Анна Клименко - Морф

— Вот как? Значит, тебя опознали как убийцу, но ты не убивала?

— С какой стати мне было убивать Улли Валески, когда я его в глаза раньше не видела?

— Хорошо, — Шерхем кивнул в сторону стола, — быстро одевайся и выходи к костру. Об Улли мы тоже поговорим. Если все так, как ты говоришь — то странно, что ты вообще дожила до встречи с разбойниками.

***

Меня не очень баловали теплом при жизни, а теперь, когда она закончилась, меня стало прямо-таки тянуть ко всему, от чего можно было согреться. Не смея придвинуться поближе к Виаро, я осторожно подвинулась к костру, над которым важно булькал установленный на камнях котелок. Протянула к огню ладони. Охр, какие же они белые стали, точно из алебастра. Синие жилы, синева под ногтями… Видать, талисман не так уж и хорошо кровь гонит. А может быть, кровь такой стала… не живой, но здорово приправленной магией.

Шерхем, сидя на корточках, мешал в котле оструганной щепкой, запах леса мешался с пряным ароматом чего-то съестного.

— Не лезь в огонь, — пробурчал он почти не глядя в мою сторону, — обожжешься. Будешь еще и с обугленными пальцами ходить.

— Мерзну, — объяснила я.

— Сейчас поешь и согреешься, — он прищурился на меня сквозь дымок, — а заодно и духом воспрянешь.

— Разве мой дух не в чертогах Хайо?

Шерхем усмехнулся, постучал указательным пальцем по лбу.

— Твой дух здесь, милочка. Если мозги работают, то и душа на месте. Там, где она и должна быть.

Я смотрела сквозь дым на варево в котелке. Голода не ощущалось, но как будто чего-то не хватало. И — холод. Невзирая на жару, я продолжала мерзнуть. Самым сокровенным желанием становилось прижаться к живому, а потому теплому Виаро. Ну, или подвинуться еще ближе к огню.

— Я так до сих пор и не знаю, как тебя зовут, — он вопросительно уставился на меня, — может, скажешь?

— Ирби… Ирбис Валле. По крайней мере… я была ей.

— Очень приятно, — ежевичные глаза изучали меня, — меня зовут Шерхем. Можно просто Шер, по крайней мере, друзья меня звали так.

— Почему же ты тогда в лесу? — я обхватила плечи руками и с тоской поглядела на костер, — ну, я хотела узнать, почему ты не скрываешься у кого-нибудь из своих друзей?

Шерхем… Или просто Шер горько усмехнулся.

— Большая их часть осталась под Снулле. Тогда орки, живые и мертвые, валом валили на нас… не приведи Хайо тебе такое увидеть. Но из тех, что остались… По крайней мере, один из них предпринял некоторые меры, чтобы мне не залили в глотку расплавленное серебро. Он послал мне на выручку Рофа, ну а Роф — сама видишь, крепыш хоть куда. Королевские некроманты ничего с ним не смогли сделать. В результате я на свободе…

Я, не удержавшись, фыркнула.

— И что же это за свобода? Сидишь в лесу как дикий зверь. Почему ты не идешь к этому своему другу?

— Потому что сейчас к нему приехал сын, а мне не хотелось бы своим присутствием испортить жизнь человеку, у которого есть ребенок. Не забывай, что по мою душу в любой момент могут прийти. Гончие — они на то и гончие, чтобы не давать ни минуты отдыха.

— А-а, — протянула я, — ну понятно.

— Сейчас миску тебе принесу, — он поднялся и пошел в домик. Я проводила его взглядом и подумала — какой же он тощий. И жалкий. Как больной ребенок.

Шерхем вынырнул из хижины, держа в руках деревянные миски и ложки.

— На, держи, — и добавил с гордостью, — сам сделал.

В глаза бросилось, что рукав серой от грязи рубахи был зашит теми же нитками, что и мой живот.

Потом Шерхем навалил мне полную миску вареного мяса. Себе начерпал бульона, устроился на траве в двух шагах от меня и принялся большими глотками пить.

— Улли Валески был твоим другом? — спросила я.

— Когда-то был, потом перестал им быть. С войны он вернулся совсем не тем, кем был раньше, — непонятно ответил Шерхем, — но, тем не менее, Валески — это очень важное звено одной цепи. Плохо, что он погиб.

— Дурацкая история, — я почесала затылок, — теперь, когда я умерла, это уже не имеет значения, но…

— Рассказывай, — приказал Шер. Властно так, что и не ослушаешься, — расскажи мне все с самого начала, не упуская ничего такого, что кажется тебе подозрительным.

Я вздохнула, прожевала ломоть мяса. Что ж…

Говорила я долго. И о том, как меня вышвырнули из клана. И о том, как я села на поезд в Оссене. Про старушку, которая мне дала визитную карточку Улли Валески и убедила пойти устроиться к нему помощницей. Ну, и дальше — казематы, барон, талисман, эльф Хаэлли и его глаза в колбах.

— Хороша старушка-то, — подытожил Шер, — думаю, именно в ней вся загвоздка… И как это, проходя мимо вас, я ее не признал… И почему она не сделала ничего… В общем, странно и непохоже на…

— Ты ее знал? — встрепенулась я.

— Не то, чтобы знал, но… А с эльфом твоим неплохо было бы повстречаться, — внезапно сменил он тему разговора, — только где ж его искать теперь?

— Он — шпион? — я активно работала челюстями. По телу начало растекаться приятное тепло. Холод смерти отступал.

— Нет, не думаю, — с легкой улыбкой ответил Шерхем, — скорее охотник. Я слыхал о таких, но никогда раньше не встречался. А мне… он был бы очень кстати.

— А за кем он охотится? — поинтересовалась я с набитым ртом.

— Э-э, как бы тебе объяснить? Охотник — он разыскивает тех, кто не принадлежит этому миру…

— Нежить, что ли?

— Нежить — это наше все, — лекарь продолжал пить свой бульон, — ты ведь училась в интернате, так? У вас были уроки сферознания?

— Сферознание на пятом году обучения. Меня ж выгнали после трех.

— Вот как? Очень жаль. Тогда я попробую коротко…

Последующие два часа оказались заняты весьма интересной лекцией о том, что есть магия в нашем мире. Шерхем вещал так, что у меня закрались весьма обоснованные подозрения о том, что он в свое время преподавал в каком-нибудь столичном университете. Только магистры умеют говорить очень долго ни о чем, в то время как смысл сказанного легко умещается в паре фраз. Но я усвоила кое-что, отделив крупицы золота от песка. Во-первых, мир имеет сферическую форму. Во-вторых, миров-сфер очень много, прямо-таки бесконечное множество. Они лежат друг подле друга как яйца змеиной кладки, и пока в сферах циркулируют магические потоки, миры находятся в постоянном движении, трутся друг об друга, ударяются. Ну, а исходя из того, что магия исходит от разумных существ, населяющих миры, получается, что любое проявление магии заставляет сферу шевелиться на своем месте. Вот так, не больше, но и не меньше. Существо разумное — центр мира.

— Так, значит, в наш мир могут проникать извне? — моргая, спросила я.

— В случае, если произведено достаточно мощное заклинание, способное поколебать нашу сферу так, что она продавит соседнюю, — рассеянно заметил Шерхем.