Елена Усачева - Страна восковых фигур

— Он твой дед? — Танька была до того удивлена, что машинально сняла бинт, и теперь настал черед Тихомирова делать круглые глаза:

— Чего у тебя с пальцем? Обожгла?

Дед снова засмеялся.

— Тебя ждет много поездок, — произнес он и снова собрался куда-то идти, но Макс жестко взял его за плечо и развернул в свою сторону.

— Все, дед, погулял и хватит. Домой пошли.

— Погоди! — Фролова метнула в одноклассника скомканным бинтом. — Пускай еще что-нибудь скажет.

— Он же псих, — удивился Макс. — Что ты от него хочешь услышать? Он десять лет назад умом тронулся и теперь несет всякую чушь.

— Никакой не псих! — Танька засунула обратно в сумку кошку, которая под шумок уже собралась улизнуть, и забежала вперед. — Он про Музей все знает. И про трамвай. И про попугая предсказал. И встреча у меня вчера была.

Тихомиров тяжелым взглядом посмотрел на хихикающего деда, потом на размахивающую сумкой Фролову и обреченно вздохнул.

— Мой дед сумасшедший, — повторил он. — И ты вместе с ним. Ничего он предсказывать не может, так, говорит всякую ерунду.

— Дождь пойдет, — пожаловался старик, и на глаза у него набежали слезы.

— Видела?

Танька почесала намокшую макушку — дождь так и шел не переставая.

— А как же быть с Музеем? — уже теряя всякую надежду, спросила она.

— Он просто тебя там видел, — Макс снова был раздражающе спокоен. — Дед вчера сбежал, я полдня за ним по улице бегал. Если бы не ты со своими криками, я бы его раньше нашел.

— Да-да, — пробормотала Танька, глядя в грустные глаза кошки, которая уже порядком намучилась в сумке. — Он видел, как я садилась в трамвай… А потом… — Фролова была готова разрыдаться. — Значит, мне никто не поможет…

— Валерьянка тебе поможет. И чай с медом, — преподавательским тоном заявил Тихомиров, беря деда за руку. — Отдай Глафиру Ире и иди домой. И руку подлечи, может начаться воспаление!

Они пошли к подъезду. Танька отвернулась от них и вновь раскрыла зонтик, хотя он ей уже был ни к чему.

— Кукла проведет тебя по тоннелю, — услышала она за своей спиной. — Красный рычаг в руках. — Танька крутанулась на пятках. Макс уже открыл дверь и стоял, ожидая, пока дед переступит порог. Но старик на секунду остановился. — Трамвай…

— Идем! — Тихомиров дернул деда за плечо, и дверь за ними закрылась.

— Ты что-нибудь поняла? — Фролова посмотрела на кошку.

Дверь снова хлопнула.

— Ире ничего не говори! — Максим с мольбой посмотрел Таньке в лицо.

— О чем? — На секунду Фролова подумала, что сумасшествие вещь заразная и Тихомиров в припадке какой-нибудь паранойи сейчас душить ее начнет.

— О том, что я уезжаю. Ну, ты знаешь…

— Так мы вместе… — начала Танька, но Макс перебил ее.

— Понимаешь, деда берут в санаторий, и мы на все оставшееся лето едем вместе с ним. Просто я Ире обещал никуда не уезжать. Неудобно получилось. Она расстроится. — Макс побежал обратно к подъезду. — И Глафиру верни, это Ирина любимица!

Макс убежал, а Танька осталась стоять под дождем (из-за неожиданного возвращения одноклассника зонт из ее руки вывалился) и ничего не понимала. Хотя кое-что было ясно — Тихомиров влюблен в Кильку.

— Любовнички, — зло прошептала Танька, подбирая зонт. — Ну-ну, недолго вам радоваться осталось.

И Фролова пошла домой. С возвращением кошки можно было и подождать, а вот кое с кем поговорить ей было просто необходимо. Наверняка Ленка сбегала на улицу и принесла выброшенную в окно куклу обратно. Значит, разговор состоится.

— Где она?

Танька ураганом ворвалась в комнату сестры, разбрасывая все на своем пути. Испуганно метнулись рыбки в аквариуме.

— Где она, я тебя спрашиваю!

Ленка отвечать ей не стала, а сразу ударилась в крик.

— Мама!

— Говори, куда ты ее дела, а то я тебе все игрушки переломаю!

Но ломать Фроловой ничего не пришлось. То, что она искала, лежало у сестры под одеялом.

Танька схватила куклу и посмотрела в ее пластмассовые глаза.

— Обиделась, да? — С каким наслаждением Фролова разбила бы эту куклу обо что-нибудь жесткое. — Жаловаться побежала? Жалко, что я тебя на кусочки тогда не порезала, как бегемота!

— Мама! — Ленка висела у сестры на руках. — Не трогай!

— Это моя кукла, поняла? — Танька отшвырнула сестру обратно на кровать и пошла к себе в комнату. — Что хочу, то и делаю!

— Не смей, она хорошая! — бежала за ней Ленка. Но кукла Таня, видимо, была обречена.

Танька захлопнула дверь, смахнула все со стола, посадила на него куклу, а сама устроилась на стуле.

— Рассказывай! — приказала Фролова, с ненавистью глядя в хорошо знакомое лицо. — Что за тоннель, что за трамвай и что это за бредятина с Музеем?

Таня продолжала улыбаться накрашенными губами и не шевелилась.

— В трамвае ты была шустрее, — стала накаляться Танька. — Или не ожидала, что тебя так быстро раскроют? Представь себе, я тебя видела, и в Музее, и в вагоне. Куда ты меня должна везти?

В дверь стали стучать. Видимо, Ленка таки нажаловалась маме.

— Татьяна!

— Мне некогда! — Фролова и не думала открывать. Но тут до недавнего времени прочная задвижка соскочила со своих винтиков, и дверь открылась.

Увидев дочь, сидящую напротив куклы, мама ахнула, а когда разглядела ее странный палец, схватилась за сердце.

— Это я обожгла, — стала оправдываться Танька. — Кипятком из чайника.

— Мама, не сердись, — забежала вперед Ленка. — Таня хорошая.

— Дурдом! — с чувством произнесла Фролова. — Я пошла кошку отдавать.

Танька поискала глазами несчастное черное создание и с удивлением обнаружила его сидящим в луже.

— Чего это с ней?

Ленка подхватила кошку на руки и ласково заглянула ей в глаза.

— Она в сумке сидела, — стала докладывать сестра. — И была вся мокрая-мокрая. Даже на пол накапало. Давай ее посушим, а то она простудится. — В голосе Ленки появились противные капризные нотки, которые Танька терпеть не могла. — Она такая хорошенькая, — продолжала пищать сестра. — Как ее зовут?

— Глафира, — выдавила из себя Танька, чувствуя, как в бешенстве сжимаются кулаки. — А у тебя, сестренка, выходит, все хорошие?

И тут же все раздражение ушло из нее. Левая рука в кулак не сжималась.

Мизинец. Музей.

— Делай, что хочешь, — отмахнулась от Ленки Фролова, тяжело опускаясь на кровать. Вот помрет она, тогда они пожалеют, что так плохо с ней обращались. Тогда вспомнят, какая она была хорошая. И тогда им станет ее не хватать…

— Сколько воды-то с нее натекло. — Мама с тряпкой в руках склонилась над лужей. — Как будто бы купалась.

— Купалась? — Танька отвлеклась от своих мрачных мыслей. — Это же первая вода!

Она выхватила у мамы тряпку и, подставляя ладони под капельки, помчалась в ванную. Там она выжала тряпку в таз и любовно прижала его к себе.