Татьяна Акимова - Безответные

- Длинная – ни кто не запомнит! – Расстраивался Матвей - давай просто «Ад»?

- Зарегистрировано уже – засопел Василий. – И не спрашивай кем, ладно!

- Ну, тогда «В АД»!

- Ага…. А идиоты, какие нибудь припишут «З» - Помотал рогами компаньон.

- Ну, так и к «АД» тоже можно приписать. Даже удобнее… - ухмыльнулся черт.

Вася покрутил у виска:

- Как припишут… так и отпишут… а потом ещё и отпоют. Дождь выключи уже!

Черти сели на «кирпичную завалинку», отгородившую лестницу вниз к входу в подвал.

Закурили. Проходящая мимо стайка девушек, дружно защебетала, и, миновав чертей, взорвалась смехом.

- Вась, а ведь им проще.

- Кому? Им что ли? – Вася кивнул в сторону удаляющихся колибри.

- Да нет им – неопределенно покрутил головой Матвей. – Откроют салон красоты «Лайм», или там фирму по производству мебели «Армада». И вперёд! И окать по телефону можно. И шоу эти по телику смотреть. Это же мы! Мы – шоу придумали! А им главное что?

- Что? – грустно переспросил Василий.

- Живи, законов не нарушай, заповеди блюди, в меру… и всё! Полная свобода мать её ети!

Черти дружно задрали голову. Сквозь листву клёнов проглядывали звезды…

- Ты, поганец такой, наверняка ведь последние вложения потратил, на Джека, Джонни, Саузу? – Добродушно ухмыляясь, задал вопрос Вася.

- Ну?

- Пойдем – пропьём уже, наконец, дух свободы… Нет его больше…

- Помянем – вздохнув, отозвался Матвей.

А может я завтра умру… Вот возьму и сдохну – размышлял вслух Ефим. – Что скажешь? А? Псина?.. Люблю я вас! Собаки… - Нежно протянул черт, и потрепал животное за холку. Ласковый скулёж был ответом.

На сыром мху, сидеть было противно, и Ефим, кряхтя, пересел на пенёк. Раскатал на коленях кухонное полотенце в клетку и вытащил из котомки съестное.

- Вот я ни как в толк не возьму – жуя ломоть, старосельского, посыпанного солью, продолжал черт. – Вавилонская башня, чья затея была? моя! В любой части света, хоть у зулусов, появлюсь – и ни какой загвоздки с пониманием вопроса. Потому как загвоздку – тоже я придумал, а вопрос – вообще общий наш предок – Змиюкин Гад. Мы – Гадовы – вообще о-го-го!

Про Маугли, что написано? Мы с тобой одной крови. – Разглагольствовал Ефим, протягивая зверю кусочек шпика.

- Так почему же я тебя – собаакаа – опять протянул черт, - не понимаю?

Животное слизнуло лакомство и завиляло хвостом.

Сыро было в лесу. Черт почистил вареные яйца, разрезал пополам свежий огурец и помидорину. Достал зелень лука, и молодые стрелки чеснока. Уложив сало на лук с черемшой, следом за ним куски помидоры и огурца, и половинку яйца, Ефим понюхал пыжа, поёжился и, крякнув, откусил.

- Будешь? - Спросил он, протягивая надкусанный бутерброд не многословному собеседнику. Животное с интересом принюхалось. Фыркнуло. Чеснок и огурец отбили приятное ощущение сальца. И ощущение убежало в чащу, распугивая местную фауну.

Над осенним лесом начал подниматься пар. Он скрыл сосняк от шума дороги, и от незваных гостей. В такую пору, только свои и встречались. Ефим внимательно пригляделся к мураве, но светляков не было, а стало быть - не среда.

Черт развел костер, а туман накрыл, уютной крышей, поляну. Не видя неба, дым полз по-пластунски в сторону деревьев, готовясь. Не то к вылазке, не то к обороне. Пришла и постучалась ночь.

