Татьяна Акимова - Антропофагия, как способ...

Дверь захлопнулась. Она развернулась и процедила сквозь зубы:

- Надо будет – пойду!

Проданное по сотому разу небо над городом, заболело и на глазах стало умирать.

Голубые вены просвечивали сквозь скопления сосудов – облаков; за домами же - угасающим всполохом пульсировала артерия заката.

С некоторых пор, Лиза приучила себя периодически наблюдать и за явлениями связанными с солнцем.

Гудевший улей города, в отличие от настоящего, к вечеру повышал свою активность. Было ощущение, что многие индивиды, действительно спали днем, а свой вклад в поддержку окружающей среды осуществляли в темное время суток.

«Нет, не улей…» - Подумала Лиза. «Скорее – гнездо. Интересно, бывают ли – ночные осы?» Она ухмыльнулась своей разыгравшейся фантазии: Огромный шершень, спящий днем в гробу завернувшись в плед как в кокон, просыпался с приходом сумерек, и выходил на улицы в поисках свежих ощущений.

Шершни садились в такси, и вливались в общий поток. Именно они стопорили движение по главным улицам, занимали места в клубах, проходя дресс код, наводняли стоянки мегамаркетов.

- Эй… Лизавета Сергеевна! – Из приоткрытой двери пожарного выхода появилась голова Олега.

Молодой, самоуверенный парень был убежден, что Лиза на него «запала», как это теперь называлось.

Преуспевающий трейдер, из параллельного офиса. Кажется, он тратил все свои заработанные деньги на какую-то особую коллекцию грамзаписей, а оставшиеся - на бары и женщин.

По крайней мере, так рассказывала ей – редактор одного из журналов, тираж которого выпускала фирма Лизы.

- Лизк! – Олег подошел к парапету. – Ну чего ты хочешь? Такси уже ждет – поехали!

- Ты и не представляешь, чего я хочу… - Она миловидно улыбнулась, нежно притянула парня за лацкан, и спросила на ухо:

- Правда, что ты Аньку из «Космополитен», на какую-то квартиру возил, а не к себе?

Олег смутился и покраснел.

- Я хочу посмотреть на твои пластинки!

Верхом на металлическом стуле Сотрудник сидел напротив допрашиваемого. Ледяные глаза смотрели сквозь объект.

Очередной объект, не мастер… не человек. Да и существовали ли теперь – когда города превратились в осиные гнезда, и ренегат, появлявшийся извне, уничтожался.

- И так, вы утверждаете, что убили с особой жестокостью гражданку Пичкаеву, задушив её куском колючей проволоки, взятым вами с производства?

Убийца осклабился, состроил безумную гримасу, и пропел:

- Комсомольцы – добровольцы, нужно верить и жить беззаветно!..

Сотрудник, не обращая ни какого внимания на действия подследственного, повернулся к зеркалу в допросной, занимавшее одну из стен целиком, и сделал знак, чтобы выключили камеры. Потом чиркнул спичку и закурил.

- Знаешь, почему я пользуюсь спичками? Не знаешь? Они живые!

Ни что не заменит ощущения частицы Прометея в руках. Ни какой пластик с бутаном, ни какой металл заправленный дизелем.

«Бладхаунд» встал, и подошел к допрашиваемому. Зажег ещё одну спичку и поднес пламя вплотную к его лицу.

Что бы подследственный не отшатнулся, Сотрудник свободной рукой зафиксировал его.

- У Рубенса, это художник такой; в семнадцатом веке жил. Есть картина - «Прометей прикованный»; подлинник в Художественном музее в Филадельфии. – Начал давление «бладхаунд».

Спичка потухла. Не отпуская подследственного, ловким движением он сработал одной рукой. Коробок взлетел вверх, и, падая точно задел по красной головке.

Пламя вспыхнуло возле самого носа удерживаемого.

- Великое полотно!

Когда Прометей принес огонь людям, боги наказали его за это, приковав к скале. И каждый день, к нему прилетал орел, и клевал Печень страдальца. Что и запечатлел великий художник - Питер Пауль Рубенс.

Он затушил спичку так, что пламя на мгновение все же коснулось лица подследственного.

Затем отошел, достал откуда-то веревку и наручники. Защелкнув руки арестанта под сиденьем, Сотрудник несколько раз плотно обмотал его жгутом.

- К чему я это всё? Да к тому…

«Бладхаунд» взял из угла кейс.

- К тому, что ты – не великий Рубенс, а посредственный маляр. И ни кому не интересно – как я вытащу из тебя признание.

Глаза убийцы расширились от изумления, внезапно преступник догадался, что под сумасшедшего ему сегодня не сойти. Холодный пот выступил на его лбу.

- Печень – уникальный орган способный к регенерации… - Сотрудник открыл крышку и извлек из кейса стропную иглу [19] Стропная игла - инструмент, предназначенный для протаскивания строп в радиальные швы купола парашюта, выполненные в замок. .

- По легенде, боги даровали такую способность этому органу – неслучайно. Вместе с этим качеством – они сделали печень наиболее чувствительной к боли! К ночи орел улетал, и до следующего восхода, рана Прометея затягивалась. Но с утра хищник вновь появлялся! – Восторженно декламировал «бладхаунд».

При виде инструмента преступник затрясся, и металлический стул под ним заскрежетал по кафельному покрытию.

Сотрудник поморщился, но преодолев секундную слабость, неестественно улыбнулся и спросил:

- Знаешь, кем я был до этой работы? – И, не дождавшись вопроса, пояснил:

- Я был командиром десантного отряда по спец операциям. Наш отряд забрасывали в тыл к противнику, мы брали пленников, и получали у них информацию… всю!

Моим любимым инструментом был этот.

Он для того, что бы продевать, а затем тянуть!

Лиза взяла арматурные ножницы. Аккуратно, чтобы не повредить, заранее, жизненно важные органы Олега, внедрила концы через надрез к грудному отделу и надавила.

Пламени от свечей вполне хватало для точности операции. Тело Олега пронизала рефлекторная судорога. Тетродоксин [20] Тетродотоксин считается сильным небелковым ядом естественного происхождения, нейропаралитического (курареподобного) действия. действовал идеально – жертва была полностью парализована, но при этом всё чувствовала.

Лиза включила наушники.

- Feed My Frankenstein! [21] Накормите моего Франкенштейна! – Раздался голос дедушки хеви-метала, и тяжелый хаммер-он [22] Hammer-on — наиболее простой приём игры. Название происходит от английского слова hammer, то есть молоток. Гитарист извлекает звук ударяя по струне на любом ладу пальцами левой руки как молотком, перпендикулярно плоскости грифа. надломил второе ребро жертвы.

Она извлекла оба ребра, внимательно наблюдая за тем, чтобы кости оставались держаться за основой позвоночник, и «крылья» не отвалились бы раньше времени.

- I'm a hungry man

But I don't want pizza – «Я голодный человек, но я не хочу, есть пиццу». – Сетовал старина Элис Купер, заглядывая через плечо Лизе.