Сергей Дубянский - Фантом

Однако сон ее оказался недолгим. Как только забрезжил рассвет, она снова открыла глаза. Поезд плавно покачивался, и это было такое приятное ощущение, что хотелось ехать долго-долго, и чтоб вообще не было никаких станций. Свесила голову вниз и увидела, что все еще спят. На столе веером лежали три паспорта, стояли пустые бутылки, и лежала одна картофелина в жирном целлофановом пакете. Ира приоткрыла шторку, в надежде увидеть зеленеющие поля, и на секунду зажмурилась, думая, что это мираж – насколько хватало глаз простиралась бескрайняя снежная равнина. Ни кустика, ни деревца, ни прогалинки, только снег, и лишь у самого горизонта брели три черные одинокие фигуры в высоких шапках. Она не могла рассмотреть, мужчины это были или женщины, но брели они печально и уныло; брели в никуда, потому что даже из окна поезда не виделось никакого человеческого жилья.

Зрелище показалось настолько ошеломляющим, что Ира непроизвольно прикрыла ладонью рот, чтоб не вскрикнуть. Первая мысль была, что поезд развернули, и он едет обратно в Москву, но такого же не могло быть!.. Она смотрела на первый в своей жизни румынский пейзаж, пребывая в ужасе и полной растерянности, а поезд уносился вперед – фигуры скрылись из вида, и перед глазами по-прежнему растилась замерзшая пустыня, которую тем, несчастным еще предстояло пройти.

Утро не принесло Вале ничего нового и неожиданного. Она выспалась и лежала, лениво щурясь от яркого солнца, заглядывавшего в окно. Потянулась. Первые минуты после пробуждения всегда самые сладостные – сознание еще не включилось в обычный ритм, связанный с решением насущных проблем, с переживаниями, оставшимися со вчерашнего дня и прочей житейской галиматьей, заполняющей наше существование. Было так хорошо просто лежать, ощущая себя заново родившейся для того, чтоб наслаждаться жизнью.

Тем не менее, она все-таки вылезла из-под одеяла. С касанием пола, стали медленно возвращаться события вчерашнего дня, но сейчас они не имели такой мрачной окраски. Валя совершенно не чувствовала себя сумасшедшей, и ей сделалось смешно оттого, что она могла так о себе подумать. …Во всем, видимо, виноваты зеркала – какая-то тень отразилась в маленьком так, что, преломившись, в большом стала похожа на человеческую фигуру в фуражке, – она не хотела выяснять сейчас, возможно ли такое по законам оптики. Найденное объяснение ее вполне устраивало, и больше ко вчерашним событиям она решила не возвращаться, – надо будет сходить в магазин, а еще лучше, съездить на рынок, приготовить обед, потому что завтра на работу…

После завтрака Валя оделась и вышла на улицу. Ее вчерашние следы, видневшиеся вдоль всего дома, вызвали лишь улыбку. …Засмеют ведь, если рассказать кому-нибудь, как я среди ночи гонялась за привидениями… – она заперла дверь и пошла к калитке, прикидывая, что же ей надо купить.

Когда поезд подходил к Бухаресту, первый шок у Иры уже прошел. Она вновь привыкла к снегу, к маленьким станциям с убогими вокзальчиками, к людям, одетым в старые серые куртки. Иногда начинало казаться, что пересечение границы было сном, и направляются они куда-нибудь в северо-казахстанские степи. Только написанные чужими буквами названия, неизвестные автомобили, да мужские головные уборы, напоминавшие папахи, говорили о том, что все-таки ночью был не сон.

Дима воспринял возврат в зиму более философски. Он спал так крепко, что не помнил даже как поезд стоял на границе, и теперь с интересом смотрел в окно, принимая все, как должное. Ему очень приглянулась фраза, произнесенная как-то Андреем: «В стране пребывания надо жить по законам страны пребывания». Что ж теперь делать, если здесь такая погода, и кто сказал, что она должна быть другой?.. Он уже устал думать о том, что им предстоит сделать и что их ждет впереди – он просто ехал, тупо и равнодушно… а куда деваться, если поезд шел в этом направлении?.. Не было ни радости от встречи с новой страной, ни разочарования ее внешней заурядностью.

Андрей занимался своими коробками, вновь что-то сортируя и перекладывая. И в этой тишине из динамика неслась однообразная мелодия, напоминавшая то ли индийскую, то ли цыганскую, но, в любом случае, Дима не назвал бы ее красивой.

Перрон возник неожиданно. Вроде, и города-то еще не было, а поезд уже замедлил ход и стал плавно останавливаться. Перед окном, через несколько пустых путей виднелась серая стена с большими стеклянными окнами, колонны навесов, совсем как на Киевском вокзале в Москве.

– Приехали, – объявил Андрей и затараторил по-румынски.

– Что-что?.. – Ира засмеялась.

– Привыкайте, а то русский здесь не в почете. Даже если кто и знает его, никогда не признается… ну, за редким исключением.

На перроне их ждали двое парней в куртках и меховых шапках явно российского производства, приятно отличавшихся от дурацких румынских папах, а прямо рядом с вагоном стояли два автомобиля со смешными квадратными номерами.

– Это для аккредитованных иностранцев, – пояснил Андрей, видя Димино удивление, – чтоб со своими не путать. Пойдем, поможешь.

Вчетвером они быстро набили коробками красный «Москвич-универсал», и парни уехали, а Андрей повернулся к заскучавшей Ире.

– Чего стоишь? Садись в мою «лайбу». Отвезу вас в гостиницу, а сам съезжу в Торгпредство. Пока осваивайтесь, а вечером я расскажу программу дальнейших действий.

Они вырулили на заваленную снегом площадь и поехали прямо по трамвайным путям. На обочинах лежали метровые сугробы, а на проезжей части остались укатанные ледяные бугры, ехать по которым было не слишком приятно. Дима вдруг понял, почему сугробы на тротуарах такие огромные – из них торчали радиаторы и багажники, заваленных снегом автомобилей. Андрей поймал его удивленный взгляд.

– Они зимой не ездят, потому что дороги никто не чистит – нечем, а гаражи у них не строят… короче, не готовы ребята к зиме, а она все-таки иногда случается… (Встречных машин, действительно, попадалось мало, да и те, в основном, имели такие же маленькие квадратные или еще более смешные, круглые номера). Зато иностранцы резвятся, – продолжал Андрей, – им по хрену, машины-то казенные.

Они долго ехали по маленьким кривым улочкам, застроенным старинными домиками с остроконечными крышами. Потом улица стала шире, и дома современнее.

– Я отвезу вас в «Модерн». Довольно приличная гостиница в старой части города, на бульваре Републичи – это их основная торгово-музейно-прогулочная артерия. Но, самое главное, в «Модерне», в основном, останавливаются наши туристы, поэтому там и персонал по-русски более-менее понимает, и с народом можно пообщаться.

Ира с интересом смотрела на роскошные здания, напоминавшие дворцы; памятники, заваленные снегом вровень с постаментами; огромные голые деревья с корявыми сучьями, и думала, что, наверное, летом здесь очень красиво.