Шорох валежника, взъерошил шкуру животного, и оно зарычало!

- Спокойно, свои – раздалось из кустов. И на поляну выглянул толстый мохнатый зад. Зад пятился, ширился, и вот уже половина поляны занимала необъятная корма!

Животное, пригнуло уши, оскалилось, и приготовилось к прыжку.

- Серафим, перестань собачку дразнить! – Бросил укоризненное приветствие Ефим. И приветствие, ударившись о мохнатую задницу, упало и откатилось в костер. Рогатый гость, наконец, развернулся, и пятая его точка, куда-то пропала.

- Ну – развел серафим руки – не признали? - И сразу сел в траву, опешив…

- Это, это, это что? – Воззрился черт на ефимова спутника, тыча пальцем, и ширя от изумления глаза.

- Собака – опять ласково протянул хозяин животного.

Зверь успокоился, признав гостя, но для порядка глазами всё же посверкивал.

- Неет брат – это не собака – передразнил Серафим знакомца. – Это Воолчараа! Форменная! – Зверь снова зарычал. – Во – во – видишь! Слюна кровожадная капает, глаз у неё какой…

- под звериный рык, черт полез в табакерку. Достал оттуда жевательный табак и кинул в разинутую пасть.

Очень удивленной стала морда. Странно, необычно оказалось для зверя лакомство. Но ни чего – приятно. Хвост животного приветливо заходил из стороны в сторону!

- Ты где такое чудо взял? – Поинтересовался приятель у Ефима.

- В лимбе – распродажа была. Они же закрываются совсем. Народ то к ним уже по закону не идет. – С азартом рассказывал хозяин «чуда». Нет давно греческих богов – говорят - иммигрировали. Все теперь грешники наши, ну кроме малолеток. Подземное царство тамошнее опустело. Охранять не кому, а собачку – жалко…

В костре пищали картошка, и откатившееся давно приветствие. Из серафимовой котомки по выпрыгивали маринованные опята, и позвали за собой в хоровод селёдку, и водку.

Гулко стукнули берестяные кружки.

- Ты слышал? Наши – обратно в леса возвращаются! - Завел разговор Ефим. В городе, говорят – законники так разошлись. Ни дна, ни покрышки. Сами, по договору то и клубы крутят, и салоны и фирмы у них. Кто в пределах нормы соблюдает – тому дисконт, или флаер (это контрамарка так у них называется) – прямёхонько! – Тыкнул черт пальцем в крышу тумана.

Вздрогнули, накатили. Пар от разломленной картошки защекотал ноздри, а селедка гладила чертячье нёбо. Тепло баюкало тело.

- Нет, это же надо… - усердно трамбуя чубук, удивлялся Серафим. – Ведь контрамарку я – лично придумал!

Из глубины леса послышался рокот мотора. Нарушая идиллию, замаячил ксенон. Ефим со зверем встрепенулись, в ожидании поживы.

- А.. – махнул только рукой Серафим – это местные – малолетки. И трогать не стоит – скучающе раскуривая трубку, продолжал черт. Они только увидят наших – как на мед лезут. То Хелоуин – думают, то просто преставать начнут – думают, убогих нашли.

А если дознаются кто мы - совсем не отлепишь!

Я им сколько раз объяснял. Прежде чем с просьбами лезть псалтырь хоть полистайте. А они в ответ: «Зачем? Мы регулярно церковь посещаем!».

И кто эти массовые сборища на праздники придумал…

Дыхнуло ядовитым лаунджем. Но слабый запах резко перебила вонь стритхопа. Ефим заерзал от беспокойства.

- Потерпи – успокоил его черт – сей час их леший в «три сосны» заведет.

- Ну, хоть заплутают ему на потеху! – Успокоившись, откоментировал Ефим.

- Сдались они ему… - попыхивал трубкой Серафим. - Турбаза это – за лесом далеко. Неслышно хоть будет и не видно…