Сергей Дубянский - Фантом

Чтоб не спугнуть животное, Дима вышел через главный вход и почти бегом бросился к остановке. Объявление, действительно, висело на столбе, и, самое интересное, что оно было совсем свежее, иначе вчерашний дождь должен был бы смыть его полностью.

Когда Дима вернулся, кот уже зашел в сени и старательно обнюхивал кипу старых газет.

– Закрой дверь с улицы, – прошептала Ира, – а я, с кухни.

Кот не разгадал их маневр, и через пять минут, истошно вопя, уже метался в тесном помещении с тусклым окном.

– Как собака, – заметил Дима, возвращаясь в дом.

– Звони, пока у него не случился разрыв сердца.

– Ага. Сейчас! – добежав до телефона, Дима набрал номер и услышав женский голос, спросил – извините, у вас пропал кот?

– Вы нашли его?!

– Похоже на то. Он огромный, серый, красноватые глаза…

– Это он!! – воскликнула женщина, – что с ним?!

– Ничего. Он уже несколько дней ходит вокруг моего дома.

– О, господи! Бедный Тиша… Вы кормили его?

– Какой, к черту, кормили? Он сейчас у меня в сенях бьется, как тигр в клетке. Заберите его, пока он дом не разнес, – Дима назвал адрес и ему показалось, что это вызвало замешательство.

Ира стояла у двери с сигаретой, громко приговаривая:

– Тихоня… или, как тебя там?.. Ну, потерялся, что ж теперь делать? Все будет хорошо. Успокойся, котик, сейчас придут твои хозяева… – но от незнакомого голоса и замкнутого пространства кот орал еще громче.

– Пойдем на улицу, – предложил Дима, – или я с ума сойду.

Они уселись на скамейке. Дима подумал, что самое время для объятий, но кошачьи вопли доносился даже сюда, ломая лирическое настроение.

– Блин, скоро они там? – Ира ссутулилась, подперев голову кулачками, – животное охренеет, и мы вместе с ним!

– Обещали минут через десять.

Оба замолчали и сидели так, пока не скрипнула калитка. В сад вошла немолодая женщина в вязаной кофте, которая когда-то была, наверное, ярко голубой. Дима поднялся навстречу, а Тихон, на минуту умолкнув, завопил с новой силой.

– Тиша, бедный!.. – выдохнула женщина вместо приветствия, – где он?

– Идемте, – Дима провел хозяйку кота на кухню и указал на дверь, – там.

Женщина уверенно проскользнула в сени, даже не спросив, что там находится. Через несколько секунд кот замолк, а еще через минуту женщина появилась вновь, держа своего любимца на руках. Кот прильнул к ней совсем по-человечьи, обхватив лапами за шею. Успокоившаяся хозяйка стояла посреди кухни, оглядываясь по сторонам, словно ища что-то.

– Знаете, – она обернулась к Диме, – а вот здесь, кажется, был встроенный шкаф.

– Да. Его пришлось сломать, когда подключали газ, – автоматически ответил Дима, и только потом вник в суть вопроса, – а откуда вы знаете, что здесь было?

– В детстве я играла здесь. Этот дом для меня, как родной. Его строил мой отец.

– А как фамилия отца? Не Красавин?

– Крапивин. Алексей Николаевич Крапивин.

– Младший лейтенант?.. – растерянно уточнил Дима.

– Да, – женщина улыбнулась, – тогда, младший лейтенант.

– А сейчас он жив?

– Умер в восемьдесят девятом, – женщина вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Видимо, ей не хотелось уходить.

– Пойдемте со мной, – сказал Дима. Он еще не успел связать в единую цепочку появление кота; свое желание найти строителей дома; страничку, выпавшую из дневника; объявление на столбе, и просто подумал, как удачно все складывается.

Они перешли в комнату. Женщина сразу подошла к портрету деда и остановилась, продолжая гладить кота. Она смотрела на портрет, будто перед ней висел лик святого.

– Я помню Василия Павловича, – мечтательно произнесла она, – замечательный был человек. Добрый. Он всех пытался накормить. Не знаю почему, но все казались ему голодными. Для солдат, которые строили дом, он всегда сам покупал хлеб и молоко. Клал возле сарая, где хранился инструмент… Отец ему объяснял, что им привозят обед, а он отвечал строго: – Товарищ младший лейтенант, генерал лучше знает, что нужно бойцу.

Дима слушал, верил, но представить своего деда таким, не хватало фантазии.

– А жена его, Мария Ивановна? – спросил он.

– Ее я плохо знала. Она жила в городе. До того, как они построили этот дом, им же предоставляли квартиру. Я не помню где именно – маленькая была, а, может, мне и не рассказывали. Знаю только, что она очень не хотела сюда переезжать.

– Она не хотела?.. Но она же так любила этот дом!..

– Не знаю. Помню, как они ругались. Он говорил, что советский генерал не должен жить отдельно от жены, что это портит его партийную репутацию, а она кричала, что ей плевать на его репутацию и жить здесь она не будет, даже если его за это выгонят из армии. Она приезжала сюда два раза в неделю – они ругались, и она уезжала обратно.

– Не может быть!..

– Я говорю то, что видела, – обиделась женщина.

– Нет-нет, я о своем, – спохватился Дима.

– А Василий Павлович жил здесь, – продолжала женщина, – вон, там, – она показала рукой на запертую дверь комнаты, давно превращенной в промежуточный склад между домом и сенцами (следующей этапом являлась помойка), – кухня уже была, но готовить генерал не умел и каждый день ездил в столовую. Знаете, у него был такой огромный, черный автомобиль с открытым верхом… «Мерседес», кажется.

– Разве он водил машину?

– Нет, что вы!.. У него был шофер – Миша. Помню, сядет Василий Павлович на переднем сиденье, сложит руки на животе и говорит торжественно: – Все, Миш, поехали. Медлить нельзя. Война войной, а обед по расписанию. Он был помешан на еде…

– Это ваш отец писал? – Дима взял со стола листок.

– Да, – она только заглянула в него, не решаясь отпустить уснувшего кота, – это его почерк.

– А вы знаете, что стало с теми румынами?

– Детей сюда не пускали, пока не расчистили стройплощадку, – она подняла голову, внимательно глядя на Диму, – тут столько оружия валялось!.. Но мы все равно и потом находили. Тогда его никто никуда не сдавал – вся земля была им напичкана. Если пацан шел без «Вальтера» в кармане, над ним начинали смеяться. И трупы никто не хоронил так, чтоб по-человечески, иначе б тут было сплошное кладбище. Их просто закапывали, кого, где нашли, особенно немцев – своих еще пытались как-то разыскать…

– А с этими что сделали?

– С этими?.. Когда фундамент углубляли, их в яму побросали и засыпали.

– То есть, они прямо под домом лежат?

– Ну да, вон, там, – гостья вновь показала на дедову комнату, – там мы тоже рылись, – она грустно улыбнулась, – понимаете, мы ж дети войны. Кругом была смерть, поэтому покойников никто не боялся, а у этих, всякие интересные знаки на мундирах были, не наши и не немецкие, так мы их на сахар меняли; на шоколад, если у кого родители в пайках получали…

Она еще продолжала говорить, а Дима смотрел на давно запертую дверь, пытаясь представить, что находится под этой комнатой. Видимо, женщина поняла, что ее уже не слушают, поэтому осторожно тронула его за руку.