Сергей Саканский - Амфора. Тайна древнего могильника

Лара смотрела на него, хлопая глазами. Гораздо позже Глеб узнал, что в его реплике девушка не поняла, по крайней мере, четыре слова, а пятое поняла неверно. Он повернулся к Седу:

– И что же этому З… Как его? Было надо?

– Не знаю, – ответил Сед. – Просто спрашивал, кто у нас старший и где его можно найти.

Глеб провел Лару мимо главного раскопа – прямоугольной ямы семьдесят на сорок метров, где древний город был расчищен до самого основания. Сохранились, конечно, только фундаменты и первые два-три ряда каменной кладки. Предшественники Глеба, теперь пенсионеры – муж с женой, живущие на заслуженном отдыхе в крайцентре – и представить себе не могли, начав раскоп лет тридцать назад, что попадут в столь интересное место Гермонассы. Пять узких улиц сходились здесь, образуя пять углов, как на знаменитом тусовочном месте Питера. Трое питерцев и работали, по своему личному желанию, на этом участке. Лара остановилась у края раскопа и с улыбкой оглядела камни и людей. Завидев Глеба и Лару, все рабочие, человек двадцать, разом подняли головы, а три пары, идущие с носилками к отвалу, и вовсе остановились. Молдаванка задумчиво смотрела снизу вверх, пожевывая, по дурной привычке, прядь собственных волос. Глеб раздраженно махнул рукой, и стоп-кадр ожил.

– Не так я себе все это представляла, – заметила Лара, покачав головой.

– Разве ты прежде не видела раскопок?

– Видела. Но только не эти.

– Думаю, ты на своем недолгом веку много раскопок повидала?

– Достаточно.

– Например?

– Ну, сейчас я из Ольвии.

– Разумеется. Это совсем рядом с твоей Одессой.

– Почему это – моей?

– Ты ведь одесситка, да?

– Таки нет.

– Врешь. Даже это твое «таки-нет» – тоже по-одесски.

– Я никогда не вру. Если не хочу говорить о чем-то, то просто молчу.

– Так где же ты родилась, выросла?

– На одном из островов.

– В каком это море-океане?

– Тихом. В Тихом океане был этот остров.

– Ты меня в гроб вгонишь, мама моя! – сказал Глеб, подражая одесскому выговору. – Почему на этом острове живут одесситы?

– С какого балдана ты взял, что они там живут?

– Да кто-то же научил тебя так говорить!

– Я научилась сама.

– Да где же?

– Да в Одессе и научилась, не приставай. Лучше вон… Посмотри на свой раскоп.

– Смотрю, ну и что?

Глеб повернул голову и увидел… Нет, ничего необычного не увидел.

– Не там они копают, вот что. Вон та девушка… – она указала на молдаванку. – Пусть возьмет чуть левее в стене. Найдет кое-что интересное.

– Что именно?

– Не скажу.

– Ладно, подожди минутку. Проверю, какая ты ясновидящая.

Глеб быстро спустился по деревянной лесенке на пять метров глубины раскопа и подошел к молдаванке. Та разогнулась и молча смотрела на него, опершись на лопату. Глеб дал ей указания взять немного левее. Выбравшись, он тремя хлопками отряхнул руки и взял Лару под локоть.

Едва войдя в камералку, он понял, что гость здесь уже побывал, причем, не церемонился с древностями, покоящимися на полках: все, казалось, потрогал, осмотрел – слава Богу, что не разбил ничего. Глеб давно собирался врезать замок в дверь, но все руки не доходили. Лара бегло осмотрела помещение.

– Где же амфора? – спросила она.

– Сейчас-сейчас, – говорил Глеб, беспокойно осматриваясь вокруг.

На первый взгляд, ничего не пропало. Как и в склепе… Возможно, пропало что-то незначительное, ненужное.

Каталога на столе не было. Значит, его и забрал… Нет. Альбом просто был сброшен на пол.

Лара нетерпеливо ерзала на табурете, куда он ее усадил. Глеб развернул каталог, полистал, нашел нужное место.

– Вот она. Тот же самый знак на горловине. Найдена в скифском кургане близ станицы Тамань.

Лара мельком глянула на рисунки и фото.

– Где амфора? – спросила она.

– Вот же, в каталоге.

Лара подняла на Глеба удивленное лицо.

– Это и есть каталог?

– Да.

– А где сама амфора?

– Сейчас скажу.

Глеб прочитал примечание внизу страницы и сообщил.

– В фондах краснодарского музея.

– А это далеко?

– Всего лишь пять часов автобусом. Только тебя не пустят в хранилище.

Глеб покосился на девушку, которая хмурилась, что-то соображая.

– Не пустят без меня, – добавил он, подумав, что ему и самому надо съездить в археологический музей, да и Светку, бессменную хранительницу, давно не видел, и вообще…

Нет, он конечно, понимал, что просто-напросто ищет повод, чтобы не расставаться с этой девушкой. Все под контролем. Черная археологиня ничего не сумеет стянуть музее под его присмотром. Глеб ощутил знакомое, но давно забытое замирание в груди, то самое чувство, которое так и не посетило его в присутствии черноглазой молдаванки. Автобус на Краснодар отходит в час. Пока они доберутся до музея, рабочий день будет окончен. Останется только заночевать в гостинице. Что день грядущий мне готовит?

Глеб собирался на автопилоте. Свернул и запихнул в тубус чертежи последнего горизонта всех раскопов. Это будет повод наведаться в музей. Чистые носки – туда же, в тубус. Хорошо, что не усугубил вчера фляжку: крепкое спиртное может пригодиться для храбрости. Где же однако она?

Каталог он тоже взял с собой: уложил в свою сумку-планшет. Фонарик? Может быть, пригодится. Фляжка точно лежала на полке, Глеб сам ее прятал за маленьким ритуальным горшком, склеенным из нескольких кусков.

Горшок на месте. Вот он – с треугольной дырой недостающего фрагмента. Фляжки нет. Этот гнусный Зонгар утащил отсюда именно спирт.

– Твой приятель, случайно, не алкоголик? – спросил Глеб у Лары.

– Зонгар-то? Во-первых, он мне не приятель. Во-вторых, он пьет не больше, чем все нормальные люди. За обедом там вина и так далее.

– Ты можешь предположить, зачем он утащил у меня спирт?

– Вылил он в землю твой спирт, я думаю. Не спирт ему нужен, а фляжка.

– Да что такое в этой простой алюминиевой фляжке? Армейской зеленой фляжке?

Лара молчала, глядя в сторону.

– Зачем ему нужна пустая фляжка? – с раздражением повторил Глеб.

Лара молчала.

Эта игра в молчанку продолжалась и всю дорогу до Краснодара. Девушка, похоже, решила извести его. На одни вопросы она отвечала охотно, даже пространно, а иные, какие-то совсем незначительные, обходила молчанием, будто и вовсе не слышала Глеба.

В конце концов, он вообще перестал с нею говорить. Смотрел якобы мимо ее профиля в окно, на бесконечные столбы виноградников, вертевшиеся вокруг междугороднего автобуса, словно спицы в колесе. Затем и вовсе закрыл глаза, притворившись спящим, ибо глупо и неловко смотреть на этот удивительно красивый, гармоничный профиль и молчать.

Глеб вновь стал думать о склепе Гермона. Он вспомнил недавнюю дискуссию, в которую ввязался на конференции в Краснодарском университете. Он много раз давал себе слово не спорить с верующими людьми на тему Божьего бытия, но один христианствующий доцент выглядел настолько просветленным своей правотой, так победоносно блестел очками, что Глеб не удержался: