Сергей Дубянский - Египтянка (сборник)

– Слушай, – Денис воссел на свой кожаный «трон», в аккурат под плакатом с последней международной выставки, – может, завтра рванем ко мне? Откроем шашлычный сезон, а?

– Вдвоем?

– Почему? Ты с Иринкой; я тоже кое-кого прихвачу.

– У Иришки завтра день рождения.

– Так, тем более!.. Сколько ей?

– Четвертак, – Артем постучал по пустой рюмке, и Денис тут же исправил недоработку, – а отмечать не хочет. С ней, вообще, что-то не то в последнее время.

– В смысле? – Денис опустил рюмку, которую уже, было, поднес ко рту.

– Какая-то она… потерянная, что ли… сам не пойму.

– Может, влюбилась? – пошутил Денис и предпринял более удачную попытку выпить. Возникла пауза, пока опустевшие рюмки синхронно ни стукнули о стол.

– Может, и влюбилась, – Артем кивнул, – уж сколько живем – все ж приедается.

– Слушай, а чего мы бухаем в антисанитарных условиях? Пошли в «Аркадию» – там и поговорим. Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть?

– Имеет, – Артем сунул обратно в пачку сигарету, приготовленную, в качестве закуски, а Денис убрал бутылку, возвращая кабинету пристойный вид, и открыл дверь.

– Настенька, мы на переговорах. Про окно потом не забудь.

– Хорошо, Денис Сергеевич, – Настина улыбка осталась неизменной, хотя она, без сомнения, догадывалась, где и с кем собираются переговариваться ее шефы.

«Аркадия» была ближайшим к офису приличным кафе. Здесь Денис с Артемом обедали (если находилось время), здесь поили нужных клиентов, здесь же отдыхали, поэтому администратор встретила их приветливой улыбкой.

– Добрый день. Давно вас не видно. Мы уж соскучились.

– Ладно врать-то, – Денис довольно ухмыльнулся, – Наташ, организуй водочки и все, что полагается. Небось, не забыла?

Они устроились у окна, глядя друг на друга.

– Так что там с Иринкой? – напомнил Денис, – может, кризис возраста? Бабы ж, не как мы. Я в двадцать пять только жить начал по-человечески, а они уже считают себя старухами.

– Когда двадцать пять, а ты еще не замужем, я понимаю. А ей-то чего не хватает?..

Официантка поставила салаты, блюдо с нарезкой и аккуратно наполнив рюмки, отошла.

– У баб своя логика, – Денис проводил ее оценивающим взглядом, – ничего Наташка-то… ладно, ты, вот, скажи – подарок под такую дату придумал? Она ж ждет чего-то особенного.

– Откуда я знаю, чего она ждет? Все у нее есть!.. Бабок дам, и пусть тратит, как хочет.

– Не, ни фига ты не поэт, – Денис вздохнул, – им надо, чтоб красиво, а ты – «бабок дам»!.. Короче, есть идейка – я тут как-то трепался с ней по телефону… но завтра едем на шашлыки. Идет?

– Кто ж знает – захочет она или нет? Я утром позвоню и решим; ты лучше скажи, дальше у нас Воронеж или Омск?

– А ты сам, как считаешь?

– Думаю, Воронеж. Он, и поближе, и экология у них, хуже некуда, да и вспомни, как мы там куролесили, пока учились…

– Куролесили-то мы славно, только, как он был нищим городом, так и остался; пробил я его по своим каналам – денег у них нет и, похоже, не будет в ближайшем веке, так что работай по Омску, – Денис снова наполнил рюмки, – а, вообще – хватит о работе! Давай, насчет Иринки твоей…

Домой Артем вернулся, когда совсем стемнело; мысленно отметил, что двигается не слишком четко, и это должно быть хорошо видно со стороны, но куда ж теперь денешься?..

– Ириш! – он включил свет.

– Мог бы и позвонить, – жена выглянула из комнаты, – я ж волнуюсь.

– Ну… – Артем глупо улыбнулся, – большой объект добили… сама понимаешь… – видя, что жена не хочет понимать, он напряг свой аналитический ум, – а сама чего не позвонила? Мобилу я не отключаю; могла и звякнуть, если волнуешься.

– С тобой говорить, себе дороже, – Ира вздохнула, – ты ж у нас всегда прав. Только ведь не я задерживаюсь, а ты. Значит, кто предупреждать должен?

– Чудо ты мое, – Артем раскрыл объятия, – мы с Деном сегодня заработали кучу бабок – имеем мы право отметить это?

– Имеете. Есть будешь?

– Я ж говорю, ты – чудо, – Артем поцеловал жену, но та брезгливо отвернулась.

– Фу, какую ж гадость вы пили?

– Ни фига себе, гадость! Сначала скотч-виски, а потом водку – «Пять озер», не фуфло…

– Значит, много выпили. Ладно, а то у меня там кино. Сам погрей, если хочешь.

Когда Артем вошел в комнату. Ира сидела на диване, отрешенно глядя в темное окно, и это совершенно не соответствовало бурной сцене, происходившей на экране – в последнее время она часто пребывала в таком состоянии. Еще она стала много курить; могла забыть, о чем они говорили пять минут назад, а совсем недавно, вообще, оставила включенным утюг – слава богу, ничего не загорелось…

– Интересный фильм? – Артем присел рядом.

– А?.. – Ира повернула голову.

– Я спросил, фильм интересный?

– Очень, – она прислонилась к мужу; закрыла глаза, – а если я умру, что ты будешь делать?

Растерявшееся сознание тут же выдало Артему жуткую картину черного гроба, стоящего посреди комнаты, и безмолвных людей, толпящихся вокруг. В другое время он бы легко расправился с дурацким видением, но алкоголь сильно снижал способность строить логические схемы.

– Откуда такой маразм? – спросил он почти спокойно… и вдруг сорвался, – да что с тобой творится, черт возьми!..

– Не ори, пожалуйста. Лучше поцелуй меня.

– Не буду я тебя целовать! Я ничего не буду делать, пока ты не объяснишь, в чем дело!.. – Артем понял, что избрал неверную тактику, потому что Ира замолчала и обиженно отвернулась, – извини, – он обнял жену, – у тебя что-то болит? Давай сходим к хорошему врачу.

– Ничего у меня не болит, – она неожиданно обхватила шею мужа и принялась целовать, шепча еле слышно, – Темочка, я люблю тебя… я тебя очень люблю…

Ласка была, безусловно, приятна, но не разъясняла сути, и Артем отстранился.

– Ириш, ты только скажи… – он попытался заглянуть в глаза жены, но та, виновато улыбнувшись, встала.

– Не сейчас. Пойдем, постелю тебе.

– Ладно. Но провалов в памяти у меня не бывает, так что завтра я тебе напомню, да?

– Да, – Ира кивнула так, что трезвый человек сразу бы понял – ничего рассказывать она не собирается, но Артем, вполне удовлетворенный ответом, спокойно направился в спальню.

Уложив мужа, Ира вернулась на диван, но поскольку фильм закончился, уставилась в окно, за которым не было ничего – ее притягивала темнота и пустота, потому что, именно, так ей представлялась смерть. …А, может, все это чушь и глупость?.. – в тысячный она задавала себе один и тот же вопрос, и в тысячный раз сознание восторженно подхватывало – …да, чушь и глупость!.. Однако в самом дальнем уголке неизменно копошилось сомнение …а если нет?.. (Это был тот случай, когда количество не переходит в качество, и крошечного сомнения хватало, чтоб полностью отравить жизнь, которой другие бы наверняка завидовали).