Александр Кудрявцев - Винчестер

Помедлив, я выключил телефон. Скоро должна звонить обеспокоенная моим долгим отсутствием Искра.

Что бы я сказал ей? "Дорогая, меня преследуют монстры, поэтому я должен на время залечь на дно"...

Бред…

А что если написать?

Она прочтет, не поверит... но по крайней мере, прочтет… А потом, когда я наконец пойму, что происходит, и прекращу это, я отыщу ее.

Очень скоро, Искра.

Я тебе обещаю.

Через квартал и две улицы работал круглосуточный интернет-бар.

Сонный очкарик-администратор отсчитал сдачу. Я посмотрел на часы - за оставшиеся полчаса как раз успевал доехать от Петроградской до Василеостровской станции метро.

Я взял пачку синего "Винстона" и большую чашку кофе. Застыл над чистым электронным листом. С чего начать?

Призрачная надежда на понимание поблескивала корешками Лавкрафта и По. Я глотнул обжигающего кофе и захрустел клавишами.

Я писал ей про шестнадцатилетие, о дискотеке и твари с детским смехом из подвала, убийцах в синей военной форме, моих кочевьях по провинциям. С каждой строкой с моего сердца словно снимали по кирпичу. До этого я никому не рассказывал о себе правду.

«Письмо для iskra-zghot@mail.ruотправлено»

- Спасибо! - крикнул я очкарику, выскочил на посветлевшую улицу и словно нырнул в мягкую влажную серую вату.

Такого тумана я не видел давно. Контуры зданий будто потерли громадным ластиком, а фонари светили так приглушенно, словно кричали в подушку.

Проступавшие из серой мякоти черты домов казались незнакомыми. На месте, где должно было быть метро, из белесой мути проявился неожиданный пустырь заброшенной стройки: груды бетонных блоков и остатки синего забора. Видно, проклятый туман сбил меня с пути.

Я развернулся назад, решив вернуться в интернет-бар и двинуться к метро от известной точки.

Туман сгустился настолько, что невозможно было разглядеть ближайшие здания. Вскоре пришлось двигаться почти наощупь. Я взглянул на мобильник - на встречу в Вороном уже опаздывал. Телефон абонента по-прежнему был выключен или находился вне зоны действия сети.

Как назло, вокруг не было ни души. Я тщетно вглядывался в непрозрачную пелену - ни человека.

Черт с ним, с метро! Я вышел на дорогу остановить частника. Машин было немного.. Никто не обращал на меня внимания.

- Да стойте, черт бы вас побрал! – рявкнул я для храбрости и выпрыгнул на трассу перед мордой грязно-белой «газели».

Водитель дал по тормозам, машину с визгом повело влево.

- ……..!!! – крикнуло толстое небритое лицо, высунувшись из кабины.

- Пожалуйста, - сказал я, - мне очень срочно. До «Василеостровской». От Петроградки быстро…

- От какой Петроградки! – рыкнул тот. – Ты на краю города, дура!

Удивляться было некогда. Я посулил ему такую сумму, что «газель» поскакала на Ваську без колебаний.

- Гребаная хрень, - цедил водила сквозь сигарету, - всю жизнь в этом гребаном городе, а такого гребаного тумана не видал…

Я кивал и с трудом давил желание наступить на педаль газа. Телефон Ворона по-прежнему не подавал признаков жизни.

Я добрался до метро спустя альбом Михаила Круга и половину Сергея Наговицына. Когда я выскочил из машины, непроницаемый мобильник Эда вдруг откликнулся.

- Эд, тут какая-то хрень происходит… Ты где сейчас?

- Что значит, где? – удивилась трубка. – Мы ведь с тобой уже встретились у метро. Я у тебя, дома. А ты сказал, что за вином выйдешь. Что за шу…

- СВАЛИВАЙ! – заорал я в короткие гудки. – Эд!!!

Я бежал изо всех сил, срывая дыхание, обжигая легкие, расталкивая прохожих. Бежал, не обращая внимания на красные фонари светофоров и сдобренные матом гудки машин.

Я уже догадывался, что опоздал.

Дверь в коммуналку оказалась приоткрыта. Я переступил порог. В темной коридорной тишине привычно скрипнула половица.

Мою комнату освещали десятки разноцветных свечей. Они мерцали повсюду – на полу, стенах, кровати, зеркале.

Голое тело Ворона распласталось на большом круглом столе у окна. На бледном впалом животе выпукло выступал аппендицитный шрам.

Сознание старательно хранило себя от шока – вид громадных резаных ран Ворона пока что приводил в тупое оцепенение. Его положили в форме пятиконечной звезды, а затем обвели контуры его же кровью.

Кровь темнела повсюду. Не в силах оторвать взгляда от спокойного лица мертвого, я шагнул, поскользнулся, ткнулся пятернями в липкий пол. Постарался подняться, но не держали ноги. Я пополз на четвереньках к распятому телу. Возможно, он еще жив… Скорая… Нужно вызвать…

- Бесполезно.

Я медленно обернулся на глухой голос. Темнота в дальнем углу комнаты сгустилась в длинную тень.

Это снова был он, Безглазый, но сегодня без темных очков, с пустым кожаным лицом, похожим на хэллоуинскую маску.

- О, господи, - услышал я собственный слабый шепот.

- Не совсем… - прошипел он в ответ.

- Ты... его... за что?.. - только и смог сказать я.

- Он знал, на что шел, - безгубый рот скривился, - как сказал один его предшественник, если долго всматриваться в бездну, бездна начнет всматриваться в тебя.

- Сгинь, - прошептал я.

- Еще не все, - он приблизился ко мне. В нос ударил запах гнили.

- Я тебя ненавижу...

- Это превосходно.

Он протянул руку моему лицу. Длинный черный коготь коснулся моей щеки. Я не мог пошевелиться.

В коридоре громыхнула дверь, загрохотали быстрые шаги.

- У тебя гости. Мне пора, - Существо шагнуло назад, растворяясь в полумраке, - увидимся...

В мою комнату ворвались вооруженные люди.

- Не двигаться! - рявкнул один из них, наведя «Калашников» в лицо. - Лег, сука! Медленно! Мордой в пол!

Я послушно распластался, уткнувшись лицом в скользкий от крови линолеум.

- О черт... - тихо сказал кто-то из них.

- Руки по швам! Не рыпаться!

Омоновец рывком заломил мне руки за спину. Щелкнули стальные браслеты.

- Встать!

- Принимай пассажира! - твердая рука толкнула меня в спину, и я ввалился в вонючее брюхо камеры СИЗО.

Зацепился ногой за порог, чуть не выронив из руки скатку из казенного матраца. За спиной лязгнула дверь. Четыре пары настороженных глаз блестели мне навстречу. Четыре несвежих мужика разного калибра изучали исподлобья.

- Здорово! - прогудел тот, чьи нары оказались ближе всех - на своей шконке он помещался с трудом. - Откуда сам?

Я молчал. Знал, что так здесь нельзя, но ничего не мог поделать. После того, как я увидел Ворона в последний раз, внутри что-то сломалось. Я больше не мог говорить. Да и смысла в этом не было.