Составитель Сергей Чекмаев - Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову

Лапу перебило. Пионер, которого она за макушку держала, отделился от отряда и побрел в сторону, пошатываясь, а сама тварь в центре утробно замычала и мелко затряслась.

– Ага, не нравится! – Машка вскинула СКС, уперлась локтями в подоконник. – Стреляем, мужики! Сейчас мы пионерчиков–то от гадины отцепим!

– С огнеметом первого! – скомандовал Саныч и сдвинул флажок на одиночную стрельбу.

Машка целилась куда быстрее чекиста. Дылда с огнеметом споткнулся и пополз, не разбирая дороги. Труба оружия выпала из его рук и волочилась следом. Мы все заняли позиции с упором и открыли прицельную стрельбу по лапам. Боевой счет, конечно, у нас был невысокий. Машка на каждый мой один выстрел успевала сделать три, и на каждое ее попадание приходилось, наверное, два моих промаха. Мастер спорта по стрельбе – это все–таки сила. Николай стрелял реже всех, но промахивался почти так же редко, как Машка. Дядь Саня, против обыкновения, патронов не экономил, а Борька с пулеметом даже не пытался играть в снайпера, а только подбадривал нас басом:

– Вали его, вали! Эх, в миллиметре прошла! А, как ты его! Давай еще разок! – Чьи именно действия он комментирует было не разобрать, но азарта заметно прибавилось. Три минуты бешеной пальбы, и все пространство между корпусами покрылось слепо бродящими туда–сюда пионерами. Жуткое зрелище. Лишившись своих отростков, зеленая тварь затряслась, забулькала, заметалась бестолково. Как на физике в школе: броуновское движение.

Мы смотрели на эту картину с тяжелым сердцем. Дети все–таки. И тут меня осенило:

– Товарищи, помните, в прошлом году на трассе пустой автобус из «Орленка» нашли, сломанный?

– Точно. А потом, через неделю, еще водила на пост ГАИ из лесу вышел. Его, говорят, в психушку увезли, – пробасил Боря. – Как раз ведь километрах в трех отсюда дело было. Вот оно, оказывается, как повернулось, – Борька поскреб бритый затылок. – И чего они сюда полезли…

Мы помолчали еще минуту.

– Так. Хватит рассусоливать, – решительно рубанул дядя Саня. – План такой. Выбираемся. Забираем огнемет, спички детям не игрушка. Потом, с огнеметом, быстро проверяем первый корпус. Думаю, мертвяки не сразу сюда подтянутся. Они уж если разбежались, то долго думать будут, пока догадаются назад вернуться, проверено. Как первый корпус осмотрим, выдвигаемся на экспериментальный. Выполнять. – И первым ссыпался по лестнице.

Самым сложным оказалось разобрать завал перед дверью. Дверь пришлось снимать с петель, а потом растаскивать зловонную кучу, давясь рвотными спазмами. Машка достала из рюкзака какой–то лоскут, порвала на полосы и сделала нам маски. Саныч смочил их коньяком из своей волшебной фляги. Тогда дело веселее пошло.

Парня с огнеметом Боря оглушил прикладом. Машинку Саня доверил мне и сказал, чтоб смесь особо не экономить. Первыми запалили пионеров. Все, отмучились, ребятки, покойтесь с миром.

Первый корпус мы проскакали аллюром. Трупаков встретили мало, так что на все здание ушло максимум полчаса. Ничего не нашли, конечно. Зато горели мертвые товарищи шустро, весело, как будто из бумаги. Я даже пожалел, что сразу с собой огнемета не было.

Снова Маша

До соседнего корпуса мы галопом по Европам проскакали. Всего–то две группы мертвяков встретили, даже без огнемета обошлось – из «калашей» сняли.

Приличный домик, прямо один в один наш Дворец культуры, только перед входом бюст Сталина торчит вместо Ильича. Табличка мраморная – «Экспериментальный корпус». Богато тогда «почтовые ящики» строили.

Под командованием Сани зашли внутрь в боевом порядке. Пусто и пыльно, мертвяков не видать. Обстановки никакой, один портрет Иосифа Виссарионовича с лукавым прищуром со стенки глядит. Впереди слышатся влажные шлепки какие–то. Словно сырое мясо об доски лупят.

– Дядь Сань, а что здесь? – Витька, юный натуралист, все местную фауну изучает.

– Не знаю. Мы с ребятами досюда не доходили.

Мне стремно стало. Если здесь даже Шилов не был, значит, совсем кранты. Вот надо мне было сюда переться, скажите?! Жили же нормально на пятнадцати квадратных метрах! И дальше жить могли бы. Другие живут, не жалуются.

– Идем на звук, – решает Саня. Совсем сбрендил, такое командовать. Там может пакость похуже Директора сидеть.

– Сань, ты хорошо подумал?

Он даже не ответил. Как всегда. Баба дура, слова не давали. Ага, слышала, знаю.

Иду в хвосте. Впереди Витька с огнеметом и Боря с пулеметом. Ну и Николай с «калашом» рядом. Саня замыкает.

Около дверей останавливаемся. Нифиговые воротца, в два моих роста. В ширину тоже нормально – танк проедет.

Звук аккурат из–за дверей идет. Боря с Витькой переглядываются. И на месте топчутся. Ага, я тоже сразу Эдика вспомнила. Кто открывает, тот и попал.

– Сожги их, – командует Саня Витьке. Тот и рад стараться.

Полыхнуло жарко. У меня даже волосы на кончиках скрутило. Просто пионерский костер, только пионеров мы уже положили.

– Огнемет все, – ругнулся Витька. – Кончилась горючка.

– Снимай и выкидывай.

Впору прикрыться крышкой и ползти на кладбище. Лезем не пойми куда, патронов меньше половины осталось, на гранаты сразу мертвяки прибегают, теперь и огнемет. Но Шилов в себе уверен.

Пока дверь горела, мы от треска никаких звуков изнутри не слышали. А когда погасла, тихо стало. Шлепки умолкли.

Прогорела, да не до конца. Черная, обугленная, но стоит. Тут уже Саня церемониться не стал, дал очередь из «калаша» по периметру.

Все, рухнула.

Зал такой здоровый, круглый, потолок высокий, не увидать. По стенам шкафы стоят громадные, лампами мигают и гудят. В центре кровать системы «Ленин с нами», рядом три баллона, в каких жидкий газ хранится. Приборы, приборы всякие, провода. Сверху, прямо над столом, такая здоровая хреновина с кучей лампочек свисает.

А на кровати… Ой, мама–мамочка, роди меня обратно!

Лежит такое мурло, что приснится – мокрыми трусами не отмахаешься. Как будто тетка голая, только огромная, распухшая, зеленая. Такая распухшая, что всю кровать занимает, аж по бокам телеса торчат. Титьки до пола свисают, из них гной белесый сочится, капает. Ноги в раскорячку, а между ними паучьи лапы растут. Четыре штуки. По всему телу черви и личинки копошатся, ползают. То зароются, то обратно лезут.

Я как червей углядела, так натурально не удержалась. Хоть и не завтракала, по совету Шилова.

– У нее Завидлов! – чекист дело знает туго. Я после тетки этой вообще ни на что смотреть не могла.

Точняк, наш красавчик. Самое тепленькое местечко нашел, под боком местной королевны красоты.

Держит она его своими паучьими лапками и вертит медленно, слизью покрывает. Да–да, той самой, что из титек капает. Мужик уже наполовину закутанный, на личинку похожий, хорошо хоть лицо разглядеть можно.