Е. Бирман - Застолье теней

Дальше блуждания воли приобрели ускорение и лихорадочность. Господин Гликсман запутался, он сбегал вниз, принимая вечерние лекарства, внизу на него с глупой радостью набрасывалась неотключенная сигнализация, сначала набирая воздуха в легкие, а потом взрываясь счастливым визгом (вор! вор!) и ворчливо замолкая, опознав набравшего код хозяина. И тогда наступала тишина с цикадами недремлющих холодильников, большого внизу и маленького наверху (видимо, он уже включил снова центральный автомат, прекратив странную игру с самим собой в электрических чертей). Но уже блуждание воли гнало его вверх по лестнице, он принимал зачем-то утренние таблетки, спохватывался, измерял давление прибором на батарейках, снова повторялся бег по лестнице вниз, наконец, он обессилел, в ушах у него гудело, как в высоковольтных проводах, и господин Гликсман добрался до туалета и опустился на унитаз…

Отношение Распорядителя Столов к Блинде становится все более доверительным. Сидя против нее в плетеном кресле сада, куда Пирующие попадают исключительно для нечастых приватных бесед с ним, вопреки обыкновению только слушать, Распорядитель Столов все чаще прерывает ее речь собственными замечаниями, и тогда сидящие за столом умолкают, напряженно прислушиваясь к долетающим через открытую дверь обрывкам фраз, не будучи уверенными (справедливо!), что Блинда соизволит пересказать им содержание этих бесед. Ожидания Пирующих, что она поделится с ними таким личным и интимным ее достоянием, как беседы с глазу на глаз с Распорядителем Столов, неизменно возмущают Блинду. С какой стати! Сидение за одним столом — недостаточная причина для обнажения души. Дама без бровей и с быстрым ртом, после того как ей случалось быть вызванной на беседу с Распорядителем Столов (это случалось не очень часто), возвращалась чрезвычайно возбужденной и подробно, едва не захлебываясь, пересказывала все то, что успевала выложить в саду перед плетеным креслом и о своей жизни «Там», и о порядке вещей здесь, в Застолье. Все выслушивали ее внимательно, но только Блинда не задавала ей ни единого вопроса. Когда сами эти беседы в саду с дамой без бровей и с быстрым ртом имели место, сопровождаясь решительными жестами последней, ее наклонами в сторону Распорядителя Столов с попыткой заглянуть ему глубже в глаза под густыми седыми бровями, Блинда с любопытством бросала взгляд на Распорядителя Столов, удивляясь его невозмутимой выдержке, его каменному терпению.

Содержания своих бесед не скрывал и Бруталюк, неизменно вызывая всеобщий интерес и громкий смех за столом. Хотя претензии, которые он высказывал Распорядителю Столов, были упакованы сумбурно и небрежно, их эмоциональность и неизменная отвага Бруталюка вызывали за столом взрыв солидарности с ним. Даже Мясо симпатизировал в эти минуты Бруталюку, улыбаясь ему из своего таза одной губой.

Только седая женщина, казалось, общается с Распорядителем Столов едва ли не на равных. Она была почти так же немногословна, как и он сам, и господину Гликсману казалось, что ему удается уловить тонкую тень раздражения в лице Распорядителя Столов, хотя в глубине души он признает, что, скорее всего, собственное раздражение, которое он испытывает по отношению к седой даме, он пытается приписать Распорядителю Столов. В чем природа этого раздражения? — спрашивает себя господин Гликсман. Нет, не она сама раздражает меня, отвечает он себе, мне нет никакого дела до этого высушенного человеческого экстракта. Возвышенная отстраненность фанатиков, признается себе господин Гликсман, вызывает в его душе зависть и возбуждает в нем разрушительные инстинкты.

Распорядитель Столов, полулежа на диване у себя в кабинете, читал роман «Бледное пламя».

Эти строки принадлежали герою романа — поэту Ш. Распорядитель Столов скептически улыбнулся. Ангел принес ему гренков с молоком. Распорядитель Столов еще раз улыбнулся, теперь уже мелькнувшей у него кокетливой мысли: читая очередную земную книгу, он будто подливает молока в блюдечко для своего любопытства.

Другой ангел вошел и доложил о погоде в Канаде, сравнив ее с роскошной местной погодой, еще один ангел сообщил о падениях курса акций на нью-йоркской бирже. Распорядитель Столов побеседовал с этим ангелом о вопросе первородства гуманизма и религии в человеческой цивилизации, они разошлись во мнениях с ангелом.

И вот опять вошел ангел с сообщением о еще чьей-то смерти. Распорядитель столов продолжил чтение «Бледного пламени». Другой герой, доктор К., комментировал приведенные выше строки поэмы.

«Довольно задуматься о бесчисленном множестве мыслителей и поэтов, коих свобода разума скорее скреплялась Верой, чем сковывалась ею на протяжении всей творческой деятельности человечества, как поневоле усомнишься в мудрости этого поверхностного афоризма…»

И опять Распорядитель Столов улыбнулся. Затем он, кажется, впал в блуждание воли и погружение мысли. И увидел, что погода все еще хороша и нежна, а воздух неправдоподобно густо насыщен свежестью. На балконе скопились в трех углах опавшие листья.

Тень поплыла за стеклом, и, подняв голову, Распорядитель Столов увидел, как из дальнего облака к его балкону вытягивается нога. За мгновение перед тем, как она стала проверять прочность пола, Распорядитель Столов успел разглядеть черную лакированную туфлю на ней, натянутый без единой складки носок без рисунка и тщательно выглаженную брючину. Что-то оскарайльдовское сразу же показалось ему в этой ноге, так что он не только не испугался, но даже не успел ощутить удивления. Он замер и ждал, а нога на балконе тем временем почувствовала себя уверенно и сразу за этим начала стремительно сокращаться, пока не стала длинной ногой баскетболиста, а за нею, словно она была резиновой и, растянувшись, теперь сжалась, притянулся хорошо одетый господин лет шестидесяти, среднего роста. Причем вторая его нога казалась, в отличие от первой, вполне соразмерной туловищу. Ограждение балкона ангелы выкладывали из блоков шириной сантиметров в двадцать, и высота ограждения — больше метра. Наверно поэтому, перенося через него вторую (обычную) ногу, неизвестный господин зацепился ею о парапет и шаркнул по хевронскому мрамору его покрытия, прежде чем окончательно утвердиться на обеих ногах, теперь уже одинаковых и совершенно обычных.

Он движением плеч оправил пиджак и тут же уставился на Распорядителя Столов сквозь стеклянную дверь. Распорядитель Столов не мешкая сдвинул ее, открыв дорогу пришельцу. Поскольку гость не просил прощения за необъявленный визит, Распорядитель Столов не стал здороваться с ним, а только смотрел вопросительно.