Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход

– Домино изобретено китайцами в двенадцатом веке специально для гаданий, так что это очень древний способ, – продолжал господин Виталий как ни в чем ни бывало, – но честно говоря, я не люблю его – слишком широкий диапазон толкований; так, лежат для общего развития… А теперь иди. Все у нас хорошо, – он чуть сжал руку девушки.

Вышла она, как побитая собака; неслышно прикрыла дверь, создав между собой и шефом определенную преграду, но совсем не почувствовала ее – его выворачивающий наизнанку взгляд смотрел со стены, с экрана монитора… Кристина опустилась на стул; по привычке достала зеркальце. Лицо было пунцовым, а глаза затуманились тонкой влажной пеленой. …Слава богу, нет посетителей, – подумала она и испугалась собственной мысли, – а если он сейчас читает ее? Получается, я не хочу, чтоб к нам шли клиенты? Блин, как научиться ни о чем не думать, иначе я не смогу тут работать!..

Мелодично звякнул колокольчик. Кристина легонько шлепнула себя по щекам, пытаясь вернуться в рабочее состояние. …Все! Какая ни есть, но жизнь продолжается…

Заглядывавшее в окно солнце самым бессовестным образом намекало на то, что пора вставать. Оно скреблось сквозь ресницы, наполняя ночные сны желтоватым светом. Ресницы вздрагивали, приподнимались и смыкать их заново казалось просто кощунственным, ведь не каждый день нынешняя зима дарила такую замечательную погоду.

Женя открыл глаза и взглянул в окно. То, что он увидел очень гармонировало с его настроением. Только лучше, если б солнышко разбудило его поближе к трем, потому что во сне время летит быстрее. Он уже с вечера подготовил книгу, долго изобретая соответствующую надпись, но так и не придумал ничего лучшего, чем «Прекрасной, пока еще незнакомке, по имени Даша, от автора». Долго смотрел на ровные, столь не похожие на его обычный почерк буквы. Корректно ли такое откровенное посвящение, и как отреагирует муж, этот страшный колдун? Но ведь она может и не показывать ее мужу. …Пусть это будет нашей маленькой тайной, ведь тайна всегда связывает людей прочными узами. Так что, все нормально. Надо только дождаться трех, чтоб вручить подарок, – он вернулся к столу, заваленному исписанными листами; сдвинул их и взял стопу чистых, – я решил, что все будет по-другому, – вспомнил он, – только, вот, как?.. Не могу же я просто придумать историю про нас с Дашей? Все-таки нужен перстень… снова нужен перстень, о котором я ничего не знаю… В сознании таинственно переплетались египетская легенда; мать Анастасия, предлагавшая безвозмездную помощь; «рыжая» с идеей через Дашу подключить к поискам господина Виталия. …Все каким-то образом связано, только я почему-то не могу эту связь проследить … Женя сунул в рот конец ручки, нервно постукивая им по зубам. Сумбурные мысли никак не хотели изливаться на бумагу; взглянул на гору испещренных неровными строчками листов, – а ведь все классно получалось. Может и не нужна тут никакая Даша?..

Он попытался выкинуть ее из еще несуществующего сюжета, а получалось, вроде, выкидывал из своей жизни. Ведь тогда не надо никуда идти, не надо ни с кем встречаться, а надо сидеть и писать – писать то, что уже сложилось в голове.

…Нет, так я не согласен, – он занес ручку над бумагой, – я должен написать хотя бы слово. Одно слово!.. А дальше все покатится… А если я подарю книжку и на том все закончится? Что ж мне придумывать эту чертову Дашу – какая она без розового халатика… а, может, так даже лучше…

Ручка аккуратно вывела первую строку и уже через несколько минут буквы побежали, словно выпущенные на свободу узники, заваливаясь вправо, закручивая вниз хвосты, теряя палочки и крючочки. Но это было нормально – сам Женя без труда разбирал свой торопливый почерк. Страницы складывались в новую, пока еще тоненькую сопку, однако она уже существовала, а, значит, можно обойтись и без перстня и прочей ерунды.

Часам к двенадцати, закончив кульминационную сцену, во имя которой он, собственно, и собирался идти сегодня на встречу и дарить книгу с таким многозначительным посвящением, Женя понял, что больше писать не о чем. Бегло просмотрел получившееся и пришел к трезвому выводу, что это даже не рассказ, а какая-то порнографическая зарисовка. Уставился в окно, пытаясь проанализировать столь неожиданный результат и вдруг подумал, что ничего интересного в этой Даше нет. Она даже не красавица и кто-нибудь другой просто прошел бы мимо, не заметив ее. Это лично он так «запал». …А почему? Значит все-таки существуют какие-то внутренние, неизвестные нам силы. Пусть это не магия в прямом смысле, о которой говорила «рыжая», но что-то ведь определенно должно быть, иначе… Вот, что происходило б «иначе», он не мог себе представить – вся жизнь, наверное, превратилась бы в рутину, о которой не только писать, но и жить-то которой не стоит.

…Чертов перстень!.. Может, действительно, попытаться через Дашу выйти на ее мужа? Хотя, что он может?.. – и словно ответ, в хитросплетениях голых веток возникли ужасные глаза, припечатывающие тебя к стене и после с удовольствием размазывающие по ней. Женя поспешно отвернулся, – откуда я могу знать, что он может?.. Взглянул на часы – время двигалось к двум. Собрал со стола фантастические, но неприменимые к дальнейшему использованию плоды своего утреннего труда и безжалостно разорвал их.

– Фокус не удался, извините, – произнес он громко, обращаясь, то ли к самому себе, то ли к тем высшим силам, которые теперь уже однозначно стояли за всем сущим.

Быстро оделся, сунул книжку в карман вместе с сигаретами и бумажником. Хотя новый роман, вроде, и не складывался, настроение почему-то осталось радостно возбужденным.

Выйдя из маршрутки, Женя, на всякий случай, заглянул в кафе, но, во-первых, было еще слишком рано, а, во-вторых, едва ли Даша станет ждать его за столиком – наши женщины еще не достигли той степени эмансипации, которую показывают в американских фильмах. Поэтому Женя вновь вышел на улицу. Метрах в десяти торговали морожеными свиными ушами. Их серый цвет выглядел настолько отталкивающе, что Женя отвернулся, не представляя, как можно это есть. Гораздо приятнее выглядели оранжевые шарики апельсинов, чуть сгорбленные бананы и разноцветные яблоки, уложенные пирамидкой на другом выносном прилавке. Да и девушка, продававшая их, несмотря на замерзший вид, выглядела куда симпатичнее. Около нее Женя и решил остановиться.

Стрелки часов уже сплющили прямой угол между двенадцатью и тройкой, а Женя продолжал безрезультатно разглядывать толпу, целеустремленно двигавшуюся к рынку. …А кто сказал, что она, вообще, должна прийти? Может, у нее сегодня, например, большая стирка. Погода-то какая! Не будет же она отменять столь важное мероприятие, ради какой-то книжки?.. Тем не менее, уходить не хотелось. Женя почему-то представил себя в образе рыбака – пока он стоит здесь, поплавок еще покачивается на воде и неизвестно, кто дернет за наживку в глубине мутных вод. Может быть самая большая и ценная рыба уже плавает рядом и примеривается заглотить крючок, а он, дурак, собирается сматывать удочку! Попытался развить понравившуюся аллегорию и понял, что готов стоять, и полчаса, и час, невзирая на всякие «протокольные нормы». В любом случае, это лучше, чем сидеть за пустым столом, не зная, что еще выдавить из себя, какие-такие фантазии.