Карен Чэнс - Дочь полуночи

Не помню, говорила ли я, что иногда по-настоящему ненавижу магию?

Печальнее всего было то, что на складе Бенни по причине экономического спада оказалось негде укрыться. Я сильно сомневалась в том, смогу ли пережить удар противника. Дюжина ярдов до задней двери с тем же успехом могла равняться тысяче. Кроме того, я подозревала, что за дверью меня ждет делегация. Даже если я доберусь до выхода целой, то недолго останусь в таком состоянии.

Я снова ощутила тот запах, слабое дуновение озона, как будто предвещающее приближение грозы, и сказала себе, что мне это только кажется. В конце концов, недавно шел дождь. Однако я сделалась липкой от пота, окоченела в темноте, мускулы окаменели и заныли от напряжения, ледяной озноб прошел по спине.

Снова разлетелись несколько ящиков, причем так близко, что щепки упали к моим ногам. Необходимо было как-то решать проблему. Я не могла ни двигаться, ни оставаться на месте. Обычно, оказавшись загнанной в угол, я нападала на все, что замечала, но поскольку сейчас не видела ничего, то решила сменить тактику. После удара, пришедшегося по кабинету Бенни, лампы погасли. Единственным источником света остались грязные окна под потолком, сквозь которые проникал только тусклый свет звезд. Я понадеялась на то, что мой противник, кем бы он ни был, видел меня не лучше, чем я его, и попятилась от выхода в сторону погрузчика, который заметила раньше.

Я держалась поближе к стене, потому что на пространство перед дверью систематически обрушивались удары. Единственным утешением было то, что при таком шуме не было нужды соблюдать тишину. Наконец я добралась до железного чудовища и забралась в кабину. Разумеется, я не собиралась на нем удирать. Вилочный погрузчик не смог бы обогнать даже обычного пешехода, а если за мной погонятся маги, оборотни или вампиры, то я просто превращусь в котлету. Зато машина, если мне удастся ее запустить, поможет устроить отвлекающий маневр. Я положила на пол кабины пару обезвреживающих устройств Бенни, рассовала остальное содержимое чемодана по обширным карманам нового пальто, запустила мотор и спрыгнула уже на ходу.

Когда через несколько мгновений невидимая рука разбила механизм погрузчика в лепешку, я уже преодолела половину расстояния до главной двери. Если я захочу, то могу бегать так же быстро, как матерые вампиры, к тому же сейчас меня подгоняло осознание того, что именно произойдет, когда взорвутся обезвреживающие устройства. Словом, я была готова побить все рекорды.

Когда раздался взрыв, я все еще находилась в помещении склада, хотя и на выходе. Взрывная волна подхватила меня и ударила о раздвижную дверь, которая сначала дернулась, а затем вырвалась из пазов. После этого я прилипла к полотнищу искореженного металла, пролетела через всю стоянку, высекая искры из асфальта, пронеслась мимо группы темных фигур и врезалась во внедорожник.

Я закатилась под колеса машины, однако оставалась там недолго. Чьи-то сильные руки схватили меня и вытащили с другой стороны. Примерно в этот же момент обломки склада начали дождем осыпаться вокруг. Я решила, что они слишком мелкие для того, чтобы погрести под собой Бенни, и заехала коленом в пах своему противнику. Он выругался, но я едва услышала его, поскольку временно оглохла от взрыва. Однако в этот же миг рядом с нами приземлился горящий ящик, и я увидела лицо своего врага. Ого!

— До-ри-на! — Слоги походили на удары хлыста. — Я тебя повсюду ищу.

Я сглотнула и с трудом улыбнулась. Хлопья золы и горящие ошметки падали со всех сторон, словно мы попали в ад, но я не обращала на них внимания. Кому какое дело до адского пейзажа, когда перед ним стоит сам Сатана?

— Дядя...

— Это же обычная сделка, Дорина. — Драко сидел в своем номере в «Белладжио» и улыбался мне.

Эта улыбка возымела бы больше действия, если бы хоть немного затрагивала ледяные мертвые глаза.

— Мне кажется, ты должна меня понять.

Все вампиры формально, разумеется, покойники, но большинство из них стараются казаться живыми. Драко не утруждал себя подобными мелочами. Мне ни на секунду не удавалось забыть, что это стройное тело, удобно устроившееся в кресле, на самом деле холодно как камень и мертво. Дядюшка не дышал, не моргал, не глотал. У него была матово-белая кожа, какой позавидовала бы любая гейша, а глаза — плоские и мутно-зеленые, словно стекло пивной бутылки. В них не светилось ни единой живой искры. Улыбка, единственный намек на то, что он жив, была настолько бессмысленной, что запросто могла бы украсить лицо манекена в универмаге, хотя покупатели бежали бы от него без оглядки. Вот и мне тоже хотелось унести отсюда ноги.

— Какая именно часть тебе не понятна? — Драко говорил по-румынски.

Наверное, он просто любил этот язык или же не хотел, чтобы разговор подслушали его громилы. В чем бы ни состояла причина, мне от этого было не легче. Воспоминания о древней родине составляли изрядную долю моих кошмаров, хотя я не посещала Румынию уже больше трехсот лет.

— Та, в которой говорится о сохранении моей жалкой жизни в обмен на помощь тебе, — отозвалась я.

Я говорила по-английски. Если ему это не нравилось — тем лучше.

— Ты думаешь, я тебя обману.

Я пожала плечами, пытаясь казаться беззаботной. Вампиры как собаки — стоит показать им свой страх, и они сейчас же попытаются разорвать тебя на куски.

— Меня посещала подобная мысль. Все-таки я помогала заманить тебя в ловушку. Сомневаюсь, что вхожу в число твоих любимцев.

Драко, кажется, счел мои слова забавными. Глаза его не потеплели — я вообще никогда такого не видела, — зато смех прозвучал почти естественно.

— Ах, Дорина. Ты себе льстишь. — Он немного выпрямился в кресле, и выражение его лица снова изменилось.

Наверное, упырь пытался казаться искренним, но добился лишь того, что его лицо просто стало пустым. Обычно с подобными трудностями сталкиваются свежеиспеченные вампиры, которые еще не понимают, как заставить мертвые мышцы изобразить нужную эмоцию. Но Драко никогда и не пытался овладеть этим умением.

— Давай все проясним. Ты — дампир, презренное существо, никак не связанное с понятием чести. Так как же ты можешь кого-то предать? Ты действовала, исходя из двух причин. Во-первых, охота на моих соплеменников заложена в твоей природе, во-вторых, моему брату требовалась твоя помощь. За первое я не могу тебя винить. В чем виновата змея, укусившая меня, скорпион, вонзивший свое жало? Я могу уничтожить их при удачном стечении обстоятельств, но не винить. Это было бы глупо. Теперь о второй причине. Ты могла бы отказаться исполнять приказ моего брата, но было бы неразумно так рисковать ради меня. Я не поблагодарил бы тебя за это, зато отец мог бы наказать. На твоем месте я поступил бы точно так же.