Юрий Моренис - Охота на вампиров

За спиной раздавались рычание и хруст костей. Кажись, там, согласно инструкции, происходил процесс отделения головы от туловища.

Собака прыгнула. Ал нажал на кнопку на трости, и она увеличилась на колышек. На осиновый колышек. Сделал обманный финт, взял чуть влево и сунул палку пролетающему мимо псу точно под ребра, где находилось сердце. Хрясь! Колышек обломился и псина кулем рухнула наземь. Даже не дергалась. Что-то уж очень быстренько… А может, у них не бывает агонии?

Но победу отмечать было рановато. Из дома послышался жуткий вой. Аж мороз по коже! Точно таким же воем ответил Малыш, и там тотчас заткнулись.

— Малыш, поди сюда, — сказал Ал тихо и отступил спиной на исходные позиции, то есть, к забору.

Волк был рядом, когда с треском рухнула полуоткрытая дверь дома и на пороге возникло еще одно чучело.

— Не трогать, он мой! — рыкнуло это что-то.

«Кажется, оно с кем-то общается? Сколько же их?» — подумал Ал.

Он включил фонарик и ахнул. Метрах в восьми от них высился гигант на голову выше Ала. Но что он собой представлял?! Нечто синее, гниющее, почти разложившееся. Шмотки на нем висели обрывками, а на расползающемся лице здоровыми выглядели только алчные зенки и клыки.

Такого Ал не встречал даже в фильмах ужасов. А если и встречал, то было ясно — это маска, искусство гримера… Одолеет страх или затошнит — включишь перемотку, зажмуришься, в конце концов. А тут, и перемотать нельзя, и глаза не закроешь, любуйся в свое удовольствие.

И вдруг это пугало произнесло:

— Чуть свет — и я уж на ногах! И я у ваших ног…

Что-о?!

— В гости пожаловал, голубчик? Съезжались гости на дачу, — продолжило страшилище.

Да оно, никак, Пушкина цитирует?!

— Ты что, книжки читаешь? — полюбопытствовал Ал, лихорадочно соображая, как одолеть чудовище.

— Не-а, — ответило оно довольно. — Это прежний любил книжки читать. От него осталось…

Прежний? Кто такой прежний? Ага, наверное, бывший хозяин трупа. Видать, хороший человек был: спортсмен, судя по останкам, Александра Сергеевича наизусть знал, борода, как у Ала, а умер молодым, явно не дотянул до сорока. Может, пил много?

Этот вывод Ал сделал по его неверной походке. Существо перло прямо на него, медленно, пошатываясь, речь страшилища становилась невнятнее. В его бормотании теперь слышался Блок, типа: «Похоронят, зароют глубоко, бедный холмик травой порастет…»

Волк осторожно заходил сбоку. Правильный маневр… Ал стоял на месте, притаптывая снег. Не хотелось поскользнуться и рухнуть на спину. Медлительность страшилища в заблуждение не вводила — Ал помнил, как его консультанты, в том числе Михаил Моисеевич, рассказывали о быстроте и силе вампиров.

— Куда ты лезешь, козел?! — сказал Ал и распахнул куртку. Несколько грубовато для столь интеллигентного вампира.

Ура, получилось! Правда, подействовала не невежливая речь, а серебряный крест, ярко полыхнувший на черном комбинезоне.

— Во имя Отца, Сына и Святого Духа… — Ал перекрестился. Гниющую рожу вампира исказила судорога, даже кусок бороды отвалился и полетел в сторону. Ой, затошнило…

Наверное, Ал говорил вслух, потому что вампир тут же заметил:

— Но не там, где он ест, а где его едят… Никак, Шекспир?! «Гамлет»…

— Ты, урод, сам понимаешь, что несешь?!

Ал сделал вид, будто разозлился, и пошел на него грудью вперед. Чудовище резко отступило, к двери, со всего маху ударилось затылком о косяк и… сломало себе шею. По крайней мере раздался противный хруст, и его башка свалилась с плеч! «Положительно, у меня на сегодня аппетит пропал», — промелькнуло в голове у Ала. Он заорал:

— Уа! — и вампир исчез в темноте.

— Ал! Берегись! Сверху! — крикнули сзади, со стороны забора.

У Ала, похоже, появились болельщики! И голос не иначе, как Федора Будникова?

Но это он осознал позже. Сейчас оглядываться было некогда. Ал поднял голову и увидел, что на него что-то летит, отскочил в сторону, все-таки поскользнулся, упал и покатился по снегу. Тварь промахнулась, тут же превратившись в жертву Малыша.

— Ал! Мы к тебе!

На заборе сидели Федор и Алексей.

— Ни в коем случае! — крикнул он. — Я сам иду к вам! Малыш!

Волк продолжал терзать свою добычу, но Ал уже бежал к своим друзьям. У забора он остановился, согнулся и снова позвал:

— Малыш!

Зверь рванул к нему, вспрыгнул на спину и в мгновенье ока был уже за забором. Ал хоть и спружинил, но удар все равно получил. Малыш — не пушинка.

Тварь у дома поднялась. Она манила Ала уцелевшей клешней. Сколько их там? Да, нелегко всем придется…

Алексей и Федор тянули руки:

— Ал, Алексей Юрьевич, ну, что же вы?..

Буквально через несколько секунд Ал уже выезжал на площадь.

— А ваша телега где?

— Вот, впереди, — Алексей указал на запорошенный джип.

— Вы меня вычислили?

— Федя, — кивнул Алексей. — Время позднее, вас нет и нет. Капитан занервничал. А поскольку днем вы изучали планы, мы решили наведаться сюда. Федор сразу сказал, надо во двор заезжать.

— Нехорошо, Ал, — пожурил с заднего сиденья Будников. Он расположился рядом с волком, но вел себя аккуратно. — Кинуть нас решил. Что, герой-одиночка? А мы на фига?

— Просто проверить хотел, — начал оправдываться Ал.

— Проверил?

— Да. И хочу вас поздравить, сезон охоты открыт.

— Когда начнем?

— Погодите, братцы, мы еще не все в сборе. Дня через два…

Будников нетерпеливо возмутился:

— Что ждать?! Вызываем спецназ и поехали!

— А там никого! — урезонил Ал его. — Во-первых, открылись новые обстоятельства, во-вторых, вроде сами засветились. Они тоже могут начать охоту. Для начала за нами уже ведется слежка, — он заметил в арке мелькнувшие тени.

— Ага, — кивнул Будников. — Я их тоже увидел.

— Идите в свою машину, и резко вперед, — приказал Ал.

Встретимся на Театральной площади.

— А вы опять в драку?

— Нет. Высажу Малыша, благо на площади никого нет. Он их шуганет, а сам подожду его за углом.

Так и сделали. На Театральной площади слежки уже не было, но на всякий случай домой, на виллу, добирались разными путями.

Дома, почти ничего не поев, легли спать. Вставать надо было очень рано, и опять в дорогу. Кроме того, Ала ждал очень странный визит…

«Соломенный Дворец»,

30 октября 1855 года.

Дорогая моя ,

Наступление нового месяца для материалиста ничего не значит, ибо ничем не отмечено в видимой природе.

А мне наступление месяца придает бодрости…

Октябрь хотя по имени и соответствует музыкальным гармониям, но меня встретил не совсем приятно. С наступлением его я слег. Но по милости Божией я оказался сильнее болезни. Вот уже сижу и пишу. Мне не хотелось бы возбудить в тебе опасения и печали. Кажется бы, довольно, что я сам не опасаюсь и не печалюсь. Даже медик посещает меня, но ничем не поит, не пускает кровь и не делает мази.