Карен Ченс - Отщепенцы

Нас так воодушевил успех сборника «Many Bloody Returns», что мы тут же бросились составлять следующий. В каждом рассказе первого сборника должны были присутствовать две обязательных темы: вампиры и день рождения. Идея себя оправдала, и для второго сборника мы тоже решили выбрать две темы. Выбирать их было очень весело — может быть, даже слишком, — и нас не раз заносило, когда мы перекидывались блестящими идеями по электронной почте. Например, зомби и День Посадки Деревьев — как вам?

Но успокоились мы на более разумной комбинации: оборотни и Рождество. Потом, опять же веселясь от души, составили список авторов, которых хотели бы видеть. К нашему восторгу, почти все они согласились. Дж. К. Роулинг, правда, отговорилась тем, что занята какой-то другой серией, но почти все прочие смогли представить рассказ в необходимый срок.

Мы надеемся, что вам этот сборник будет так же приятно читать, как и первый. Поразительно, как талантливые писатели разных жанров строят такие разные рассказы из двух одних и тех же блоков. Читайте и наслаждайтесь.

Карен Ченс выросла в Орландо, штат Флорида, на родине воображаемого, и это многое объясняет. С тех пор она жила во Франции, Великобритании, Гонконге и Новом Орлеане, в основном отлынивая от работы, но иногда преподавая историю. Сейчас она, милостью «Катрины», снова во Флориде, где занимается писанием книжек — когда не уклоняется от ураганов (иногда не успевая уклониться от коктейля с тем же названием). Ею написана серия книг о Кассандре Палмер, ставшая бестселлером по версии «Ю-Эс-Эй Тудей» и «Нью-Йорк Таймс». От этой серии есть ответвление «Дочь полуночи», где описываются приключения дампирши Дорины Басараб.

— Не бывает вервольфов наполовину, — сказала я, стараясь не рычать.

От этого разговора я шарахалась полгода. И мой начальник не нашел ничего лучшего, как начать его сейчас. Испортить мне Рождество.

Джил глядел на меня нетерпеливо, и в лысине его отражались флуоресцентные лампы офиса. Тот же самый сияющий купол и недостаток чувства юмора были видны на лежащем перед ним портрете: Реджинальд Сондерс, недавно избранный руководитель Серебряного Круга пользователей светлой магии. Он в сообществе магов нечто вроде президента, только без дурацких ограничений на срок. Джил — его старший брат и глава лас-вегасского отделения Корпуса Военных Магов — который в Круге исполняет нечто вроде полицейских функций. Это уж такое мое везение — получить перевод из тихого, ничем не примечательного отдела в Джерси в такой, где любая ошибка будет очевидна сразу.

— Твоя мать была вервольфом, Лиа. Дом Лобизон.

— Клан Лобизон. И моя мать была человеком, пораженным болезнью. — Господи, как я устала впихивать одну и ту же мысль в толстые людские черепа. — Ликантропия — не генетическое свойство, вроде цвета глаз. Она не передается детям…

— Кроме тех случаев, когда передается.

Джил посмотрел на меня, сузив глаза. Будто ждал, что у меня вдруг когти вырастут.

Обычная реакция. Отец мой был из клана де Круазет — старинной магической семьи, где служба в Корпусе была традицией. Вопреки моей человеческой фамилии мать назвала меня Аккалиа, что означает по-латыни «волчица». Одной этой комбинации было достаточно для недоуменных взглядов в любой компании магов.

— Джил, я военный маг, — сказала я, помолчав. Мой психотерапевт мне рекомендовал от припадков гнева дышать глубоко и размеренно. Пока что особых улучшений я не видела, но дело тут в том, быть может, что я работаю с Джилом. — Много вам известно вервольфов с магическими способностями?

— Ни одного. Но знаю, что такое бывало. Они не умирают после укуса, как вампиры, и потому не теряют способности к магии. — Он улыбнулся мне не так чтобы дружелюбно. — Поискал и нашел.

— Я не вервольф!

— Я вот что имею в виду: твоя связь с этими… людьми делает тебя идеальным кандидатом для этой работы.

По тону было понятно, что словом «люди» он в последний момент заменил слово «животные». Я всерьез подумала повернуться и уйти из его кабинета. Одна причина, почему я этого не сделала, чтобы не было очередного инцидента «нарушения субординации» — как мои начальники называют любое поведение, кроме безоговорочного послушания, — потому что тогда бы меня выставили навсегда. Вторая причина — фотография девушки, смотрящей на меня со стола Джила.

Ей было шестнадцать, хорошенькая и бледная, как фарфор, натуральная блондинка с медовым оттенком. Глаза — синие, как сказано в досье — закрыты темными очками от Гуччи, а сама ее фигурка ростом пять футов два дюйма изящно расположилась на капоте модной спортивной машинки. Не очень похожа на сбежавшую из дому девчонку.

Ну, на вервольфа она тоже не очень похожа.

— Даниэла Арну. Пятая девушка-вервольф, исчезнувшая за последние полгода на моей памяти, — сообщил Джил, краснея до предынфарктного состояния. — Вервольфы никогда нас о помощи не просят, но на этот раз обратились. И Круг на меня давит, чтобы были результаты.

— О чем-то можно судить по требованиям выкупа.

— Требований выкупа не было. Ни для одной из них.

— Но… но тогда зачем их похищать? Нападение на высокопоставленного члена клана — это псевдоним самоубийства. Даже если вернуть девушку невредимой, оскорбление потребует крови. Зачем рисковать, если нет стимула?

— Вот. — Джил одобрительно кивнул, будто я очко заработала. — Это именно то, о чем я говорю. Ты немедленно поняла, какой у них статус.

— Ранг, — поправила я, — и это нетрудно. Арну сейчас — лидирующий клан. И это не отменяет того факта, что я не та, которая тебе нуж…

Он хлопнул ладонью по столу, прервав мою речь:

— Да ты хоть понимаешь, сколько скипидара мне за это вмазывают под хвост?

Понимаю, что это главная твоя проблема, молчу я в ответ. Джила довести до бешенства просто — обычно для этого хватает моего присутствия. Я больше похожа на вервольфа в образе человека, чем многие настоящие. Точнее, я выгляжу как стереотип вервольфа: темные волосы и серые глаза. Предубеждение Джила против оборотней уступает только его неприязни к женщинам на службе в Корпусе, и меня он возненавидел с первого взгляда. Естественно, мой послужной список положения не улучшил. Мне искренне не хотелось напоминать ему о некоторых слишком недавних событиях, но я должна была заставить его увидеть причину.

— Вот честно скажу, лучше меня не ставить на это дело.

— Лучше тебя не ставить на это дело! — передразнил он меня. — Да никого ж другого у меня нет! Никто не знает вервольфов так, как знаешь их ты.

Я бросила тонкости — дипломатия никогда не была моей сильной стороной.