Татьяна Акимова - Безответные

Петру уже порядком всё надоело, и ничего не понимающий, он просто организовал для себя шезлонг, запалил папиросу и стал ждать, чем всё кончится.

«Извращенцы вы тут все» - думал он. «Кого ты хочешь выманить? Кумо – редкое существо, оборотень – паук – в человеческом обличии, как и ты, дура: баба! Или вы тут все, хм… того…».

- Хватит курить! – Отрезала кицуне. – Будь готов – это тебе не хентайчик в стиле юри. Жди!

Внезапно поменяв внешность, женщина плавно стала подниматься босыми ногами по ступеням, напивая какую-то очень знакомую мелодию.

У черта выступил холодный пот, когда он увидел как рыжие волосы, плавно меняли оттенок на «блонд», а детская фигурка японки, оформлялось, в нечто родное, скорее средне - русское…

Зайдя в зенит, луна пробивалась сквозь набежавший туман кровавым светом. Окрашивая нег цветом тревоги.

Черт поднял голову к светилу, и тут же заметил. От входа в храм, неестественно длинными, приставными шагами, боком, через три ступеньки к кицуне подкатывалась, худая человеческая тень Кумо.

Тень, скосив плечи, словно вместо рук у неё была оглобля, скачками приближалась к женщине, всё также спокойно идущей на встречу. Кицуне даже развела руки в приветственных объятиях.

- Интересно, - подумал Петр, превращаясь обратно в волка… - а эта выскочка знает, что паучиха и демонов ловит, если те предстают перед ней в человеческом обличии?».

- Молчи, гайдзин [2] Гайдзин Чужак по-японски !– Рявкнула Рейко, и совершила рывок вперед, к скачущей тени! Тень с каким-то тошным, больным и пронзительным визгом рванулась навстречу… и провалилась сквозь лису.

- ХВАТАЙ! – Взревела кицуне, и бросилась вслед за оступившимся Кумо.

Петр взвыл и бросился на встречу.

С невероятной ловкостью, тень сделала кульбит через голову Петра, и, оседлав волка – повалила его.

Черт взвился над кедровником, растущим у подножия горы, и, перевернувшись загривком вниз, ударился со всей силы, специально, оземь, вместе сидевшим на нём Кумо.

Рыча, кусаясь, и царапаясь, черт орал:

- Чтобы меня! Какая-то японская баба в оборот взяла, и не подумаю доставлять на место!!!! Втопкуууууууууу!

С последними словами, Петр принял свою истинную бесовскую личину, перехватил тень за шею и прижал к земле русской осиновой дубинкой.

Но тень упавшая ничком и не подумала сдаться. Голова её неестественно перекрутилась, как у совы. Тело втянуло в себя осину, и так же развернулось к обидчику.

Откинув с лица капюшон, Коки-тэно [3] Коки-тэно - в японской мифологии оборотни, способные вселяться в тела людей, технически и в тела других людей оборотней. произнес:

- И тут меня достали! Суки!

Забыл как я вас по дороге на Жареный Бугор. Останавливал? Я и сей час могу. Дурилка ты… - По-отечески потрепал мужик, Петра за шею, отбрасывая в сторону осиновый дрын.

- Я ведь на осинке тогда и повесился!..

Мужик сидел с печальным видом, за столом на кухне общежития. И вместе с чёртом Михой глушил водку.

- И главное, понимаешь… - вещал бессменный вахтер, с пьяным ожесточением. – Система – проворонил тогда договор со мной?

- Ну, опять ты! – Завыл черт, давясь пельменем. Мужик только рукой махнул:

- Проворонил! - Мужик хлопнул стакан и утерся ватником. – Я вашу систему, уже дважды поставил, этим… как бишь… На колени короче. И Японию тоже! – Хмыкнул, хрустя огурцом висельник.

У них там по реинкарнации положено – зверюшками быть… - мужик вздохнул.

-Ну, я и стал. Только у системы все равно завсегда, свербит… Есть ты? Плохо! Нет тебя – тоже… НЕПОРЯДОК! Вот и выслали за мной Петьку. Только не сказали ему ничего.

Звякнули стаканы.

Мужик тоскливо посмотрел на немытое окно.

- Я ведь и у них, Мишк, не прижился. Тут храм такой, тут сякой. Здесь не ешь, тут не испражняйся… Ети в душу мать!

А ведь кицуне ихняя… - задумался мужик. – Похожа была на мою…

Мостовая, губкой впитывала слёзы неба.

Капли барабанили по навесу, плюхались в остывший кофе на краю столика и тонули. А кофе… Кофе портился.

Серебристая зажигалка щелкнула в руках Рейко, и прикурила noir cigarette.

Принесли голубую лагуну.

Кицуне вспомнила Поля… Как этот мальчишка пришел в неописуемый восторг от идеи смешать водку с модным ликером.

А ей – ей просто было промозгло в осеннем Париже.

… Или это был молодой серфингист?..

Недавно, Рейко подбросила идею одному писателишке, что пьянство, в целом, если от него получать удовольствие - похоже на пойманную океанскую волну.

Ему понравилось.

Докурив, женщина вставила окурок в бит пепельницы.

Тройное удовольствие: дым остается даже когда всё закончилось, дым раздражает serveur, serveur раздражаются дважды – когда видят докуренную cigarette не потушенной, и когда обнаруживают что это они как раз некультурны, ведь биты – как раз для того, что бы noir ne resta pase'teint.

Вот и теперь: официант издалека, раздраженно наблюдал, за стервой, заказавшей, три часа назад, один кофе, и час назад один коктейль.

- Мадам, - склонился гарсон. – Не угодно ли changer le cendrier?

Рейко, молча, закурила еще одну.

Гарсон, скривив мину отошёл.

Из-за завесы воды появился Матвей.

Разухабистой походкой «вразвалочку» черт не спеша прогуливался под дождем, двигаясь в направлении столика кицуне.

В до блеска начищенных кирзовых сапогах, гимнастерке нараспашку, и руками, утопающими в галифе, он не был похож на открывшего в Риме французское кабаре.

Но дождь он любил по-прежнему.

Не обращая внимания на удивленных Les amateurs de pa'tisseries frai'ches, des moules et un peu poivrot [4] Фр. любителей свежей выпечки, мидий и просто выпивох русский солдат, взяв стул, пододвинул его к столику дамы, и, усевшись на вышеуказанный стул верхом (что уж совсем было не komilfo), щелчком подозвал официанта.

- Графин белой, сельдь атлантичскую в молоке, равиоли а ля рюсс и тарелку разносолов! – Сказал черт на чистейшем русском. Официант, удаляясь, презрительно хмыкнул, пробубнив под нос:

- Понаехали тут, позорят перед всем обществом как пить дать…

- На месте стой! Раз-два! – отчеканил Матвей вслед гарсону. Гарсон встал как вкопанный. Публика кафе неотрывно наблюдала за происходившим действом.

- КРУуу-Гом! – Официант развернулся. Черт поманил пальцем. Официант подошел.

Смерив обслугу взглядом, Матвей со скептической иронией заметил:

- Белое движение? А? От чего же здесь? От чего же не в манеже? А я знаю! - Продолжил глумиться черт. – Молодые обскакали. Да и если серьезно, какой толк-то от таких - как вы…

Мужика кто проворонил?

Лицо кицуне неожиданно вспыхнуло вместе с лицом гарсона.

Черт только мельком стрельнул в её сторону глазами, и продолжил: