Мария Барышева - Говорящие с...

- Что? - немедленно жадно спросил специалист.

- Спать иди! - Эша повалилась на кровать.

- Нет, ну круто же?! - почти жалобно произнесла Ларка.

- Да, ты права, это действительно необычайно круто!

- Тогда я пошла, - важно сообщил специалист и соскочил с кровати. - А завтрак я принесу.

Эша хотела сказать, что это совершенно не обязательно, но дверь уже захлопнулась. Снова встав, она задвинула засов, потом, подергав дверь, убедилась, что та заперта достаточно надежно и открыть ее самостоятельно Ларке не удастся. Послушала шум ветра за дверью, вновь дотащилась до кровати и, ничком упав на нее, с головой накрылась одеялом. Но сна теперь, разумеется, как не бывало.

Полежав с минуту, Эша отбросила одеяло и села. Громко высморкалась, чихнула и взглянула в окно, потом на часы. Начало десятого.

Зонтичный маньяк? Убийца зонтиков?

Господи, неужто и такие бывают?!

Хотя за свою жизнь, особенно за последние несколько месяцев, Шталь успела убедиться, что в этом мире бывает все что угодно. Вероятней всего, Ларка все это выдумала. А если нет? Опять начинается? Позвонить Ейщарову, испросить совета?

Олег Георгиевич, местный информатор доложил, что в городе... ну как, в городе - в городишке, в общем, в одних из Сосенок некто убивает зонтики. Не стоит ли проверить?

В ответ на это сообщение она, несомненно, узнает много нового из русской неформальной лексики.

Шталь опустила уже потянувшуюся было к телефону руку и посмотрела на собственный зонтик, небрежно брошенный в угол, - скомканный золотисто-зеленый упрек с торчащими, словно обнажившиеся сломанные кости, спицами. Стразики на гладкой зеленой ручке блестели, точно чьи-то безмерно грустные глаза. Очень печальный и ни на что не годный зонтик, который теперь только выкинуть. Разумеется, она не станет его чинить. Да и не умеет.

К тому же, зонтик, несомненно, сломался ей назло, разве нет?

Шталь прислушалась, но не услышала ничего, кроме далекого сонного бормотания хризолита, который словно находился где-то очень далеко отсюда. Ейщаров сказал, что она сильно выложилась в гостинице... Уж не значит ли это, что она долго теперь не будет ничего слышать? А вдруг это насовсем? Как у Юли Фиалко?!

На некоторое время Эша задумалась. Сколько раз она желала никогда не иметь столь странной способности, но сейчас вдруг отчетливо и окончательно поняла, что на самом деле отчаянно не хочет ее терять. Жить в мире, в котором говорить могут только люди, теперь казалось невероятно скучным. Конечно, прежняя жизнь была куда как более безопасна... но лишиться всего этого теперь казалось нереальным. Это - и только это была ее настоящая жизнь.

Странно только, что свою изначальную способность она так не смогла понять. Единственный собеседник, от которого Эша никогда не слышала ни слова, и которому никогда ничего не сказала. Постоянно нытье и мысленные образы не в счет. Что это за общение, когда даже до сих пор толком не знаешь и не веришь, существует ли на самом деле твой собеседник? Может, все это лишь постоянные совпадения. Может дело не в судьбе, а в удаче? Она из тех людей, которые никогда не опоздают на автобус, а если опоздают, то лишь потому, что автобус этот должен сломаться, и они проедут мимо него, беспомощного, на следующем автобусе. Ей просто везет.

Она всегда встречает, кого хочет.

Разве что это не всегда происходит вовремя.

И она отнюдь не всегда знает тех, кого встречает.

Потому как если б знала, то не захотела бы их встречать.

Минут десять Эша лежала, раздраженно глядя в потолок. Сон не шел, и голова, невзирая на простуду и поглощенный коньяк, была удивительно ясной. Сев, она повозилась с ноутбуком, но это ей быстро наскучило. Звонить никому больше не хотелось. Ничего вообще не хотелось.

Почти ничего.

А вот то, чего захотелось, было, конечно же, полным безумием.

Впрочем, какая разница. Завтра вечером ее отсюда заберут. Никто не узнает.

Шталь быстро оделась, приоткрыла дверь и высунула нос на улицу. Все так же лил дождь, во дворе царила мокрая, пронизанная ветром тьма, и только чуть поодаль на земле лежали два прямоугольника света. От глыб мрака возле забора, в которые превратились кусты, донеслось легкое громыхание цепи - Туману явно тоже не спалось, что было не очень хорошо.

Натянув на голову куртку, Эша, пригнувшись, подкралась к освещенным окнам. За одним окном обнаружилась хозяйка, сидевшая в кресле перед работающим телевизором и потягивавшая что-то из высокой кружки. За другим окном была небольшая комнатка со старенькой мебелью и почти сплошь заклеенными постерами стенами. На нерасстеленной кровати, поджав под себя ноги, сидела русоволосая девчонка лет пятнадцати и смотрела прямо в окно широко распахнутыми глазами, держа обеими руками ярко-красный раскрытый зонт, стержень ручки которого она умостила у себя на плече. Шталь поспешно дернулась вниз, не сомневаясь, что ее заметили. Не заметить было невозможно - взгляд обитательницы комнаты уперся точно Шталь в лицо.

Эша развернулась и уже была готова прямо так, впригибку, порскнуть обратно в свою пристройку, но что-то заставило ее передумать, и она вновь осторожно выпрямилась и вытянула шею.

В комнате ничего не изменилось. Судя по всему, девчонка даже не шелохнулась. Она сидела в том же положении, и глаза ее, не мигая, все так же смотрели сквозь стекло точнехонько на Эшу. Шталь выпрямилась совсем, потом чуть повела рукой перед окном. На бледном лице за стеклом не дрогнул ни один мускул, и ресницы не шевельнулись. Девчонка не видела ее. Эша легко постучала ногтем в стекло - никакой реакции. Только пальцы чуть передвинулись, крепче сжимаясь на ручке зонта, который прикрывал девчонку сзади тугим красным куполом. Нелепейшая картина.

Зачем зонт в комнате?

Дверь вдруг приоткрылась, и в комнатку сонной походкой вошел специалист по маньякам. Эша снова дернулась вниз, потом вновь осторожно выглянула и увидела, как Ларка беззвучно шевелит губами. Потом она протянула руку, подергала сидящую за руку, и Шталь услышала, как та взвизгнула:

- Уйди от меня!

Это был очень странный звук. Женский визг - это, как правило, нечто очень живое, мощное, звонкое. Но звук, который услышала Шталь, был удивительно мертвенным, бледным, словно на Ларку огрызнулся призрак. Девчушка, отдернув руку, нерешительно-нервно затопталась возле кровати, а ее сестра вновь превратилась в статую.

Господи, да эта ее Мила, похоже, на наркоте! Причем на тяжелой.

Не выдержав, Шталь снова постучала ногтем по стеклу, а, когда Ларка испуганно оглянулась, помахала ей рукой, надеясь, что та спросонья не примет ее за какое-нибудь чудище и не разразится воплями. Но, судя по обрадованной улыбке на лице специалиста, Ларка разглядела в ночном окне достаточно, и Эша, прижав палец к губам, махнула в сторону стены. Ларка кивнула и вылетела из комнаты. Оглядевшись, Эша прижала к лицу ладонь, поймав чуть не вырвавшийся чих, и скользнула к соседнему окну, которое почти сразу же тихо отворилось, и в дождь выглянула Ларкина мордашка.