Татьяна Акимова - Безответные

Пролесок был темен и узок. Сырая дорога, с колеями лужами, уходила в глухой «тоннель» из нависших сосновых веток, явно в тупик.

Сумерки бродили по лесу, и хрустели валежником…

Компания чертей, не спеша вела подводу на хутор, что за Жареным Бугром. Собиралась попойка!

- Вась, а Вась… - пихал черт возницу. – Ну ВАСЯ!!!

- Чете? – Встрепенулся возница, черт Василий.

- Чо, чо – ни чо! Ты в прошлом месяце, сколько наловил?

- Отстань, Миха! – Отмахнулся только попутчик. Тема для разговора явно не будоражила воображение.

Последнее время работа плохо шла – того и гляди переведут на котлы, или того хуже – по миру – мужиком пустят.

Где-то закуковала кукушка. «На ночь глядя? Кикимора опять!» - подумал спросонья черт Матвей.

- Ой! Вася! – начал, не спросив, жаловаться Михаил. Вот как теперь жить? Одни малолетки попадаться стали!

- Да знаю я! – Вздохнул и Василий... теперь надолго разговор затянется.

Деревянные колеса чвакали, наедаясь мхом и земляной кашей. А телега постанывала вслед за сетовавшим пассажиром.

- Одни малолетки! – Продолжил черт. – Подловишь их по очень серьёзной статье, надо сказать, напугаешь, как следует, посулишь что надо, и уже почти в карман душонку то запихиваешь…

осталось только формальности соблюсти…

- Да ЗНАЮ Я! – Не выдержал извозчик. – Ведешь ты их, в канцелярию, едрит её в корень, только бумажки подписывать – а тебе шиш! – Василий вздернул вверх мозолистую фигу. – Шиш, говорят тебе, а не душонка их сиятельства, - потому как – не совершенно летние они – малограмотные!

Я тогда и говорю: ты, крыса канцелярская, ты знаешь, кто этот вот шиш придумал? Архангел – придумал очередь, а я «ШИШ»!

- Да, да! – Поддакивал попутчик. – А они тебе, мол, ничего не знаем, не наша юрисдикция. Обращайтесь по инстанциям, а малограмотных - отпустите. Оне и в церкви - то - раз только были, когда крестили их!

Слова ведь выдумали «юрисдикция».

- Это не они… - лениво вмешался третий. – Это ещё в Древнем Риме придумали… - Стемнело совсем.

Волки, подвывали к дороге всякую мелкую тварь.

Тварь неслась и плюхалась, со всех ног в канаву.

Лягушки шарахались от колес чертовой повозки.

- Придумали! – Не унимался Михаил. – Вот у нас – ни когда такого не было, отродясь! Давайте ещё введем... Как там в Италии? «Не пойман – не вор»! Не знал что такая у нас система «единовластия» - гуляй ВАСЯ! – Васю передернуло… - прохлаждайся, безнаказанным, в холодке у входа!

- Сам гуляй! - передернул вожжи Василий. – Незнание закона – не освобождает…

За поворотом, замаячило что-то белое. Белое висело как будто в воздухе, плавно передвигаясь то вправо, а то и влево.

Настроение чертей совсем упало, и покатилось, на встречу не разбери чему.

- Ну вот, опять. – Совсем заунывным голосом застонал черт Миха, поравнявшись, с висевшем на суку, мужиком.

- Что? Боишься? – с кривой ухмылкой ответил висельник.

- Да пошёл ты! – Ответили черти хором. А телега тем временем встала.

- Так я что, я бы и пошёл. Да сами видите – не могу.

Напарник ваш, как бишь - то его, а – Михаил. Профуфыркал контракт со мной.

Так что, как говориться – предъявите подорожную!

- Твою, дивизию! – Загромыхал Василий. – Ты же знаешь нам документы только на оформление ваших «ТУДА» положены!

- Так и знал, - подал голос третий черт. – Надо было на попутке, с молочницей ехать!

