Эра Сопина - Печаль Алконоста

– И как оно будет называться?

– А как ты хочешь?

Йегрес был уступчивым и послушным. Меня это всегда в нём раздражало. Он не ведущий, он – ведомый. Но я всё равно его любила...

– Созвездие Мы. Коротко...

Йегрес закивал головой:

– Правильно: не животные и не божества... Мы!

Мы дурачились, придумывали всё новые и новые созвездия. Для друзей и улетевших надолго родителей. Уснули мы с ним только перед рассветом, обнявшись покрепче, чтобы не было холодно. От реки сквозило миллионами лет...

Дал–знак–чей-то–голос.–Упал–тихо–волос.–А–в–жаре–огня–лишь–пепл–от–меня.

Ни Йегрес, ни я, Аниретаке, первые две звезды из созвездия Мы, уже никогда не смогли проснуться. Наши тела, уютно соединившиеся, отпечатались на скале. Рядом прорисовалась тень зимородка, который на рассвете прилетал попить водицы. Не смог он спасти нас от молниеносной катастрофы, хотя была такая примета, что мёртвый зимородок спасает от удара молнии. От взрыва ядерного арсенала – не уберёг. Ни себя... Ни меня... Ни Йегреса... Ни планету Фаэтон...

Несостоявшееся созвездие Мы застыло на скале Уатала с отпечатком наших обнявшихся тел и маленького комочка с распущенными крыльями – алционы, зимородка. Мы стало астероидом, одним из бесчисленных обломков планеты Фаэтон.

Да знала ли та маленькая девочка, праправнучка Абрама, сидевшая на берегу речки Подгорной на Конотопцевом лугу, что когда-то была планета Фаэтон на самом деле, и что с ней случилось столь масштабное бедствие, едва не уничтожившее и всю Солнечную систему?

И как, должно быть, сладко любил Абрам свою жену Веру, совсем не догадываясь даже, обо мне, грядущей в середине двадцатого века, его потомице. (Жаль, в русском языке часто наблюдается такая женская дискриминация. У слова «потомок» нет женского рода. Даже компьютер выдает синонимический ряд, к данному слову относящийся условно: внук, правнук, предок, потомки. Бедновато! Я добавлю «наследница», но это также не точно).

Абрам сладостно извергал своё семя во чрево моей прапрабабки Веры, чтобы многие годы спустя, сплетясь с другими человеческими родами, коих великое множество – будто листьев на вековечном дубе – появилась и я, сидящая на берегу реки. Абрам же, наслаждаясь близостью с Верой, ни о чём не думал. А между тем, Бог уже соединил нужные две клеточки, чтобы появился сын их, Конон.

Но и Конону было глубоко спокойно и недоступно, что пять миллионов лет назад взорвалась планета Фаэтон. Конону – по невежеству, незнанию. А фаэтонянину Ноноку, или Марбе уже не могло быть неизвестным, что на планете готовились распечатать вековечную и неприкасаемую тайну мироздания. Но также сладость совокупления со своей женой Аревой или Яилатаной, делала их инертными и равнодушными. Их даже не оправдывает то, что там, на Фаэтоне, в результате слияния нескольких ветвей фаэтонян, получилась Аниретаке, моя далёкая и древнейшая сущность.

Затёртая здесь, на Гее-Земле, и от этого блестящая уже, как медный пятак, фраза Роберта Эберхарда: «Бойтесь равнодушных, ибо с их молчаливого согласия совершается все зло на земле...» – это моё неточное её воспроизведение – наверное, имела какое-то иное звучание на Фаэтоне, но была также обесценена равнодушием самих фаэтонян. Потоком сознания проносились образы в филистерски ориентированных мозгах.

А между тем, Фаэтон, именно с молчаливого согласия равнодушных фаэтонян, приближался к взрыву.

И это я должна доказать.

Что за итог приготовил чёрт для равнодушных филистеров с планеты Фаэтон. И что ждёт равнодушных землян.

За тем и обращаюсь к истории вопроса.

Мир подчинён Идеальному Порядку. И, как мы не раз могли убедиться, только исключение из этого правила подтверждает само правило Порядка. Всё, как в большом компьютере, где отлажена и настроена каждая деталь, и поэтому мы этот Идеальный Порядок попросту не замечаем. Но попадает скверный вирус, и всё рушится и летит в тартарары. И тогда мы начинаем узнавать цену того порядка, какой был в компьютере.

И так везде: возьмём свой организм, свой холодильник, своего пёсика или своё авто. Если нет порядка в организме, мы болеем. Если в холодильнике хаос, то это уже помойка. Если пёсик Фафик без понятия о порядке, то это невоспитанное животное, скотина, которая вешается на каждого, и грязными лапами пачкает новую белую юбку, рвёт когтями дорогие колготки или кусает за ногу вашего ребёнка. И что можно сказать об автомобиле, лишённом порядка? Тут уж точно можно загреметь под откос...

В Космосе, во Вселенной подчинённость Порядку – это закономерность. Люди задумывались о том, есть ли Порядок в нашей Солнечной системе, ещё с самого основания цивилизации. Ведь порядок это и есть сама Закономерность, которую можно уложить в рамки разных правил, законов, аксиом, по которым развивается Вселенная.

Сидел немец Иоганн Тициус в своём кабинете, думал-думал, считал-считал, проводил какие-то опыты, смотрел на небо и звёзды, заглядывал в старинные труды Кеплера, читал своего современника Ламберта... Тициус был профессором, учёным человеком: и математик, и астроном, и физик. Универсал! Всякий раз у него выходило одно и то же. От Солнца до Меркурия, от Солнца до Венеры, и до остальных планет расстояние строго укладывалось в выведенную им формулу. Только от Солнца до Юпитера расстояние в эту формулу не укладывалось. Профессор из Виттенберга стал подозревать, что между Марсом и Юпитером точно есть планета, но её почему-то никто не видит. Он уже готовился к великому открытию. Потирал руки в предвкушении огромного и сладостного бремени славы, но планета ему не показывалась. Да уж не чёрная ли дыра на её месте?! Он написал умную статью, в которой посетовал, что если бы между Марсом и Юпитером кто-то смог найти планету, то его формула определения расстояния до планет от Солнца, была бы идеальной. На всякий случай, назвал формулу своим именем. А то потом доказывай, что ты первый это сказал.

«Обратите внимание на расстояние планет одной от другой, – писал Иоганн Тициус, – заметьте, что они отдалены одна от другой почти в пропорции их величины. Дайте расстоянию от солнца до Сатурна 100 частей, тогда Меркурий отстоит от солнца на 4 такие части, Венера 4 + 3 = 7, Земля 4 + 6 = 10, Марс 4 + 12 = 16. Но смотрите от Марса до Юпитера — происходит уклонение от этой точной прогрессии. От Марса следует пространство, равное 4 + 24 = 28 таких частей, а на этом расстоянии нет ни планеты, ни спутника. Неужели Зиждитель мира оставил бы это место пустым? Никогда! Будем уверены, что это пространство принадлежит какому-нибудь не открытому еще спутнику Марса, или допустим, что, может быть, Юпитер имеет еще несколько спутников, которые еще до сих пор не видны ни в одно стекло. За этим нам неизвестным пространством начинается сфера действия Юпитера, на расстоянии 4 + 48 = 52, и Сатурна, на расстоянии 44 + 96 = 100. Какое поразительное соотношение!».