Сергей Саканский - Другая. Украденная душа

Женщина, которая пришла к нему этой ночью, была именно той, которую он знал уже несколько месяцев. Здесь, в темноте, он называл ее Машенькой, а она его – Родей. Как могла Дарья или какая-нибудь другая угадать это уменьшительное имя?

Зазвонил мобильный, Родион без интереса нащупал аппарат, валявшийся на полу. Кто мог звонить в такую рань?

Глянув на экранчик, Родион обомлел. Это была Маша! Откуда она звонит – из ванной? Но ведь аппарата у нее с собой не было…

Ее голос был какой-то неестественный, будто она собиралась солгать.

– Как ты? – произнесла она свой обычный телефонный зачин.

Родион покосился в сторону двери: вдруг сейчас появится та, которая в ванной? Туча мыслей взвилась в его голове, будто бы на него напала стая птиц.

– В порядке, – сказал Родион. – А где ты была ночью? Я тебе звонил…

Короткое молчание. Итак, сейчас, у него дома Дарья, именно с ней он провел эту удивительную ночь. И теперь ему звонит Маша, и он должен объясниться с ней… Оправдаться…

– Я была… Это неважно, – голос Маши вдруг похолодел.

– Как это не важно? – Родион вдруг понял, что ему вовсе не надо оправдываться, а стоит даже наоборот: нападать. – Согласись, я имею право знать, куда пропала моя невеста!

– Это что – допрос? Я все-таки невеста, а не жена.

Родион смягчился.

– Не очень-то приятно знать, что у тебя есть какие-то тайны от меня.

– Да нет никаких тайн, боже! Просто…

Родион вслушался в шум воды, и он показался ему подозрительным.

– Со мной, кажется, опять случился этот приступ. Ты приедешь сейчас?

– Конечно. Только… – Родион опять прислушался: да, очень странный шум.

– Ты что же, не можешь сейчас? Скажи, когда.

– Я позвоню, как выйду. Жди, никуда не уходи.

Разорвав разговор, он кинулся в ванную. Дверь не была заперта изнутри, и он распахнул ее. Как он и понял по монотонному шуму воды, ванная была пуста. Девушка, которая провела с ним ночь, похоже, и вправду собиралась в душ, но, уже открыв кран, передумала, приняла внезапное решение и убежала из дома вообще. Об этом говорил и общий беспорядок в ванной: мочалка и раскрытая мыльница на полу. Похоже, девушка не отдавала себе отчета в том, что делала, иначе бы она все-таки завернула кран. Или она сделала это специально, чтобы создать эффект присутствия?

Маша ждала его в своей комнате, она почему-то не вышла его встречать. Хозяйка, открывшая дверь, посмотрела на Родиона внимательно и вдруг опустила глаза. Этой-то что известно?

Родион вдруг сообразил: Маша не ночевала дома, а он сам приходил вчера вечером, но не застал ее. Теперь пожилая женщина думает, что Родион – обманутый любовник.

– Маша была сегодня у меня, не волнуйтесь, – сказал он.

Хозяйка не смогла скрыть своего удивления. Почему? Что здесь опять не так?

– Мне, в принципе, совершенно все равно, – холодно ответила она.

Может быть, она просто-напросто знает, где была Маша, и видела с ней какого-то человека?

– Что вы от меня скрываете, любезнейшая? – с вызовом спросил он.

– Да ничего, – смутилась хозяйка. – Просто странные вы люди. Девушку провожать надо, тем более – среди ночи. Под дождем…

С этими словами она распахнула дверь ванной и кивнула в сумеречный проем. Там, на веревке у газовой колонки, висело и сохло после стирки – то самое канареечное платье.

Родион вошел в комнату Маши в состоянии какой-то эйфории. Теперь он знал наверняка, что женщина, сидящая в кресле у окна, была с ним сегодня ночью. Возможно, она ничего не помнит, и тогда возникает вопрос: стоит ли ей рассказывать все до конца? Может выйти так, что их договор целомудрия нарушен в одностороннем порядке, и теперь остается в силе только для нее…

Родион подошел, нагнулся и коротко поцеловал Машу в щеку. Это был обыкновенный, дружеский поцелуй, девушка не среагировала, не притянула его к себе, как можно было ожидать. Значит, все-таки, не помнила.

– Так где же ты была сегодня ночью? – бодрым голосом спросил Родион, не боясь, что его сочтут занудой.

– Шаталась по улицам, – ответила Маша. – Промокла вся.

– Одна?

– Не уверена… – Маша вдруг рассмеялась, но смех ее был неестественным, фальшивым.

– Ты что – напилась? – Родион повел разговор так, как, наверное, и должен был несведущий человек.

– Да, я напилась! – с неожиданной радостью ответила Маша. – В каком-то кафе. За окном шел дождь. Я выпила рюмку водки, потом… Наверное, выпила еще…

Лицо ее стало напряженным, будто она вспоминает что-то… Вдруг ее щеки залил румянец… И тут Родион понял: Маша что-то помнит, смутно помнит, что была сегодня с мужчиной и думает, что изменила ему. И от этого она страдает. Бедная!

Еще недавно он сам страдал от чувства вины, считая, что изменил Маше с ее сестрой, а теперь то же самое происходит с нею. Интересно, расскажет ли она ему? И как расскажет?

О том, что выпила в кафе, что у нее отшибло память… Что ее догнал на улице незнакомый мужчина, затем пошел дождь, и под внезапным небесным предлогом этот ублюдок затащил ее к себе домой и… Вот об этом она должна ему рассказать?

Получается, что нет никакого значения, кем был этот прохожий, и то, что им был именно Родион, вышло совершенно случайно.

Это сколько же надо выпить? Возможно, она и вправду зашла в кафе по пути из театра, выпила рюмку, и тут с ней случилось это, непонятно что. Потом она выпила еще, вместе с ним. И теперь думает, что все это следствие алкоголя… А он стоит перед ней, молчит и ревнует к самому себе.

Родион захотел рассказать ей все немедленно, но какая-то мысль удерживала его.

Платье… В ванной висело то же самое платье, и уже нет никакого сомнения, что с ним была Маша, но… Что-то было все-таки не так. И вдруг он понял – голос.

Ну, конечно же! У той женщины был немного другой голос. Но та женщина была Машей, и это значило, что Маша специально подделывала не только стиль разговора, но и голос. Получается, что она с какой-то целью действительно вводила его в заблуждение…

– Маша, – осторожно начал Родион, подыскивая слова. – Ты говорила про татуировки у твоей сестры…

– Да? – Маша вдруг напряглась, напоминание о сестре могло быть ей просто неприятно, а, может быть, дело было и в чем-то другом…

– Татуировки на спине? – спросил Родион.

– На талии. А что это тебя так интересует?

– Ну, покажи, где? Я никогда не видел таких татуировок.

– И не увидишь, потому что сестры больше нет. Эти татуировки сейчас где-нибудь глубоко в земле. Или неглубоко.

Ее лицо содрогнулось. Родион положил ей руку на талию.

– Здесь?

Маша усмехнулась.

– Чуть ниже.

Родион, как бы играючи, приподнял ее кофточку и посмотрел. То, что он увидел, повергло его в смятение. Вернее, то, чего он не увидел…