- Ну конечно! – Пресек Василий. – Чтоб женское общежитие лопнуло от переполнения, да? – Михаил только скосил глаза и прикинулся невменяемым.

- Нет документов, значит? – Издевался мужик. – Тогда коня реквизирую!

- Ты, мужик ошалел? Не видишь – нет у нас коня!

- Нет коня? – раскачиваясь, взад вперёд, продолжал мытарить старый знакомый Михи. – Нет коня – нет воза. До пришествия, вместе тут по прохлаждаемся! Вместе веселее!

- ТВОЮ МАТЬ! – Хлыстнул возница кнутом, и дернул за вожжи. Но телега, и не думала трогаться и давить лягушку под колесом. Мужичонка лишь посмеивался и скрыпел верёвкой.

- Слушай – подал голос Михаил. – Может, договоримся как ни будь? Не чужие всё-таки! Я тебя к нам, в женское общежитие – кочегаром. Или нет – вахтером! Садись к нам, сей час поедем за Жареный Бугор, выпьем, закусим, а к утру оформишься и заступай! – Черт молитвенно уставился на висельника.

- Шиш, тебе – рогатый! – умильно начал мужик.

- Ну вот – вздохнул Василий, - ну вот, опять ведь (шиш), ну чего он!

- Не опять, а снова… - заскрипел висевший. – Я просил?

По хорошему, по простому.

Сладкая жизнь, с такими-то, и такими-то требованиями.

Скромными, между прочим! Другие вон: в Ниццу, и любовниц – гарем… и… и вообще!

Жизнь значит – земная по условиям в приложении с Мишкиной стороны…

- Всё… понёс без колес – зачесалось, и зазудело всё у Матвея – вот надо же было так, теперь чистогану не попьем, завтра опять в две смены, нервы там, переработка опять же.

Висельник невозмутимо продолжал:

- И мои же, земные грехи, с другой стороны. С последующим отбыванием, в определённых заранее местах!

Ну? Ну? А ты, Мишаня, ты чего натворил?.. – Бровь у мужика полезла вопросительно вверх, да так и перелезла на затылок. От этого вида даже Василий поморщился.

- Ну, скурил я своё приложение! – Заголосил Михаил. – СКУРИЛ!

С дурой какой-то! Хороша ведь конопля была, а, братцы? Все ведь пробовали!

- Эх – махнул рукой Матвей...

Кричали уже вторые петухи. За Жаренным Бугром, нечистая уже вовсю бесновалась... – Знал бы я, из чего ты козьи ножки скручивал! Я б тебе, браток, руки бы открутил!

- А дуру, то потом – отпустили… - задумчиво продолжал мужик. – Обвинение сняли. Попадаешь ты вечно, Мишаня, на малолеток. А я ведь говорил – сначала отгулять дай – за мной не заржавеет. А ты мне потом что говорил? Давай другие нагрешим! А я, Михрютка – не хочу другие.

Я нагрешил?

Нагрешил.

А потом так совестно стало…

- Да верю я – верю… - успокаивал покойника Михаил. Начинало светать, чудь, уже хрустела буреломом, уходя обратно в лес…

- Совестно, говорю, стало – поскрипывал покойник. – Жду пожду, а исполнения контракта нету ти. Думаю, чего это я раньше положенного свою сторону выполнил? И давай кается!

Черт Василий уже покраснел от злобы, хлестнуть бы кнутом, да паралич разбил…

- Каюсь, каюсь, ан нет – молчат в ответ.

А как повесился, так к вашим - не пустили – каялся, говорят шибко много!

А сверху, значит – хихикнул мужик – бумага была! Состоять на месте земного прегрешения. И нельзя мне к вам-то, Мишаня, сам знаешь.

МОЖНО ТОЛЬКО ТЕБЯ ВОТ ДУРАКА ЗА НЕСОБЛЮДЕНИЕ ОСТАНАВЛИВАТЬ! ОТ ВАШИХ, ВТОРАЯ БУМАЖКА ТО!!!!