Владимир Васильев - Гостиница

Мэр почти бегом продвигался в густом бело-молочном тумане, не видя кончика собственного носа, а трезвон становился все громче, подтверждая правильность выбранного направления. Единственное страшило сейчас Мэра – что телефон замолчит прежде, чем он разыщет его!

Но вот за туманом начала проступать какая-то темнота…

«Кабинет!» – догадался Мэр и прибавил шагу, сам себе удивляясь – откуда такая прыть в искалеченных членах?

«Туман» кончился внезапно, словно резким движением сорвали полог, закрывавший обзор. То, что увидел Мэр, заставило его в первое мгновение зажмуриться. Это было слишком невероятно и великолепно, чтобы он мог поверить собственным глазам!.. Он спешил в кабинет, а попал…

В тот момент, когда он зажмурил глаза, до его слуха донесся характерный звук захлопнувшейся где-то за спиной двери. Он резко обернулся и открыл глаза, но перед ним клубилась все та же стена странного тумана.

Тогда он уже медленно, внутренне подготовившись к любым неожиданностям, стал поворачиваться лицом к тому, что его так ошеломило…

Оно было на месте! Звездное великолепие чистого ночного неба, какого Мэру еще ни разу в жизни видеть не доводилось. Что за небо над Городом – жалкий лоскуток, изъеденный смогом и обесцвеченный наглым блеском рекламы, субтильная аллергическая немочь!.. Может быть, именно потому, что Мэр, как уже упоминалось, любил свой Город, ему и в голову не приходило, какой Красоты лишает этот самый город своих жителей. А может ли быть полноценным человек, лишенный красоты?!..

Звезды пылали ярко и крупно, усеивая, казалось, каждый миллиметр черной бездонности ночи. Но странное дело – чудилось, что он смотрит на них со дна бесконечно глубокой пропасти, сужающейся далеко впереди – небо было треугольное!.. Звезды уставились на ошеломленного Мэра мириадами слепящих, немигающих зрачков и, похоже, начали медленно вращаться. Или это у Мэра закружилась голова?.. Он прикрыл глаза и, действительно, почувствовал некоторую неустойчивость – его ощутимо клонило вбок.

«Черт побери! – возмутился он. – Я же нахожусь внутри Гостиницы!.. Только что я видел за ее стеной дневное небо и Город – внизу… Откуда здесь могло взяться ночное небо со звездами?! Чушь какая-то!.. Или фантоматические сюрпризы гостиничной администрации?.. Но ведь во всем мире запрещено применение фантоматической техники из-за непредсказуемости ее влияния на психику!.. Похоже, за это заведение надо будет взяться самым серьезным образом… Взяться?.. О, черт!.. Где же телефон? Неужели упустил?»

И тут Мэр осознал, что все время слышит прямо-таки оглушительный трезвон. Только какой-то странный – из него начисто исчезли металлически-электронные обертоны, столь ласкавшие его бюрократический слух.

Мэр открыл глаза. Звезды были на месте. И трезвон, казалось, заполнял все пространство от земли до звезд.

«От какой, к черту, земли? – осадил себя Мэр. – Я стою на полу неизвестно какого этажа треклятой Гостиницы!»

Он вдруг понял, что оглушительный трезвон никак не может принадлежать телефону. Даже миллионам телефонов, ибо это – живой звук!.. Когда-то в детстве он слышал его… Может быть, слышал и позже, но не обращал внимания. Да и откуда, собственно, ему взяться в Городе?..

Это творили свою ночную симфонию кузнечики, цикады, сверчки и, Бог его знает, какая еще звеняще-стрекочущая невидимая живность!.. Трезвон наплывал волнами, то чуть ослабевая, то вновь нарастая, но никогда не замолкая.

И Мэр понял, что его обманули. Или, возможно, он обманулся сам, услышав то, что желал услышать?..

«Что теперь?.. Надо возвращаться и послать к черту эту идиотскую Гостиницу с ее сюрпризами!.. Ему сейчас не до разгадывания ее детских загадок…»

Мэр бросил последний взгляд на звездное великолепие, спеша запомнить его, и повернулся на пол-оборота, желая вновь пересечь туманную стену и выбраться на волю.

Только стены не было. Нигде не было!.. Он крутился вокруг своей оси и до рези в глазах вглядывался в темноту, но клубящееся облако, которое, он это прекрасно помнил, было на расстоянии вытянутой руки за его спиной, растворилось в пространстве, пронизанном звездами. Можно было подумать, что звезды и высосали туман, если бы это не было поэтической метафорой.

И еще эти безумные цикады и ошалевшие сверчки со своими скрипочками и свистульками!.. Как от них звенит в голове!..

«Телефон! – со скрежетом зубовным вспомнил Мэр. – Проклятье… В какую же ловушку я сам себя загнал…»

Он представил, как враги развивают псевдобурную деятельность по его розыску и спешно выдвигают кандидатуру на пост председателя комиссии по захоронению его праха… Было ясно, что они не станут затруднять себя поисками трупа, а обойдутся пеплом из сгоревшей машины… Но все это – только для обывателя. Сами они прекрасно знают, что трупа в машине не было… Что ж из этого следует?.. А следует из этого то, что нельзя выбирать нового Мэра, пока не доказана смерть прежнего. А она не доказана, пока не найден труп… Но неужели они не подыщут подходящий труп?! Подыщут… Уж что-что, а это для них не проблема… Хотя они могут добраться и сюда, если кто-нибудь заметил, как он заходил в Гостиницу… Черт побери! Неужели игра проиграна?.. Однако он не доставит им радости лицезреть его труп – Гостиница не столь проста, чтобы здесь можно было легко кого-нибудь отыскать…

Несмотря на это успокаивающее соображение, Мэра охватило отчетливое желание убраться куда-нибудь подальше и поглубже.

Он поднял голову, пытаясь отыскать Большую Медведицу и по ней – Малую с Полярной звездой, чтобы сориентироваться в сторонах света, но не обнаружил ни Большой, ни Малой и, вообще, ни одного знакомого созвездия. Хотя он и не был бог весть каким знатоком звездного неба, но свой джентльменский набор созвездий имел и выработал имидж политика, погруженного в земные проблемы, которому, однако, не чужды и небесные выси. Это нравилось и народу, и интеллигенции…

Но это было чужое небо !..

Осознание сего дикого факта с каждой минутой наблюдения становилось все более отчетливым. И превращалось в озноб, пробегающий то по спине, то по рукам, то по голове. Сначала он не мог понять, в чем тут дело – подумаешь, незнакомые созвездия… И вдруг дошло – на этом небе луна была черная! Чернее неба – ее правильный черный круг четко выделялся на фоне ярких созвездий… Может быть, именно поэтому столь ошеломительно ярки звезды. И в то же время темень – непроглядна. И еще эта треугольность – словно вселенская указательная стрелка над головой…

«Да, в такой тьме им меня не найти, – подумал Мэр, – однако ночь не вечна…» И он решительно двинулся в направлении острия указательной стрелки. Странная все-таки форма – словно звезды нарисованы на треугольном потолке… Ну да! Ведь он же в Гостинице!..