Стивен Кинг - Крауч-Энд (сборник)

А между двумя дагаутами белой полосой летает снова и снова бросаемый Мэттом мяч. Ритм почти гипнотизирует: стойка, замах, бросок. Стойка, замах, бросок. Стойка, замах, бросок. При каждом приеме раздается треск ловушки Дж. Дж. Фиддлера.

— Что у них останется? — спрашиваю я Дейва. — Когда все это кончится, что они возьмут с собой? Как вы думаете, что для них изменится?

Дейв удивленно задумывается. Потом поворачивается, глядит на Мэтта и улыбается.

— Они друг друга с собой возьмут, — отвечает он.

Не тот ответ, которого я ожидал — далеко не тот. В сегодняшней газете есть статья о Малой Лиге — оазис мысли, которые иногда попадаются в захламленной рекламой пустыне между некрологами и гороскопами. В том, о котором я говорю, суммировались наблюдения социолога, который целый сезон следил за играми Малой Лиги и некоторое время потом — за судьбой игроков. Он хотел узнать, действительно ли игра дает то, что утверждают энтузиасты Малой Лиги — то есть такие старомодные американские ценности, как честная игра, усердная работа и доблесть командной игры. Автор статьи сообщал, что да, в этом роде. Но еще он говорил, что Малая Лига каждого игрока меняет мало. Школьные озорники остаются таковыми, когда начинаются уроки, успевающие ученики продолжают успевать, шуты класса (то есть Фред Мур), серьезно игравшие в Малой Лиге весь июнь и июль, снова становятся шутами после Дня труда. Социолог нашел и исключения: исключительная игра порождает иногда исключительные изменения. Но в общем, считает ученый, ребята остаются такими же, как были.

Наверное, мое недоумение при ответе Дейва вызвано тем, что я его знаю: он — почти фанатический энтузиаст Малой Лиги. Я уверен, что он эту статью читал, и думал, что он, оттолкнувшись от моего вопроса как от трамплина, начнет громить социолога. А вместо этого он мне подкидывает один из самых замшелых спортивных штампов.

А на горке Мэтт все бросает мячи Дж. Дж., теперь еще сильнее. Он нашел тот таинственный режим, которые питчеры называют «колея», и хотя это всего лишь тренировка для ознакомления с полем, он не хочет прекращать.

Я прошу Дейва объяснить чуть подробнее, но делаю это очень осторожно, наполовину ожидая, что на меня опрокинется ранее мною не заподозренная бочка со штампами: ночные совы не летают днем, победители не отступаются, а отступишься — не победишь, в трудностях закаляются… бр-р!

— А вы посмотрите на них, — говорит Дейв, улыбаясь по-прежнему. И что-то в его улыбке говорит, что он прочел мою мысль. — Посмотрите как следует.

Я смотрю. Их на скамейке где-то полдюжины, они все еще смеются и травят школьные байки. Кто-то отрывается от этого занятия и просит Мэтта Кинни подать крученый, и Мэтт подает — с по-настоящему непредсказуемым изменением направления. Ребята на скамейке смеются и хлопают.

— На этих двух ребят посмотрите, — говорит Дейв и показывает рукой. — Один из хорошей семьи, другой — ну, не из такой хорошей. — Закинув в рот горсть семечек, он показывает на второго. — Или вот этот. Он родился в одном из самых мерзких кварталов Бостона. Как вы думаете, он бы мог узнать таких ребят, как Мэтт Кинни или Кевин Рошфор, если бы не Малая Лига? Они в школе не будут в одном классе, не встретятся в спортивных залах, и каждый из них понятия не имел бы вообще, что другой живет на свете.

Мэтт снова кидает крученый, да такой неудобный, что Дж. Дж. с ним не справляется. Он катится до самого бэкстопа, и когда Дж. Дж. подхватывается и бежит за ним, ребята снова хлопают.

— Но тут все меняется, — говорит Дейв. — Эти ребята вместе играли и вместе выиграли округ. Из них кто-то из зажиточных семей, а у других семьи беднее церковных крыс, но когда они надевают форму и переступают меловую черту, все это остается с той стороны. Между меловыми полосами тебе не помогут школьные оценки и мало пользы в том, что делают твои родители или чего они не делают. Что произойдет между полосами — дело самих ребят и только их. И они этим делом занимаются изо всех сил. Все это, — Дейв отмахивается рукой, — остается там. И они это тоже знают. Посмотрите на них, если не верите — доказательство у вас перед глазами.

Я гляжу на ту сторону поля и вижу своего парня с одним из тех ребят, о которых говорил Дейв, и они что-то серьезно обсуждают. Потом изумленно глядят друг на друга и разражаются смехом.

— Они вместе играли, — говорит Дейв. — Вместе тренировались день за днем, а это, может, еще важнее, чем игра. Теперь они вышли в первенство штата. У них даже есть шанс его выиграть. Я не думаю, что это получится, но и неважно. Они там будут, и этого достаточно. Даже если Льюистон высадит их в первом круге, все равно. Потому что они все вместе что-то делали между меловыми полосами. И это они запомнят. Запомнят это чувство.

— Между меловыми полосами, — говорю я, и тут до меня доходит. Дейв Мэнсфилд в этот старый штамп верит. И не только: он может себе позволить в него верить. Для взрослых команд это может быть пустая фраза — там один или другой игрок время от времени показывает положительный допинг-тест, а единственный, кто играет бесплатно — Господь Бог, но тут не взрослые команды. Здесь Анита Брайант поет национальный гимн через разбитые динамики, прикрученные проволокой к загородке за дагаутом. Здесь ты не платишь за входной билет, а бросаешь деньги в шляпу, которая идет по кругу. Это если хочешь, конечно. Из этих ребят никто не будет вне сезона играть в непонятный бейсбол с ожиревшими бизнесменами во Флориде, или подписывать дорогие бейсбольные карточки на распродаже сувениров. Когда все бесплатно — так говорит улыбка Дейва, — приходится вернуть обратно истертые фразы и снова дать им над собой власть, честно и без дураков. Тебе снова можно верить в Реда Барбера, Джона Тьюниса и Мальчишку из Томкинсвиля. Дейв Мэнсфилд верит в свои слова, когда говорит о равенстве ребят между меловыми полосами, и имеет право верить, потому что он, и Нейл, и Сент-Пьер терпеливо вели этих ребят к точке, где те в это поверили. Они верят, и это я вижу на лицах мальчишек, сидящих на дальней стороне алмаза. Вот почему Дейв Мэнсфилд и все другие Дейвы Мэнсфилды по всей стране продолжают делать это год за годом. Это свободный вход — не обратно в детство, так не бывает — но обратно в мечту.

Дейв на секунду замолкает, задумавшись, подбрасывая на ладони несколько семечек.

— Дело не в победе или поражении, — говорит он наконец. — Это потом. Дело в том, как они разойдутся в этом году в коридоре, или даже на дороге в школу, переглянутся и вспомнят. В каком-то смысле они еще долго будут командой, которая выиграла первенство округа в 1989 году. — Дейв смотрит в скрытый уже тенью дагаут первой базы, где сейчас смеются над чем-то Фред Мур и Майкл Арнольд. Оуэн Кинг переводит взгляд с одного на другого и ухмыляется. — Дело тут в том, чтобы ты знал, кто твои друзья по команде. Люди, от которых тебе пришлось зависеть, хотел ты этого или нет.