Сергей Пономареко - Седьмая свеча

— Я попробую.

— Молодец. А дома скажешь, что будешь усердно работать над рефератом Петра Сидоровича. А кто он? Я не слышала о таком сотруднике в нашем институте.

— Не знаю. Сказал первое, что взбрело в голову.

— Молодец. Слушай, а ты не хочешь сказать дома, что уезжаешь в командировку на три дня? Будешь жить у меня.

— А если жена позвонит на работу?

— До этого она когда-нибудь звонила, проверяла?

— Нет.

— Так не позвонит и в этот раз.

— А если вдруг…

— Тема исчерпана. Три дня ты в моем распоряжении, а причину для домашних придумаешь, если командировка не нравится.

— Уговорила, — вздохнул Иван Степанович. — Когда отбываем?

— Сегодня во второй половине дня. Времени у тебя предостаточно, чтобы все уладить на работе и дома.

— Да вот… если… понимаешь…

— Не теряй времени, ведь на следующей неделе приедут венгры. Жду в шестнадцать часов. Не забудь, с тобой в командировку отправляются и твои «Жигули», так что не ставь их в гараж.

— Маргарита Львовна снова звонила, спрашивала о твоем самочувствии и когда ты явишься сдавать анализы.

— Пожалуй, я сегодня утром все-таки заеду сдам анализы, а там видно будет.

— Молодец, Оленька! Я побежал! — вскричал Иван Степанович, подумав: «Назвался груздем — полезай в кузов!» — и исчез за дверью.

«Теперь можно немного расслабиться и обдумать план дальнейших действий, — решила Ольга. — Для начала не помешает выяснить, в каком вузе учится Галя. Для этого не обязательно ехать в Ольшанку, можно позвонить по телефону тем односельчанам, у которых он есть, — я записывала номера в записную книжку». Размышления Ольги были прерваны телефонным звонком.

— Алло, это вы, Оля?

— Да, это я. Кто это говорит?

— Да это Галя, сестра Василия, соседка бывшая вашей матери.

— Слушаю тебя, Галя! — Ольга стиснула трубку в руке. Уж от кого она не ожидала звонка, так это от Гали.

— Я не очень рано звоню?

— Терпимо. Говори, что у тебя.

— Я же свою хату продала.

— Это я знаю.

— Вчера была в Ольшанке. Ночевала у новых хозяев.

— Ну и что?

— Вечером прохожу мимо хаты покойной бабы Ульяны, извините, вашей матери.

— И что дальше?

— Смотрю: в окне слабый свет. Открыла калитку и вошла во двор. Заглянула в окно, а там женщина в белом балахоне и кругом на полу горящие свечки стоят. Наверное, колдовала.

— Кто это был? — нетерпеливо спросила Ольга.

— Не разглядела. Та, видно, почувствовала, что я подсматриваю, и к дверям, а я со двора. Что я, дура — с ведьмой связываться?

— Жаль, что не узнала, кто это был. Хоть что-нибудь рассмотрела толком: старая или молодая, высокая, низкая, худая, толстая?

— Вроде не высокая и не худая. Что-то в ней было знакомое, а со спины и не узнала. Спросила новых хозяев, сказали, и раньше замечали там свет, но не подходили. Дурной славой пользуется дом Ульяны. Вы, конечно, извините, если что не так сказала.

— Ты еще что-нибудь хотела мне рассказать?

— Не-а. Только это.

— Как у тебя учеба? Где ты, кстати, учишься?

— Ой, у меня карточка телефонная кончается, до свидания, Оля. Я еще позвоню. — И отключилась.

Ольга задумалась. «Чего ради Галка мне позвонила? Чтобы сообщить о ночных проделках в доме матери? Дает знать, что кто-то колдует против меня в моем же доме? Никогда раньше добрых чувств ко мне не испытывала, а тут вдруг беспокоится обо мне. Где мой телефон взяла? Возможно, в старой Васиной записной книжке, хотя вряд ли. Подозрительно это. Или она хочет меня выманить в село? А для чего ей это надо? Что ей это может дать, если она и задумала плохое? А если и в самом деле просто позвонила и сообщила о том, что видела? Сплошные вопросы и ни одного ответа. Говорит, вроде знакомая, а лица не увидела. Интересно, кто еще черной магией в Ольшанке занимается после смерти мамы и Мани? Все-таки ехать надо, вот только предчувствие дурное, сердце беду чует.

