Владимир Васильев - Гостиница

И тогда Мэр пустил в ход «тяжелую артиллерию» в виде льготных инвестиций иностранного капитала на условиях наполнения рынка дешевыми и качественными товарами.

«Варягам» было выгодно захватить новый рынок сбыта, налоговые льготы компенсировали их убытки от понижения цен. Горожанам было выгодно избавиться от дефицита и дороговизны. Родная же мафия, по замыслу Мэра, должна была вступить в экономическую конкурентную борьбу за рынок, от которой горожанам могло стать только лучше…

Хотя мафия есть мафия и сразу от криминальных методов борьбы, вплоть до бандитизма, она вряд ли сможет отказаться. Что ж, городские подразделения спецназа, верные Мэру, приведены в полную боевую готовность.

Все делалось в строжайшей тайне и, может быть, поэтому смогло осуществиться. Вот уже неделю оторопевшая мафия наблюдает, как горожане вкушают «иностранного пирога».

Впрочем, не окончательно оторопевшая – через пару дней после начала товарной интервенции были зафиксированы попытки оптовых закупок крупными партиями, но подобная торговля не только лишалась налоговых льгот, но и облагалась такими налогами, что заглохла на корню. А обманывать городские власти «варягам» не было интереса – тогда потерпела бы крах вся интервенция, цель которой – не сиюминутная выгода, а рынок и стабильная долгосрочная прибыль.

Послышались вопли о предательстве городских интересов и распродаже родины, о необходимости навести порядок и призвать к ответу изменников. И вот, очевидно, на сегодняшнем заседании Муниципального Совета и состоится первое политическое сражение по этому поводу.

Мэр был готов к бою. Во-первых, его стратегия уже дала первые положительные результаты для Города, во-вторых, его «партия» в муниципалитете и в Совете уже заняла достаточно прочные позиции. Большинство почуяло собственную выгоду от начавшихся перемен. Хотя страх… страх может перемешать карты…

Мэр вынырнул из размышлений, почувствовав, что в поле его зрения попало что-то необычное. Кроме Гостиницы, к которой они уже подъезжали. Сосредоточив взгляд, он заметил тяжелогруженый самосвал, скатывавшийся по наклонной боковой улочке, набирая скорость. Нетрудно было мысленно рассчитать точку пересечения их траекторий.

– Тормози! – закричал Мэр водителю. Да тот и сам, белее собственной сорочки, выпучив глаза, жал на тормоз и одновременно выворачивал руль, чтобы избежать лобового удара.

Траектория мэровского лимузина стала резко забирать влево, и Мэр успел понадеяться, что если и произойдет столкновение, то по касательной. Но все это длилось считанные мгновения, которых явно не хватало!..

Самосвал вылетел на проезжую часть магистрали. В последний миг перед столкновением Мэр успел заметить, что за рулем самосвала никого не было.

Удар!.. Звон!.. Скрежет!.. Лязг!.. Вопль!.. Тьма!..

Первое, что увидел Мэр, открыв глаза, – ослепительно белое, стремительно уносящееся в головокружительную высь здание Гостиницы. Он лежал на спине, запрокинув голову назад, – и оно занимало практически весь его окоем. Только далеко-далеко вверху на самом острие уже невидимого шпиля ослепительно сияло солнце. Холодное зимнее солнце, нанизанное на иглу, как мотылек…

И еще Мэра удивила тишина. Ни малейших признаков городского шума, к которому он привык, как к звуку собственного дыхания. Этого звука он тоже не слышал, хотя грудь исправно вздымалась и опускалась при вдохе и выдохе. «Оглох?..»

Он попытался вспомнить, что произошло, и воспоминание явилось столь ярким и четким, что Мэр резко сел, вновь увидев надвигающийся на него самосвал.

Но нет! Ничто на него не надвигалось. Груда перекореженного металла полыхала жарким костром в нескольких метрах от него посреди проезжей части. И вокруг – никого!..

«Да что же это такое?!.. Вымер Город, что ли?! Такое происшествие – и никаких зевак?.. Или боятся?.. Да, страх – это незримая Тень Города. Я должен избавить Город от этой тени!..»

Мэр, превозмогая боль во всем теле, с трудом поднялся, опираясь сразу на все четыре конечности. Во время этого длительного процесса он сумел хорошо разглядеть, что его шикарный костюм и рубашка были насквозь пропитаны смесью крови и снега.

«Но как я попал сюда?.. Разве что сначала снесло крышу, а потом меня выбросило сюда… Или вылетел из двери?..»

Он мысленно провел траекторию своего полета и очень удивился своей способности рассуждать после этого.

«Позвонить!.. Надо позвонить!.. Меня хотели убрать!.. Но ничего у них не выйдет!.. – Мэр сунул руку в карман за мобильником, но обнаружил там лишь пластмассовые крошки. – Гостиница!.. Можно позвонить оттуда!»

Он повернулся лицом к Гостинице и сделал первый шаг. Тело отозвалось резкой болью не в каком-то конкретном месте, а повсюду. И удивляться этому не приходилось.

Мэр вдруг ощутил, что мороз пробирает его до костей. В теплом автомобиле он не нуждался в зимней верхней одежде. А теперь его била крупная дрожь. От мороза или нервное?..

Вход в Гостиницу приближался слишком медленно. На ступеньках, ведущих к нему, было скользко, и Мэр очень боялся упасть и отключиться.

«Их надо брать по горячим следам! – билось в полубредовом сознании. – Позвонить!.. Позвонить!.. Но неужели Служба Безопасности до сих пор в неведении?! Должна же была сработать оповещающая автоматика!.. Неужели сдались?.. Позвонить!..»

Двери бесшумно раздвинулись перед ним, и тело обдало приятно пахнущим упругим воздухом. Заледеневшая, пропитанная кровью одежда сначала обмякла, а затем очень быстро высохла и опять стала колом, правда, не таким жестким, как на морозе. Мэр протянул руку к внутренней двери, и она разошлась в стороны после того, как внешняя дверь за его спиной закрылась.

– Телефон! – прохрипел Мэр, ринувшись туда, где, по его разумению, выработанному проживанием в многочисленных гостиницах мира, должна была находиться административная стойка. – Хоть бы встретили, – проворчал он, – видно же, человек еле на ногах держится…

Однако в холле было пусто. Административной стойки не наблюдалось ни там, куда направлялся Мэр, ни где-либо поблизости. Кольцо холла убегало в бесконечность по обе стороны от Мэра. Перед ним неправдоподобно клубилась внутренняя цилиндрическая стена, словно составленная из облаков, а внешняя разукрашивала ее радужными бликами от своих витражей.

«Как на седьмом небе… – подумалось Мэру. – А почему, собственно, на седьмом?.. Если я не сбился со счета, то нахожусь на самом, что ни на есть, первом…»

Послышалась музыка. Не фанфары, конечно, какими можно было бы встретить Официальное Лицо, но явно классика, которую Мэр любил и знал. Однако то, что он слышал сейчас, было ему незнакомо…