Лиза Смит - Дневники вампира. Дневники Стефана. Книга 1. Истоки

— Нет, спасибо, — возразил я. Скорее всего, это снова был шериф Форбс. Он уже приходил четыре или пять раз, разговаривал с Деймоном и отцом. До этого времени я старался избегать таких посещений. Я не мог вынести мысли о том, чтобы сказать ему — сказать кому-либо — где я был во время нападения.

— Посетитель весьма настойчив, — продолжил Альфред.

— Прямо как ты, — пробормотал я со вздохом, пока шёл открывать дверь.

— Она в гостиной, — сказал Альфред, поворачиваясь на пятках.

— Подожди! — воскликнул я. Она. Могла ли это быть…Кэтрин?

Сердце учащённо забилось, несмотря на мои старания сохранять спокойствие.

— Да, сэр? — переспросил Альфред, остановившись на половине шага.

— Я буду там.

Я лихорадочно умыл лицо водой из чаши в углу и мокрыми руками пригладил волосы назад, убрав их со лба. Мои глаза всё ещё были припухшими, лопнувшие сосуды расходились по ним тонкими красными линиями, но я больше ничего не мог сделать со своим внешним видом, не говоря уже о внутренних чувствах.

Я целеустремлённо зашагал в гостиную. На мгновение моё сердце упало в разочаровании. Вместо Кэтрин на красном вельветовом стуле в углу сидела её служанка, Эмили. У неё на коленях стояла корзина с цветами, а сама она держала в руке маргаритку, наслаждаясь её ароматом, будто для неё в мире не было никаких забот.

— Здравствуй, — сказал я формально, уже придумывая оправдывающую меня причину вежливо уйти.

— Мистер Сальваторе, — Эмили встала и присела в полу-реверансе. На ней было простое белое открытое платье и шляпка без полей, её тёмная кожа была ровной и без морщин.

— Моя госпожа и я присоединяемся к твоей скорби. Она попросила, чтобы я передала тебе это, — сказала она, отдавая мне корзину.

— Спасибо, — я взял корзину, рассеяно поднёс веточку сирени к носу и вдохнул.

— Я бы использовала их в вашем лечении вместо бесполезных отваров Корделии.

— Как ты узнала об этом? — удивился я.

— Слуги болтают. Но я боюсь, что чем бы ни кормила вас Корделия, это приносит вам больше вреда, чем пользы. — Она вытянула из корзины несколько цветков, сплетая их в букет. — Маргаритки, магнолии и дицентра помогут вам исцелиться.

— И фиалки для размышлений? — спросил я, вспоминая цитату из шекспировского "Гамлета". Как только я сказал это, я понял, насколько нелепым было это высказывание. Как необразованная девушка-горничная могла знать, о чём я говорю? Но Эмили просто улыбнулась.

— Никаких фиалок, несмотря на то, что моя госпожа упоминала о вашей любви к Шекспиру.

Она потянулась к корзине, отломила веточку сирени и осторожно просунула в петлю для пуговицы на моём жилете.

Я поднял корзину и вдохнул. Пахло цветами, но было и что-то ещё: опьяняющий аромат, который я ощущал только рядом с Кэтрин. Я вдохнул снова, чувствуя смущение, и тьма нескольких прошедших дней постепенно отступала.

— Я знаю, всё, что сейчас происходит, очень странно, — продолжила Эмили, выводя меня из задумчивости, — но моя госпожа лишь желает вам всего наилучшего.

Она кивнула головой в сторону дивана, как бы приглашая меня сесть. Я послушно сел и стал рассматривать её. Она была необыкновенно красивой и держала себя с такой грацией, какой я никогда раньше не видел. Её движения и манеры были такими неторопливыми, что при взгляде на неё казалось, что наблюдаешь за ожившей картиной.

— Она хотела бы увидеться с вами, — сказала Эмили через мгновение.

В ту же секунду, как эти слова слетели с её губ, я понял, что этому никогда не бывать. Пока я сидел там, в дневном свете гостиной с другим человеком вместо того, чтобы потеряться в собственных мыслях, всё стало на свои места. Я был вдовцом, и моим долгом на тот момент был траур по Розалин, а не по школьным фантазиям о любви с Кэтрин. Кроме того, она была прелестной сироткой без друзей или связей. Это никогда не сработало бы — никогда и не могло сработать.

— Я виделся с ней. На похоронах…Розалин, — сказал я сухо.

— Это был едва ли светский визит, — обратила внимание Эмили.

— Она хочет увидеть Вас. Где-нибудь наедине. Когда вы готовы, — быстро добавила она.

Я знал, что должен сказать единственную вещь, которую надлежало сказать, но слова трудно было сформулировать.

— Посмотрим, но в моём сегодняшнем состоянии, боюсь, я, вероятно, не расположен идти на прогулку. Пожалуйста, передай своей госпоже мои извинения, даже если она не захочет общаться. Я знаю, Деймон пойдёт с ней, куда бы она ни пожелала, — сказал я, слова тяжелели на моём языке.

— Да. Она весьма любит Деймона, — Эмили подобрала юбки и встала. Я тоже встал и почувствовал, что, хотя я был выше её на голову, она была каким-то образом сильнее меня. Это было необычное, но в целом неприятное чувство.

— Но ты не можешь сопротивляться настоящей любви.

С этими словами она вышла за дверь и пошла на другую сторону поместья, маргаритки в её волосах рассыпали свои лепестки по ветру.

Я не совсем уверен, был ли это свежий воздух иди действие цветов Эмили, но я хорошо спал той ночью. На следующее утро я проснулся в ярких лучах солнца, разлившихся по комнате, и впервые после смерти Розалин не стал пить надоевшие зелья Корделии, оставленные на прикроватной тумбочке. Аромат корицы и яиц доносился с кухни, и я услышал фырканье лошадей, которых на улице запрягал Альфред. На секунду я почувствовал возбуждение от возможного зарождающегося намёка на счастье.

— Стефан! — прогудел мой отец по другую сторону двери, слегка постучав три раза своей прогулочной тростью или хлыстом для верховой езды. Без малейшего труда я вспомнил всё, что происходило на прошедшей неделе, и моё недомогание вернулось в прежнее состояние.

Я сохранял безмолвие, надеясь, что он просто уйдёт. Но вместо этого он распахнул незапертую дверь. Он был одет в штаны для верховой езды, в руках держал хлыст, с улыбкой на лице и лиловым цветком на отвороте пиджака. Он был ни симпатичным, ни ароматным; вообще-то, он выглядел, как одна из трав Корделии, сорванных в квартале слуг.

— Мы едем кататься, — объявил отец, распахивая ставни. Я зажмурил глаза от слепящего света. Мир всегда был таким ярким?

— В комнате нужно прибраться, а тебе, мой мальчик, нужно солнце.

— Но я должен уделить внимание своим занятиям, — сказал я, бессильно махнув рукой в сторону открытого томика "Макбет" на моём столе.

Отец взял книгу и закрыл её с исчерпывающим хлопком.

— Мне нужно поговорить с тобой и Деймоном вдалеке от любопытных ушей, — он с подозрением оглядел комнату. Я проследил за его пытливым взглядом, но не заметил ничего особенного, кроме коллекции грязных тарелок, которые Корделия ещё не вымыла.

Словно по сигналу, в комнату вошёл Деймон, одетый в горчичного цвета брюки и свою серую конфедератскую куртку.