Дана Стейбнау - Совершенный дар

Нас так воодушевил успех сборника «Many Bloody Returns», что мы тут же бросились составлять следующий. В каждом рассказе первого сборника должны были присутствовать две обязательных темы: вампиры и день рождения. Идея себя оправдала, и для второго сборника мы тоже решили выбрать две темы. Выбирать их было очень весело — может быть, даже слишком, — и нас не раз заносило, когда мы перекидывались блестящими идеями по электронной почте. Например, зомби и День Посадки Деревьев — как вам?

Но успокоились мы на более разумной комбинации: оборотни и Рождество. Потом, опять же веселясь от души, составили список авторов, которых хотели бы видеть. К нашему восторгу, почти все они согласились. Дж. К. Роулинг, правда, отговорилась тем, что занята какой-то другой серией, но почти все прочие смогли представить рассказ в необходимый срок.

Мы надеемся, что вам этот сборник будет так же приятно читать, как и первый. Поразительно, как талантливые писатели разных жанров строят такие разные рассказы из двух одних и тех же блоков. Читайте и наслаждайтесь.

Дана Стейбнау родилась в Анкоридже и выросла на семидястипятифутовом рыболовном сейнере в Аляскинском заливе. Она знала, что где-то есть работа потеплее и посуше, и нашла ее — в писательстве. Первый ее научно-фантастический роман «Вторая звезда» (1991 год) утонул бесследно, зато первый детективный роман «Холодный день для убийства» (1992 год) выиграл премию «Эдгар», а первый триллер — «Игра вслепую» (2005) — попал в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». Второй триллер Даны, «Готовые к ярости», вышел в свет в 2008 году, а двадцать пятый роман (шестнадцатый из серии про Кейт Шугек), «Шепот к крови», ожидается в феврале 2009 года.

— Они истощили пастбище.

— Верно.

— Если не сократим популяцию, хрен останется нам на что охотится.

— Тоже верно, — согласилась Нери.

— Последние два раза, когда мы пытались как-то взять под контроль их деятельность, напомнить, что популяция различных стай сейчас очень далека от равновесия, они нас разорвали в клочья.

— Никто с тобой не спорит, Лукас, — ответил Маннаро.

— Так какого черта мы тогда ходим вокруг да около?

У Лукаса был длинный, резко очерченный нос, квадратный подбородок, овал лица — как из-под резца Праксителя, хотя Маннаро считал, что его внешности свойственно почти царственное отсутствие живости. Молодым редко бывает свойственна строгость черт, и Маннаро подумал, что от этого Лукас кажется чуть-чуть помпезным.

— Мы должны принять решение, — сказал Лукас, — и чем быстрее, тем лучше.

Его интонации и жесты говорили вполне ясно, что откладывали уже непозволительно долго.

Вальвер подался вперед. Густой шотландский акцент делал его речь совершенно неразборчивой, если он не старался говорить медленно и очень, очень отчетливо. Без сомнения, совет понимал серьезность стоящего перед ним вопроса.

— И все же одно предостережение. Действительно ли мы хотим поднимать такой вихрь дерьма перед самым Рождеством?

Он посмотрел на сидящего во главе стола Маннаро, безупречно причесанного, в идеально сшитом костюме, в совершенно свободной позе, впечатление от которой портили лишь быстрые черные глаза, задержавшиеся на мгновение на Нери. Да, она стоила внимания, эта длинноногая и длиннорукая блондинка с кожей цвета сливок, которая так легко краснела, с синими глазами под пышными ресницами, с чувственным красным ртом, вызывающим у мужчин мысли о мягкости ее поцелуев и ленивых воскресных днях. Но Маннаро знал свою племянницу куда лучше многих. Ничего в ней не было ни мягкого, ни ленивого.

— Вальвер говорит разумно, — сказал он. — Последние два раза, когда Совет по дичи предлагал охоту, происходил взрыв сильных чувств — увы, должен добавить, что не мыслей, — от более широких кругов. Е-мейлы, письма, телефонные звонки просто захлестывали управление комиссара. «Хищники — необходимая часть пищевой цепи». «Эти хищники истребляют лишь слабых и больных, тем самым поддерживая стадо здоровым и жизнеспособным, что, в свою очередь, поддерживает здоровье и жизнеспособность популяции хищников».

Он поднял руку:

— Я знаю, что вы все это уже слышали. Отлично. Итак, мы согласны, что действовать необходимо?

Сидящие за столом ответили кивками.

— Мы также согласились, что эта стая неконтролируема. Вопреки собственному желанию, мы согласились, что единственно возможным действием здесь будет ее элиминация. Такое драконовское решение принято лишь после многократных — и безрезультатных — попыток корректирующих акций и после серьезных размышлений о том, что будет лучше служить добру.

И снова никто не выразил несогласия. Маннаро посмотрел на Вальвера:

— Но и Вальвер прав в том, что при каждом предложении контролировать популяцию мы встречались с отдачей невероятной силы, и мы, контролирующий орган, повисали в пустоте беспомощной мишенью любой группы правозащитников, имеющей своего юриста. Он верно отметил, что в данный момент реакция будет всеохватывающей.

— Но что-то же надо делать! — возразил Лукас. — Слишком масштабной стала их деятельность, чтобы ее можно было игнорировать. Любая дальнейшая огласка приведет к полномасштабному приступу бдительности, и тогда под угрозой окажется более широкая популяция. Достаточно знакомый сценарий.

— Разумеется. — Маннаро наклонил голову, изящно отвечая на вызов, который был брошен почти рычанием Лукаса. — Что нам нужно — это представить нашу акцию как благодеяние. Поэтому позвольте мне поставить вопрос так: кто выиграет от этой акции, кроме нас? — Он посмотрел на Нери: — Кому можем мы предложить это как нечто, отвечающее моменту? Как, будем говорить, совершенный дар?

Она удивленно посмотрела ему в глаза, и тут же к ней пришло понимание.

И она засмеялась, в голос, веселым смехом, скрывавшим оживление от предстоящей работы, такое острое, что им можно было бумагу резать.

Маннаро удовлетворенно улыбнулся.

Полиция штата Аляска располагалась в пятиэтажном прямоугольном здании в Анкоридже, уныло-сером снаружи и разделенном на такие же серые ячейки внутри. Заваленные поверхности металлических столов освещались лампами дневного света, из которых каждая третья или четвертая перегорела.

Лобисон подумал, что это неплохая метафора для полицейской работы — в той степени, в которой его жизнь стоила того, чтобы использовать такие слова, как «метафора». Он высыпал в кофе четыре пакета сухих сливок и шесть пакетов сахара, пошел к столу, где скопившаяся пачка дел почему-то совершенно за ночь не уменьшилась.

Его напарница уже работала. Изящная головка склонилась над серией фотографий с места преступления с такими подробностями, от которых человек в ужасе отшатнулся бы, и даже коп не сразу взял себя в руки.