Иван Панкеев - Копья летящего тень

Зачем я это сделала? Я, можно сказать, обманула Лилиан. Но было уже поздно: он молча взял билет, деловито осмотрел его с обеих сторон, с любопытством взглянул на меня и произнес с заметным английским акцентом, хотя и без малейшего смущения:

— О'кэй, я пойду!

Лилиан подошла к общежитию со стороны вокзала, и я не заметила ее. Ошарашенная собственным нелепым поступком, я медленно шла к Первомайскому парку, стараясь понять, зачем я отдала билет первому встречному инопланетянину. Но вместо ответа у меня перед глазами плыли его русалочьи волосы и сине-зеленые, как вечернее море, глаза… Словно чья-то рука яростно распахнула окно моей кельи, разорвав многолетнюю паутину, сметая с подоконника хвостатых и усатых тварей, впуская в мою мумизированную реальность поэзию улиц, вокзалов и поездов… Что я наделала!

— Лиля, — сказала я самой себе, садясь на пустую скамейку возле старого каштана, — своим крайне нелогичным поступком ты поставила себя в весьма двусмысленное положение: или ты не пойдешь на концерт, тем самым признав свою недальновидность, или пойдешь — но тогда кто может поручиться за твое сердечное спокойствие, если эти русалочьи волосы не украсят собой в тот вечер фойе воронежской филармонии?..

Оставив у вахтера паспорт, Лилиан тут же увидела Венсана. На ходу протянув ей руку, он сказал:

— Бегу на почту… оставил тебе записку… кофе на столе.

Войдя в его комнату, Лилиан не сразу заметила, что она там не одна: возле окна, спиной к ней, сидел белокурый парень в джинсовой рубашке. Осторожно протиснувшись между кроватью и стульями и стараясь ничего не задеть, Лилиан села за стол. Незнакомец повернулся к ней, и она мгновенно заметила, что лицо его не по-здешнему красиво. Пододвигая к себе кофейник, она нечаянно звякнула крышкой и испуганно уставилась на парня. Он тоже посмотрел на нее — исподлобья, с затаенным любопытством, потом отвел глаза, снова посмотрел — и вдруг улыбнулся. Вытащив из нагрудного кармана пачку сигарет, он встряхнул ее и протянул Лилиан.

— Спешл филтр, — торопливо произнес он и, видимо решив, что сказал слишком много, снова отвернулся.

Не найдя второй чашки, Лилиан подвинула ему свою — и англичанин, исподлобья посмотрев на нее, опять улыбнулся.

— Дэвид, — сказал он и пристально посмотрел в глаза Лилиан, — Дэвид Бэст.

— Лилиан…

— Что ты здесь делаешь? — все так же пристально глядя ей в глаза, спросил он.

— Ничего… просто сижу и жду Венсана…

— Да, да… — недоверчиво произнес Дэвид Бэст, — ты… занимаешься этим… в свободное время?

Лилиан фыркнула. Ее зелено-серые, с темным ободком глаза, похожие на кусочки дикого камня, сузились и холодно сверкнули.

— В свободное время я играю на фортепиано, — сухо ответила она.

— Значит, у тебя дома есть пианино? — с какой-то непонятной для нее наивностью спросил он.

Лилиан рассеянно кивнула.

— И много нот, — ради вежливости добавила она.

— И можно… прийти к тебе поиграть? — осторожно спросил Дэвид Бэст.

Лилиан изумленно уставилась на него.

Почему он ее об этом спрашивает? Почему она вообще сидит тут и разговаривает с ним? Пять минут назад она даже не подозревала о существовании такой… такой яркой… такой северной красоты! Дэвид Бэст? Почему он спрашивает ее об этом?

«Папа Лембит, — в растерянности подумала она, — что со мной происходит?»

А Дэвид Бэст продолжал вопросительно смотреть на нее, ожидая ответа.

— Пож-ж-жалуй… м-м-можно… — запинаясь, ответила она, избегая его взгляда. Если она посмотрит ему сейчас прямо в глаза… Нет, этого ни в коем случае не следовало делать! Смотреть на кофейную чашку, на сигарету, в крайнем случае, на его руки. Но только не в глаза! Иначе…

Лилиан сама не знала, что может тогда произойти.

— И никто не будет против?

Настойчивость англичанина сбивала Лилиан с толку. Почему он так уцепился за эту возможность поиграть на фортепиано? Наверняка, это у него не единственная возможность. Но если… если он, так же, как и она… Нет, это просто чудовищно! Чувства не могут определиться с такой молниеносностью! И к тому же мать Лилиан наверняка будет против его прихода, она не выносит никаких иностранцев, все они напоминают ей ее бывшего мужа-изменника. Изменника родины, вернее — Родины! Каждое письмо, получаемое Лилиан от отца, Анна Андреевна воспринимала как смертельно опасную отраву и никогда не спрашивала, как там дела у Лембита, будучи совершенно убежденной в том, что жизнь на Западе — это сплошная непристойность, мошенничество и зло. Перед тем, как получить звание заслуженной учительницы, Анна Андреевна дважды публично, на педсовете и на партбюро, отреклась от своего бывшего родственника Лембита Лехта, добровольно осудила его поступок и пообещала воспитывать дочь, Лилиан Лехт, в духе…

Само словосочетание «дух коммунизма» всегда вызывал у Лилиан ощущение какого-то омерзительного холодка на спине, какого-то болезненного озноба. Она представляла себе этот самый «дух» в виде кладбищенского, трупного запаха, отравляющего все живое. Ведь даже цветы, выросшие на могиле, имеют несколько иной запах… И Лилиан старалась по возможности не вдыхать в себя этот «дух», избегать всякого соприкосновения с ним.

Анна Андреевна хмурилась, выговаривала дочери за ее «врожденную испорченность», но ничего не могла с этим поделать. Лилиан была истинной дочерью Лембита Лехта.

— Пожалуй, будет против… — исподлобья взглянув на Дэвида Бэста, ответила она, — моя сиамская кошка. Она не выносит чужих…

Англичанин был в восторге.

— О-о-о! — воскликнул он, ошарашив Лилиан своей ослепительной улыбкой кинозвезды, — Я сам поговорю с твоей кошкой! Когда можно прийти?

«Но почему он так настойчив?» — в который уже раз подумала Лилиан, втайне признавая, что его настойчивость ей приятна. Этот мальчик — а Лилиан была совершенно уверена в том, что Дэвид Бэст был на пять — шесть лет моложе нее — безоговорочно нравился ей! Но она все еще не решалась смотреть ему в глаза.

— В среду… — неуверенно произнесла она и взяла из пачки сигарету, не испытывая никакого желания курить.

Некоторое время они сидели молча. Дэвид Бэст улыбался, посматривая на Лилиан, которая старательно отводила взгляд.

Наконец вернулся Венсан. Он порывисто дышал, будто за ним от самого почтамта кто-то гнался.

— Вы уже знакомы? — спросил он, на ходу снимая куртку. — Это Дэвид…

— Да, конечно… — нетерпеливо перебил его Дэвид. — Ведь англичанин не может сам познакомиться и будет ждать, чтобы его представили!

Так и не закурив, Лилиан мяла пальцами сигарету, в ее голове вертелась лишь одна досадно-прямолинейная мысль: «Я не хочу, не хочу, чтобы Дэвид… чтобы он уходил…»