Анна Клименко - Морф

Я дунула в замочную скважину, оттуда вылетело облачко пыли. И охр же меня дернул загадочным голосом прогудеть в нее:

— Кто-о-о ты, узник этого замка?

Тишина. Как и следовало ожидать.

Я вздохнула с легким разочарованием, отошла от загадочной двери, за которой, скорее всего, Штойц и подземелье приказал засыпать. А потом я ощутила, как зашевелились волосы на затылке: сквозь эту треклятую замочную скважину до меня донесся стон.

Там, клянусь Хайо, кто-то был. И этот кто-то страдал.

— Эй, держи!

Я отпрянула, когда под ноги упал конец веревки. Над краем котлована отрисовался силуэт Гверфина.

— А я уж думала, ты меня бросишь здесь.

— По себе судишь? — весело поинтересовался он, — вылезай, а то уж и вправду поздно.

— А где твой отец?

— Завтра на рассвете уедет, — Гверфин помрачнел, — хоть бы вернулся скорее.

— Я тебя буду охранять, — хихикнула я, — держи там покрепче, а?

***

За завтраком некроманта уже не было, он уехал поутру, бесшумно, как вступающий в Веранту рассвет. Гверфин спустился, когда я уже почти доела свою порцию гренок с сыром, и выглядел неважно: видать, плохо спал после разговоров про тайник. Но рубашка сверкала привычной белизной, волосы гладко причесаны.

— Привет, — буркнул он, усаживаясь за стол.

Подвинул к себе тарелку, стакан с молоком, глянул на меня пристально и немного виновато.

— Ты не сердишься? За вчерашнее?

— С чего бы? — я скривилась, — все равно, это земля под ногами осыпалась.

— Ну, пусть будет земля, — Гверфин улыбнулся, — жалко, что ты неживая.

— С чего бы?

— Да так.

Очень, очень содержательный разговор. И очень странное выражение в черных как спелая ежевика глазах этого худенького юноши. Чтобы не изводить себя лишними мыслями (а ведь всем известно, что много думать вредно), я усиленно заработала челюстями. А-ах. Если бы не пища, то проклятый смертный холод никогда не отпускал бы меня. И никого не было рядом, чтобы меня согреть. Я украдкой наблюдала за Гверфином: тот неторопливо жевал свой завтрак, временами прикладываясь к молоку. Счастливый. Учится в Карьене, через несколько лет станет уважаемым магом водной стихии. А самое главное — живой! Ценить это, казалось бы, незначительное преимущество начинаешь только оказавшись по ту сторону .

— Гверфин, — тихо позвала я.

Он отставил недоеденный завтрак и выжидающе уставился на меня, буравя все тем же задумчивым взглядом.

— Э-э-э… — я замялась, не зная, с чего бы начать, а потом брякнула то, что вертелось на языке, — ты не знаешь, твой отец никого в подземелье не держит?

Смуглое лицо Гверфина вмиг окаменело. Он медленно взял салфетку, но почему-то вместо того, чтобы промокнуть ей губы, принялся отрывать тонкие бумажные полосы и бросать их на стол.

— С чего это ты взяла? — сухо поинтересовался он, не глядя на меня.

Ну, все понятно. Наверное, не следовало заводить с ним этот разговор. Сын, достойный своего отца, иначе и не скажешь.

— Так, показалось… — прошептала я, — раньше мне слышались крики по ночам. Я же тебе говорила, помнишь?

— Но тогда…

— Тогда ты мне сказал, что это призрак. Может быть призрак. Но… Мне кажется, что тогда ты относился ко мне хуже, чем сейчас.

— А что это меняет? — он усмехнулся, покачал головой и сжал в пальцах несчастный огрызок салфетки, — я хорошо отношусь к тебе, Ирбис. Правда. Мне стыдно, что я вел себя как невоспитанный дурак, и я не стесняюсь сказать об этом тебе. Но от этого ведь ничего не изменилось. Здесь могут бродить призраки, — с нажимом произнес он, все также глядя мимо меня, — и ты действительно могла слышать и крики, и стоны. Не забывай, что здесь раньше жили некроманты, понимаешь? И именно поэтому отец отправил меня в Карьен. Ему не нравится, когда я здесь. Он считает, что это место… не самое лучшее для подрастающего мага воды.

«Значит, не скажешь», — я поймала себя на том, что огорчилась.

Мне всегда казалось, что от друзей ничего не скрывают. С другой стороны, если как следует поразмыслить, может ли юный маг считать другом умертвие ? Эх, жаль. А я-то думала…

— Ну, ладно, — я торопливо вытерла дрожащие пальцы салфеткой и поднялась из-за стола, — спасибо за завтрак.

— Ты куда? — он уже был на ногах, напряженный как натянутая тетива.

Я пожала плечами.

— Вышивать, конечно же. На что я еще гожусь?

— Я думал, что мы можем…

Ну конечно, дорогой, теперь ты за мной еще и присматривать сподобишься.

— Мне надо учиться, — я выдавила жалкую улыбку, — надеюсь, ты помнишь о том, что мне надо попасть к эльфам?

— Да, — он поник и ссутулился, — извини.

— Не стоит.

И я действительно отправилась в свою комнату. И в самом деле просидела с пяльцами до заката. Из своего окна я видела, как Гверфин в одиночестве бродил по своей любимой стене, и я знала, что он меня ждет — но продолжала упрямо торчать за столом, то зло втыкая иголку в канву, то листая пожелтевшие страницы учебников. Потом он ушел, солнце село. И тогда я, поеживаясь от привычного уже холода, отправилась на прогулку. Естественно, к яме. Но сперва пришлось завернуть в кладовую и добыть там моток веревки.

С отбытием Арниса Штойца все работы по строительству новой беседки были остановлены, рядом с котлованом не топталось ни одного зомби. Одним концом веревки я обвязала корявый ствол ближайшей яблони, другой сбросила вниз и, упираясь ногами в отвесные стены ямы, спустилась на дно. Прекрасно. Таинственная дверь оказалась рядом, вокруг — ни души. Гверфин наверняка дрыхнет и видит цветные сны.

Я склонилась к замочной скважине.

— Эй. Э-эй. Есть кто живой?

Где-то далеко закричала выпь, я вздрогнула. Потом приблизила ухо к двери. Замочная скважина выглядела как прокол в тканых сумерках, ведущий в извечное царство мрака. Внезапно стало страшно, словно сейчас… да, именно сейчас я собиралась переступить некий порог, после которого уже нельзя повернуть назад.

А может быть, мне все примерещилось? И, может быть, по замку Штойца в самом деле бродит неприкаянный призрак? И, наконец, Гверфин Штойц не сказал мне ни слова неправды?!!

— Эй, — тихо позвала я, уже скорее для очистки совести.

Тишина. Это, наверное, даже хорошо, что никого там нет на самом деле. Ха! Тебе все послышалось, Ирбис Валле. А за дверью на самом деле слепая кишка давно забытых подземелий, и никого там не было вот уже несколько сотен лет.

Но судьба была бы слишком милосердна ко мне, будь это так на самом деле. Сквозь замочную скважину донеслось едва различимое бормотание на неизвестном мне языке. Оно все приближалось и приближалось к двери, потом кто-то заскребся, как будто крыса под полом.

— Ami’deletharn?

Вмиг покрывшись ледяным потом, я вдохнула поглубже.