хуже будет. Мне на твой статус начхать, я тоже нездешний! Чего вылупился, сейчас все перья пообщипаю!..

Ангел волчком закрутился на месте, не зная, что предпринять.

— Консула вызывайте! — Не совладав с эмоциями, на этот раз истошно завопил он, инстинктивно схватившись рукой за левый, заметно оттопырившийся карман.

— Я тебе такого косула выпишу, лещем называется… Вот моя верительная грамота, — и разбушевавшийся фантаст засветил ангелу по нимбу «Кодаком». — Выворачивай карманы, кому говорят… — Персону твою нон грату мять нехай [37] Персона нон грата — неприкосновенная особа (дипломатич. терм.) …

Децибелы гнули, стебали и подковывали Владимира Ивановича с Яковом, точно обезумевший тайфун.

— А-а-а… — Не соображая, что вытворяет, Ахенэев дергался как паяц, в такт с соседями.

— У-у-у… — Черт исступленно вращал над головой пращой — фотоаппаратом.

Переход от инцидента в кабинете ректора к групповому помешательству был настолько неожидан, что Владимир Иванович и Яков просто не могли прийти в себя. Мозги оказались неприспособленными к подобным перегрузкам. Принятая извилинами — информация заставила тут же отреагировать и путешественники замандражировали, пополнив своим присутствием ряды бряцающих цепями, шипами и прочими дешевыми металлоизделиями меломанов. Прикованные к пульсирующему ритму, словно к невидимому компрессору, они вгрызались пятками и копытами в землю не хуже отбойных молотков.

Изредка до перекошенного сознания доходили слова и тонули в бушующем потоке мегаватт.

— Бэби!! Май литл вумен… Ай крейзи мен… Ю-ю-ю! Ю-ю-ю! Ви а зе бест бенд… Ы-ы-ы! Ой-е-ей!

Неизвестно, до каких уголков Яшиного подсознания докатились волны этой истерии, но то, что черт стал вытворять в дальнейшем, понемногу привело Владимира Ивановича в себя.

— И-го-го, — зычно заржал Яков и ретиво забил копытом. Наступила минутная пауза, но черт, по запарке кроша землю, продолжал окапываться.

Тишина царила недолго: свист и овации заполнили вакуум.

Яков зарылся по пояс и, окончательно выложившись, перестал ржать, ошампуренно заводил по сторонам мордой.

Владимир Иванович тоже шугануто озирался, не понимая, где находится и что с ним произошло.

Прямо перед фантастом, за гривастыми, гребнястыми головами соседей находилась сцена с подиумом, загроможденная многоэтажной аппаратурой.

— Яшенька, родной, уж не в секту ли трясунов угораздили? — Обретя голос склонился Владимир Иванович к черту. И, в тот же момент почувствовал тягучую боль в нижней половине туловища, сходную, разве что, с катанием на «эскалаторе».

— Но-но! Ты, плешивый, полегче! Выбирай выражения, а то живо лишишься привилегии… — Стоявший слева от Ахенэева хромированный и анодированный волосатик довольно выразительно потрясывал на ошипованной ладони велосипедную цепь. В другой руке извивался чей-то хвост.

Правый сосед — обладатель высокого гребня на полубритой голове, вступился за Владимира Ивановича. Вероятно, Ахенэев чем-то ему импонировал.

— Закрой хлеборезку, ты, вторчермет ходячий!

Недобритого украшали предметы портняжно-парикмахерского инструментария. Выдернув из щеки огромную английскую булавку, он протянул ее фантасту, а сам, вооружившись двумя опасными бритвами, стал подбираться к спасовавшему обладателю цепи. И неизвестно, чем бы закончился конфликт, не разгрузись аппаратура тоннами звуков.

Яков, не долго думая, нырнул обратно в окоп и, вцепившись в штанину Ахенэева, попытался втянуть его к себе. Но, внезапно, штанина освободилась и черт лихорадочно принялся ощупывать тело в темноте ямы.

Владимир Иванович, проигнорировав приглашение Якова, настороженно следил за происходящим вокруг.

Сначала ему показалось, что один за другим взорвались усилители, но потом стало ясно, что это обычный пиротехнический трюк.