Сергей Дубянский - Деревянный каземат

– Да откуда у нее полезное? Она нищая, как церковная крыса, – Сергеич присел рядом.

– И то правда… слушай, Сергеич, может, на ее место нормальную девку возьмут, а?

– Девку – это не проблема. Сколько их сейчас, бездомных, а тут комнату дают…

– Уж больно страшные они все почему-то.

– А тебе фотомодель нужна? – Сергеич усмехнулся, – гляди, Нинка тебе когда-нибудь яйца открутит и собакам выбросит.

– Кто, Нинка?! – возмутился Виталик, – она у меня по струнке ходит… ну, пока я трезвый, конечно.

– Ладно заливать-то, – Сергеич похлопал Виталика по плечу, – а то, я не помню, как она тебя скалкой охаживала?

– Так я ж говорю, когда трезвый, – Виталик смутился.

– Я думаю, тебе лучше пьяным приходить, чем другую бабу завести, а то и на крыльцо незачем выйти будет.

– Подумаешь, испугал, – фыркнул Виталик, – да у меня их знаешь сколько? И ничего, пока еще есть, что почесать на крыльце, – он неожиданно повернулся к Кате, – а у вас, девушка, тоже проблемы с сантехникой? Могу помочь – в цене сойдемся.

– Пошли, балаболка, – взглянув на часы, Сергеич потащил Виталика к двери, и Аревик не успела ничего ответить.

Чувство раздвоения, когда ты, вроде, и жива, и мертва одновременно, причем, в двух ипостасях сразу, несло в себе жуткое смятение. Как можно совершать поступки, не зная, кто ты на самом деле? Желание самоутвердиться, заявить о том, что существуешь (неважно, в качестве Аревик или Кати), стало единственной на данный момент потребностью. Она почувствовала себя затравленным зверем, которому остается только биться за жизнь до конца. Сознание пыталось зацепиться хоть за что-то реальное, и самым реальным оказался Виталик со своими гнусными намеками. А она еще когда-то жалела его, дура! …Значит, сейчас он собирается в мою квартиру… – Аревик выбросила сигарету. Еще не определив конкретных действий, она точно знала главную цель – суметь доказать себе и другим, что существует. И она сделает это! Здесь, как в спорте, и «родные стены» должны помогать.

Она поднялась и медленно пошла через двор. Знакомая дорожка, скамейки, заборчик, деревья, детская песочница, гаражи, сбитая табличка на втором подъезде, надпись «Гена – козел», небрежно сделанная черной краской возле третьего… Все это настолько переполняло сознание воспоминаниями и ощущениями, что Аревик поймала себя на ужасной мысли, будто ее прежняя внешность возвращается вместе с прошлой жизнью – все было так натурально…

Только почему тогда она идет домой, а не на работу, и где ее кефир? Может, она и идет за кефиром, потому что вчера забыла купить его? Резко остановилась прямо посреди двора, судорожно раскрыла сумочку и достала зеркало. Слава богу, на нее смотрело испуганное, но симпатичное лицо, к которому она уже успела привыкнуть.

Закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, прежде, чем продолжить путь. …Так что же я собираюсь сделать? – эта мысль казалась спасительной, отрывающей от ненужного прошлого; и ответ уже крутился в голове, но она пока не решалась его озвучить. Он был сродни инстинкту, и исходил от стаи бродячих собак; от кошки, рискованно устроившейся на перилах балкона; от невидимых воробьев, чирикавших в ветвях; даже от каждого дерева – он звучал ото всюду, окутывая своим навязчивым многоголосьем…

Увидев знакомую дверь подъезда, Аревик механически полезла в сумочку, но вспомнила, что это не ее сумочка, и там нет нужного ключа. Хотя, не так – это ее , но совсем не та сумочка… Опустилась на пустую скамейку и вновь закурила. Третья сигарета с утра – никогда она не курила так много, но ведь теперь надо запастись никотином на весь вечер.

С каждой затяжкой голоса, шептавшие ей подсказку, будто затихали. Да они стали больше и не нужны, ведь она поняла их, и теперь совершенно не требовалось облекать все в слова. Аревик курила, упрямо разглядывая трещинку в асфальте, из которой вылез растерянный муравей и замер, озирая открывшийся вдруг мир. Наверное, и она походила на этого муравья.

Приближающихся шагов она не услышала, только шорох, и заранее знала, что так шуршат мусорные пакеты, которые выдавались уборщицам в ЖЭУ-24. Подняла глаза. Ну, конечно – это они, целая пачка. Аревик уставилась на пакеты, словно пытаясь наметанным глазом определить точное количество, но на самом деле она просто старалась не смотреть на обладателя руки в застиранной футболке, прижимавшей их к груди.

– Послушай, девочка, – Виталик остановился, оценивая незнакомку целиком – от аккуратного розового педикюра до слегка растрепанных, выгоревших на солнце волос, – тебе не кажется, что мы встречаемся слишком часто? – он присел рядом, – может, имеет смысл познакомиться поближе?

– Катя, – Аревик повернула голову в его сторону.

– Виталик. Слушай, а почему я тебя раньше не видел? Уж в этих домах я знаю каждую собаку; по крайней мере, в лицо.

– А у собаки есть лицо? (…И к чему я это спросила?..)

– Умная, да? – обиделся Виталик, вновь сгребая мешки и собираясь встать. Такое завершение отношений Аревик не планировала, и, вообще, по ее расчетам, он должен был вести себя совсем по-другому.

– Подожди, а… – она растерялась, не зная, что спросить, но Виталику оказалось достаточно и этой короткой, бессмысленной фразы – на лице появилась улыбка, а в глазах радостный блеск.

– Слушай, есть идея, – он снова уселся рядом, – у меня есть ключи от пустой хаты. Может, я сгоняю за пойлом, да посидим?

Аревик торжествовала. Великий План, осуществить который она пыталась всю жизнь, удался с первого раза, причем, безо всяких усилий. Она сразу почувствовала себя свободнее (ну, до поры до времени, конечно), и даже решилась спросить:

– А чья это квартира?

– Одной знакомой, скажем так. Но не бойся, туда никто не придет, – поспешил успокоить Виталик.

– Это твоя любовница? – осмелевшая Аревик хитро прищурила глаз.

– Боже упаси! – при этом Виталик сделал страшное лицо, – видела б ты ее! Столько водки я не выпью.

– А почему у тебя ключи от ее квартиры?

– Тебе-то какое дело? Я сказал, все чисто, значит, чисто.

Аревик подумала, что расспросами может спугнуть его. Нет, она выскажет ему все потом – тогда она за все отыграется.

– Просто так, к слову, – она пожала плечами.

– Тогда пошли.

Дверь оказалась опечатана полоской бумаги с синей печатью. Аревик не стала спрашивать, кто и почему это сделал, а Виталик, ничего не объясняя, с видом хозяина повернул ключ; войдя, включил в коридоре свет. Тяжелый, спертый воздух невидимой стеной остановил Аревик на пороге.

– Ну и воняет тут, – поморщился Виталик, – наверное, крыса сдохла где-нибудь. Ты открой окна, а я в лавку; я мухой, – он захлопнул дверь и для верности закрыл замок на два оборота.