Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход

Возвращаться к роману не хотелось. Там он остановился на сцене, никак не связанной с взаимоотношениями мужчины и женщины, а напрягаться, чтоб перейти от приятного к неприятному?.. …Надо просто на что-то отвлечься, – Женя опустился на колени, пошарил под столом и извлек залетевшую туда книгу. Брезгливо смахнул клубок пыли, – неплохо б убрать в квартире, но не сейчас, – плюхнулся на смятый диван и перевернул обложку.

Естественно, Женя не знал этих труднопроизносимых имен и дат с пометкой «до н. э.», представить которые в реальном летоисчислении не хватало никакой фантазии, но, с другой стороны, они не давали, ни живого материала, ни мелких неповторимых фактов, чтоб сплести полотно повествования. На базе сухой хронологии нельзя создать ничего, кроме весьма посредственного учебника истории.

Женя решил посмотреть картинки – может они навеют хоть какую-то идею. …А если нет, пусть приходит и объясняет, что там открыл ее гениальный муж, которому она только что «наставила рога», – Женя довольно ухмыльнулся.

Книга сама собой открылась на последней странице. …А это что?.. – Женя развернул оказавшиеся там листки. Почерк был мелким и ровным, с угловатыми буквами (в статье про графологию писали, что его обладатель должен быть упрямым и педантичным человеком). Присев за стол, Женя разгладил бумагу.

Белая от известковой пыли безлюдная улица, ведущая от храма к пристани, внезапно оборвалась, превратившись в оживленный рынок. Его заполняли торговцы рыбой; бледными совсем неаппетитными лепешками, напоминавшими, то ли блины, то ли непропеченный лаваш; пестрыми украшениями из камня и еще какими-то вещами, назначение которых не знал, ни Виталий, ни Кристина.

Кристину больше всего заинтересовали сандалии, вроде, «росшие» на толстой палке целыми гроздьями. Она подумала, что мода, действительно повторяется и несколько лет назад, когда она училась в школе, ей хотелось точно такие же, только продавались они совсем на другом рынке – возле центрального стадиона.

Среди торговцев не спеша бродили покупатели. Одна женщина стояла у корзины с рыбой и настойчиво предлагала смуглому рыбаку в грязной юбке ожерелье, которое только что сняла со своей шеи.

– А денег у них что, не существует? – заинтересовалась Кристина, наблюдая сцену торговли.

– Нет. По крайней мере, в нашем понимании. Я вчера прочитал целую книгу про Египет и теперь кое-что знаю. У них был эквивалент денег – утен, представлявший собой спираль из медной проволоки. В наличном, так сказать, обращении утен не было, но все товары оценивались в них. Например, рыба, по мнению продавца, стоит два утен, а женщина считает, что ее ожерелье стоит, к примеру, пять утен, вот и торгуются, понятно?

– Короче, бартер, – Кристина засмеялась, – совсем, как у нас.

– В принципе, да, – согласился Виталий, – человеческая сущность ведь не меняется. Меняется уровень знаний, культура, система мироощущений, а человек остается.

– Честно говоря, мне это напоминает сон или спектакль, – Кристина вздохнула, – я до сих пор не могу поверить, что все происходит на самом деле. Кажется, проснусь сейчас в своей комнате и все закончится.

– До своей комнаты тебе еще далеко, – ляпнул Виталий и тут же пожалел об этом, так как Кристина замолчала и лицо ее сделалось печальным, – не бойся, я вытащу тебя отсюда. Правда, пока даже не знаю, как, но вытащу.

– Я верю вам, – Кристина улыбнулась.

Два почти неразличимых в голубом небе «светила» повисли над гаванью. Кораблей у пирса стояло так много, что найти на них Синатхора оказалось большой проблемой. Виталий внимательно осмотрел два больших судна с загнутыми носами, с которых разгружали зерно. Усталые чернокожие «докеры» медленно двигались по сходням навстречу друг другу двумя редкими рядами – одни, пошатываясь под тяжестью груза; другие уже налегке, но такие же понурые и блестящие от пота.

– Смотри, точно, как у нас, – Виталий указал на писцов, учитывавших перенесенные на берег корзины, – даже тогда бюрократов было больше, чем работающих.

– А для чего эти веревки? Они ж им мешают, – Кристина указала на толстые канаты, охватывавшие нос и корму корабля – через них постоянно приходилось перешагивать грузчикам.

– Так, гвозди ж еще не придумали, поэтому для прочности они связывали корабли канатами – чтоб не развалились в шторм…

– Но это же смешно!

– Ну, не знаю. Наверное, помогало… или, по крайней мере, им казалось, что помогает, – Виталий пожал плечами, – знаешь, нам их не понять.

Чуть дальше стояло несколько неуклюжих судов с высокими бортами. На них переправляли огромные кувшины, которые устанавливали прямо на палубе.

– Это военные, – пояснил начитанный Виталий, – борта, видишь, какие? Они так от стрел защищались. В принципе, может, это и есть экспедиция Синатхора.

– Вряд ли, – Кристина задумчиво покачала головой, – миссия у него больно хитрая, чтоб тащить с собой целую армию.

– В принципе, да, – Виталий вдруг подумал, что как-то неожиданно Кристина из обузы превратилась в полноправного участника «экспедиции». Если б не постоянно гложущая мысль о том, как вернуть ее домой, все было бы вообще здорово.

Они миновали еще несколько судов, с которых сгружали черные бревна (Виталий читал, что это эбеновое дерево), какие-то корзины – довольно легкие, так как носильщики водружали на плечи сразу по две, и огромные пучки страусовых перьев.

– Никогда не видела настоящих страусов!.. Даже в зоопарке! – воскликнула Кристина.

– Они их тоже не видели, пока не захватили Нубию.

– А сейчас Нубия – это что?

– Не знаю. Где-то в Африке. Это тебя ж по географии пятерка, а не у меня, – Виталий засмеялся.

Рядом стоял еще один корабль, с которого под надзором вооруженных длинными кинжалами стражников унылой вереницей сходили негры, закованные в подобие кандалов и связанные одной бесконечной веревкой. Среди них попадалось много женщин, некоторые несли за плечами детей.

– По-моему, рабство появилось на свете вместе с появлением негров… – Виталий указал вперед, – вон, смотри, какой красавец.

Кристина оторвала взгляд от несчастных рабов и увидела, как от причала отделился корабль. Его контуры выглядели более обтекаемыми, чем у остальных, и лишь непропорционально огромный парус вносил дисгармонию в стройные линии. Сделан парус был, скорее всего, из цельного полотнища и в ширину имел размеры гораздо большие, чем в высоту. Края его, жестко закрепленные на двух реях, далеко выступали за габариты и казалось, что при малейшем ветре корабль должен перевернуться. Над бортами виднелись головы гребцов, но сейчас они отдыхали, поэтому весла свободно висели в веревочных уключинах.