Татьяна Стафеева - Привнесённая память

-Тю! О живых надо думать, а не покойников стеречь! И потом, кто тебе запретит сюда приехать, если захочешь? Тут не так уж далеко: два дня пути без пересадки! – убеждала младшая сестра. – Надо друг за друга держаться, вдвоем мы с тобой остались на всем белом свете!

Поплакав в подушку, Анна решилась: не о том ли говорила ей мать на смертном одре? Родительский дом, где каждый наличник выструган отцовскими руками, сестры продали, собрали немудреные пожитки и отбыли в чужие края.

Жизнь потихоньку налаживалась. Старшая Кучасова сразу же взвалила на себя всю работу по дому и уход за малышкой. Щеки Тамары порозовели, да и Женечка стала спокойнее, поправилась благодаря теткиным заботам. Вскоре племянница сделалась для одинокой женщины смыслом жизни. Всю любовь и ласку отдавала она крохе, которую пестовала и лелеяла, как собственное дитя. А подросла девчушка, Анна пошла работать дворником в домоуправление, дабы не сидеть на шее у Альберта и Тамары.

Настали благие времена - работы Рябоконь-Куликовского заметили, он начал выставляться. Вскоре две картины Альберта уехали в саму столицу в составе подборки "Молодые художники глубинки", где чуть позже их приобрела галерея "Софи". Тамара оставила преподавание в школе и перешла работать в облоно, там и спокойнее, и оклад куда больше. Супруги приобрели дачу за городом и новую просторную мастерскую взамен захламленного чердака, а потом и машину.

Анна по-прежнему жила в семье, вела хозяйство и занималась Женечкой. Трудно сказать, чего женщина не умела делать руками, разве только гнуть подковы да писать картины! Она обшивала и обвязывала ребенка, пекла торты, ухаживала за дачным садиком, да и по части забивания гвоздей и мелкого сантехнического ремонта далеко не у Алика голова болела.

Рябоконь-Куликовские вели насыщенную жизнь, часто выезжали на натуру, пикники и богемные сборища, иногда возвращались домой под утро, не остывшие от возлияний. В один далеко не прекрасный день их автомобиль занесло на мокром шоссе, подвыпивший Альберт не справился с управлением, жигуленок выскочил на встречную, где на беду ехал Камаз-длинномер.

Муж скончался на месте, жену доставили в ближайшую больницу.

Анна едва успела попрощаться с сестрой. Вся перебинтованная, с разбитым лицом, Тамара пришла в себя лишь на несколько минут, с трудом проговорила разбитыми губами:

-Анютка, помнишь тот разговор, перед Лидкиным отъездом? О том, что мать нас всех за собой тянет? Так вот, моя очередь настала…

-Томочка, не говори так, ты скоро поправишься! – подавив рыдание, ответила Анна.

-Перестань... Я – не Аркашка, да и он не верил… Меня мать давно ждет, знаю, часто во сне вижу. Все толкует, мол, дочка, пора и тебе под мое крылышко!

-Нет, сестренка! Мама нам никогда зла не желала…

-Молчи… Слушай и не перебивай! –хрипло приказала умирающая. – Береги себя, Анюта, кроме тебя у Женечки никого нет! Алька не в счет, шалопутный он, таким и помрет!

Тяжелейшей больной не сказали о гибели мужа.

-Тебя… мама… не любила… может, не заберет… одну из всех… живи долго… одна… за всех.

Тамара сделала глубокий вдох и замерла с широко раскрытыми глазами, безмятежными, как само небо.

Остались тетя и племянница вдвоем. Поначалу им хватало на жизнь: Рябоконь-Куликовские в последние годы сделались достаточно обеспеченными людьми и смогли накопить, несмотря на расточительство, вполне приличные деньги, да и Анна не умела сидеть, сложа руки, неплохо подрабатывала в кооперативном ателье пошивом постельного и нательного белья. Окончив школу, Женечка без труда поступила в университет: в ее аттестат затесалась всего лишь пара четверок.

Грянули смутные девяностые, страну залихорадило в ознобе перемен. Кооперативы, выполнив свою историческую миссию первых частных предприятий, приказали долго жить. Анна устроилась уборщицей в ЖЭК, а по вечерам подрабатывала в ресторане посудомойкой. Двух ее маленьких зарплат едва хватало на еду, а ведь еще приходилось и платить за жилье, и одевать студентку. Родительские сбережения превратились в пыль. Ранешние два автомобиля, хранившиеся в денежном выражении на счетах Рябоконь-Куликовских, трансформировались в теплую шубку для Женечки и японскую швейную машинку для Анны. Хорошая вещь, да и подработать можно, коли нужда припрет. Выручала и дача. В свободное время тетушка приторговывала фруктами и овощами возле продуктового магазина. Какой-то год она вырастила экзотическую брюссельскую капусту, так девочки-официантки, постоянно сидевшие на диетах, весь урожай с руками оторвали!

Племянница иногда помогала возиться на огороде, но большей частью вела беспечную студенческую жизнь.

"Мы выросли в нищете, пусть хоть у девочки будет беззаботная юность!" – думала Анна, надраивая пол или вымывая тарелки с остатками жирной еды.

Замотанная постоянными заботами, она не замечала ничего подозрительного в поведении племянницы. Женя частенько приходила поздно – то танцы, то вечеринки, то репетиции факультетской команды КВН. Что тут плохого? Тетка сама порой отсутствовала до рассвета – ресторан есть ресторан. Толстосумы могут и до утра гулять с такими-то деньжищами!

"Спуталась, видишь, моя девочка с мужчиной старше себя. Я-то, глупая, верила кажному словечку ее! Родная мать, небось, сердцем почуяла бы недоброе, а у меня, грешницы, нигде не стукнуло!" – звучал из динамика старческий голос.

Однажды Анна, груженная провизией, приехала под вечер на дачу и с порога почувствовала неладное. Ухо уловило звук, подозрительно похожий на плач младенца. Женя, жившая за городом последние две недели, не спешила встретить ее. Кучасова бросила сумки и заторопилась в спальню. Распахнув дверь, замерла на пороге. Племянница лежала на кровати, прижав к себе крошечное создание, а вокруг валялись окровавленные тряпки и стояла кастрюля с розоватой водой.

Рядом на столике находилась банка со спиртом и окровавленные ножницы.

-Деточка, как же это… - пробормотала огорошенная тетка.

Неискушенная в таких делах, она не замечала у племянницы ни живота, ни других признаков беременности. Да и Женя, видимо, относилась к женщинам, у которых пузо незаметно до самых родов, начавшихся, к тому же, на две недели раньше.

-Не видишь, нас теперь трое! Дочка у меня! Не задавай глупых вопросов, лучше помоги! – простонала роженица.

-Конечно, красавица моя, сейчас! – засуетилась Анна.

Откинув одеяло, она увидела промокшую от крови свернутую простынь, вскрикнула:

-Боже правый! Нужно срочно вызвать скорую!

-Сначала смени прокладку и принеси пузырь со льдом, он в морозилке, я приготовила…

Поменяв белье и искупав ребенка, Анна побежала искать телефон. Ей не повезло - мобильники тогда были экзотической редкостью, их носили лишь самые крутые богатеи. Среди соседей Рябоконь-Куликовских таковых не оказалась. Но один из отзывчивых дачников отвез женщину в ближайшее село на переговорный пункт. Медики приехали спустя полтора часа. Пока ждали скорую, племянница лихорадочно говорила, а тетя слушала, сжимая ее руку и обливаясь слезами.