Николай Берг - Ночная смена. Остров живых

Еще одна БМП сдохла — завести не удалось и БТР с работавшим все это время мотором остался без горючки. А у нас с собой бочек не оказалось. Потому сняли, что не привинчено — в частности боезапас — и вывели из строя на всякий случай бортовое вооружение.

Медленно выкатываемся по расчищенной дороге.

Нормально управляются два БТР и Вовкина маталыга. Остальные две коробочки едут крайне неуверенно и пешие стараются от них держаться подальше.

Ильяс нервничает — мое напоминание о необходимости осмотра других цехов встречает раздраженным бурчанием. Приходится надавить. Это раздражает его еще пуще.

— Фигня, Ильяс. Никому ничего мы не отдадим. То, что наше — то наше — нащупывает причину волнения Андрей, внимательно наблюдавший за нашей перепалкой.

— Ага! А увести как? Нет у нас водмехов [5] водмех — водитель-механик . Так поставить — сопрут и фамилии не спросят — тут всякие шляются.

— Упреют таскавши.

— Ну да, говори — с утра военные опять припрутся — им эти коробки запонадобятся. Хотя бы для охраны супермаркетов. Значит хай будет. И что ты им скажешь?

— Утро вечера мудренее. Побросали технику — значит пролюбили — меланхолично, как и положено настоящему снайперу, отвечает Андрей.

— Не плюй в колодец, Андрюша — вылетит — не поймаешь. Они КАД контролируют — а нам там еще ездить придется — огрызается Ильяс на слова коллеги.

— Знаешь, мне кажется не о том переживать надо.

— А о чем? О мировой скорби? О том, что в 2012 году астероид может прилететь?

— Выдохни! Сейчас технику подгоним к медпункту, оставим под присмотром наших, проверим пустые цеха — дальше видно будет.

— А да ну тебя! Если прохлопаю сейчас трофеи — век себе не прощу. А уж Николаич — тем более.

Тут новый командир прав на все сто. Заболевший Николаич будет поминать своему сменщику такой провал долго.

Пока наши разбираются с собранным трофеем, успеваю заскочить на кухню — опять повару что-то запонадобилось, о чем сообщила все та же тощенькая девчонка, от которой уже пахнет густо соляркой — видно заняла место истопника. Ну да солярка — не ацетон, потерпим. Еще девчонка ухитрилась перемазаться сажей, но зато кожа порозовела, не такая восковая, как была совсем недавно — видно подкормил повар помощницу.

— Я собственно хотел с вами посоветоваться — начинает толстяк.

— Слушаю вас — не менее политесно отвечаю я.

— У меня кончились консервы и манка. Принесли небольшой мешок картошки. Варить просто картошку — смешно, очень уж мало. Чистить некому и нечем. Вы не могли бы сообщить командованию, что нужны продукты и знаете — чтоб вас всякий раз не дергать — связь бы неплохо организовать.

— Хорошо, это сделаем.

Тут я вспоминаю рассказы нашего преподавателя, отработавшего лет тридцать в Заполярье и предлагаю повару раздать картошку, чтоб особо настырные клиенты ели ее потихоньку сырьем — из расчета полкартофелины на нос в сутки.

— Как витамин "С"? — схватывает повар суть.

— В точку.

— И помогает?

— Наш преподаватель так успешно от цинги лечил.

— Хорошо, попробую — усмехается печально толстяк.

— Ждете, что утром бедлам начнется?

— Да. Неясно, по какому пути эта публика пойдет.

— Да уж, путей много.

— Нет, тут вы не правы. Путей мало. Всего три.

— Мало?

— Конечно. Вот послушайте, это еще Гумилев написал.

И толстяк-повар с чувством декламирует:

— Собственно Гумилев тут во-первых сказал, что мы все умрем. И что дальше? Смысл-то декламировать?

— Смысл как раз глубокий. Человечество выживает уже много тысячелетий — и принципы выживания не изменились с древних времен. Три способа поведения для того, чтобы выжить.

— Не маловато получается — для всего-то человечества?

— В самый раз. Только три — и вы не сможете упомянуть четвертый.

— Тогда перечисляйте!

— Запросто. Первый — Конструктивный. Для выживания люди организуются в общество, создают себе защиту, обеспечивают себя продуктами, создавая их, созидая себе жилье, обеспечивая будущее своему потомству — и давая себе спокойную старость, завязывая торговые и родственные отношения с соседями.

— Ну, предположим.

— Второй — Деструктивный. Создается банда, для того, чтоб — не созидая своего отбирать чужое и жить за счет бедолаг, оказавшихся рядом.

— Так. А третий?

— Изоляционистский. Удрать подальше и жить отшельником. Выживать не в группе, а в одиночку.

— Это как Сергий Радонежский?

— Отнюдь, как говаривала незабвенная графиня. Он не выживал в отшельничестве — он Веру искал. В смысле — постигал религию и самосовершенствовался. Постиг — вышел к людям. Если уж вам так нужен живой пример — так больше подходит семейство Лыковых.

— Ну да, ну да… Живой пример тому — ныне покойный Иван Иванович…

— Вы можете добавить четвертый способ?

— Я должен подумать.

— Бьюсь об заклад — ничего нового не придумаете.

— Ладно. Пока больше голова болит, чтоб эвакуировать всех тяжелых… Да, и еда, конечно… Еда, вода…

Ботан — радист радует — скоро прибудут еще группы — в том числе и из Крепости.

Наши обстоятельства сообщены, так что возможно и ремонтники будут и водилы. Ильяса точит, что две коробочки так и стоят брошенные. На его осунувшейся физиономии это как маркером написано.

— Ты пока тут побудь, мы все-таки железячки дернем, не могу, чтоб они там оставались — бурчит Ильяс.

— А тут кто останется?

— Вот ты и останешься. Мы только часть народу возьмем. Давай, действуй!

— Ильяс, зря ты это — припрется кто — угонит железяки уже наши отсюда.

— Вот и охраняй. БТР сейчас — акче [6] акче (тат) — ценность, сокровище !

Мне не удается выразить в звуке все свое неудовольствие, а наш батыр уже слинял, на двух броневиках, забрав большую часть личного состава. И Филя урыл и саперы. Прошу Сашу максимально приглядывать за стоящей техникой. Взять пару человек — и приглядывать. Техника стоит сплошным черным массивом. Только антенны торчат сверху в посеревшем уже небе. Подобраться можно со всех сторон — тут эти железяки друг друга загораживают. У нас так из охраняемого часовыми парка пропало несколько танковых катков. Все расположение обыскали — пропали катки. А ведь не иголка — каждый за сто кило весит…Блинчик зеленый.