Есть две кандидатуры, на которые необходимо обратить особое внимание: Галя и попадья Софья. Минуточку, есть еще особа, которую тоже не стоит сбрасывать со счетов. Авантюристка и себе на уме. И имеет на меня не зуб, а целую челюсть — это незабвенная Вика. Как выяснить — кто из них снюхался с Глебом и взял у него ключи от квартиры? Какая я дура! — Ольга даже застонала. — Ведь узнать это проще простого! Достаточно ознакомиться с журналом посещений на зоне и выявить всех посетителей Глеба. Необходимо сейчас же позвонить заместителю начальника по воспитательной работе Бондарчуку. Он во время моих посещений явно положил на меня глаз и будет рад помочь мне — для него это мелочи».

Когда она дозвонилась в зону, ей ответили, что майор Бондарчук находится в местной командировке и будет только завтра. Другие справки по телефону отказались дать.

«Ждать до завтра, чтобы переговорить с Бондарчуком, или поехать сегодня, на авось? Кто эта таинственная женщина, хозяйничающая в моем доме? Может, колдунья, которая мне «сделала»? Нет, если решила сегодня, значит, надо ехать сегодня. Никаких проблем», — приняла окончательное решение Ольга. Вдруг сильные позывы к рвоте вновь погнали ее в туалет. На этот раз рвота была с кровью.

Приведя себя в порядок, она решила на всякий случай съездить в поликлинику и сдать анализы. К Маргарите Львовне не заходила — по-прежнему чувствовала себя неловко из-за своего поведения в прошлый раз.

В селе Ольга первым делом решила посетить могилу матери. Было еще не поздно, но короткий ноябрьский день закончился, и стало совсем темно. Иван Степанович не был заядлым автолюбителем и чувствовал себя за рулем не очень уверенно, особенно в темноте. Пока доехал до села, прилип от пота к спинке автомобиля. Глаза у него слезились от фар встречного транспорта, и он в очередной раз мысленно спрашивал себя, какого черта он здесь делает и зачем ему все это надо. Так как никто, кроме него самого, не мог ответить на эти вопросы, они остались без ответа. Ему теперь стала часто приходить на ум пословица «Седина в бороду — бес в ребро!», и он осознал ее актуальность.

Съезжать с одной разбитой грунтовой дороги на другую грунтовую, тем более на какую-то подозрительную, он наотрез отказался, как и оставлять автомобиль без присмотра. Вследствие этого к могиле матери Ольга отправилась одна и пешком. Теперь могила не была крайней, ее заслоняли две новых, свежих, стоящих рядком. Ей было очень любопытно узнать, кто из знакомых отправился сюда на вечный покой, но она приехала в село по крайне неотложному делу и не могла зря терять время.

Свежезаряженный аккумуляторный фонарик, взятый из машины Глеба, давал достаточно света, и она сразу вышла к могиле матери. Убрала засохшие цветы, сиротливо торчащие ощипанными головами из литровой банки, наполовину наполненной грязной вонючей водой. Вздохнула: не было грабель, чтобы сгрести множество опавших с соседних деревьев листьев, принесенных сюда проказником ветром. «Надо будет найти время, чтобы навести здесь порядок», — подумала она. Видно, ей придется выслушать нотации от зорких недремлющих старушек из-за того, что плохо ухаживает за могилой матери. Она осветила соседнюю, Манину могилу. К ее удивлению, она была ухоженной, и в банке стояли свежие белые гвоздики. Кто же сюда приходил и что он хотел сказать белым цветом гвоздик? Явно кто-то не местный. Эти цветы никак не вязались с мрачной кладбищенской атмосферой. «Кругом одни загадки», — недовольно подумала она и подошла к могиле Василия. Она тоже была ухоженной, и такие же белые гвоздики стояли у изголовья памятника. «Выходит, Галя постаралась. Откуда такая неожиданная любовь к Мане после ее смерти? При жизни Мани они не питали друг к другу нежных чувств. Их не смогла соединить жизнь, так объединила смерть?» Усмехнулась и вернулась к автомобилю.