Альфред Хейдок - Радуга чудес

Начались поиски работы — ее не было, или же это была такая работа, к которой совершенно не лежала душа. Набегавшись по различным учреждениям, она, усталая, возвращалась домой. Матери уже не было: ее похоронили еще раньше, в то беззаботное время, когда Эдуард каждое утро целовал свою обожаемую Берту, уходя на службу. А теперь жизнь неслась мимо нее, и она оказалась в ней лишней.

Как ни долго было плавание, пароход с Эдуардом на борту снова вернулся в Рижский порт. Возвращение в родной город сильно взволновало его, что было вполне естественно: раньше никогда не приходилось надолго покидать родные места. На пристани толпился радостный, суетящийся народ, пришедший встречать возвратившихся моряков. Жены пришли встречать мужей — улыбки, объятия, поцелуи, кое-где цветы…

И тут Эдуард остро ощутил, что он одинок; что никому нет дела до того, приехал он или нет… Мог бы и не приехать, и никто бы этого не заметил — он никому не нужен…

Затемнилась при этой мысли вся радость возвращения. Хмуро прошел, не глядя ни на кого, через толпу на пристани и двинулся дальше… Куда? Сначала он сам этого не знал, но потом стал отдавать себе отчет, что его неотвратимо тянет взглянуть на покинутый дом, и он идет туда, где провел детство и где ему преподнесли отраву, которую он принял за любовь.

Но, странно! Он вдруг поймал себя на мысли, что у него нет злобы к Берте за обман, потому что этот обман был невыразимо сладок, пока не открылся, и что если бы Берта не сбила его с той уныло-однообразной тропинки, по которой он шел до памятной встречи с нею, то не было бы мук, но не было бы и радости… А что в конце концов лучше: жить, как серый камень, или же превратиться в натянутую струну, из которой смычки Скорби и Ликования поочередно извлекают свои мелодии!..

Путь от пристани до дому был неблизкий: он пересаживался с трамвая на трамвай, благо, знал все маршруты, как свои пять пальцев, но не мог составить никакого плана действий. «Э-э, там видно будет!» — решил он наконец.

Уже зажглись вечерние огни, когда он очутился перед огромными дубовыми воротами с калиткой, ведущей во двор его дома. Во дворе, кроме ребятишек, никого не было. Он прошмыгнул к ближайшему дереву, стал за ним и начал наблюдать за окнами своей квартиры — света не было. Наверное, Берта еще не вернулась, а может, она переехала к кому-нибудь из тех, с которыми… Может быть, там теперь другие жильцы?..

Последнее предположение ему явно не понравилось. Ключ от квартиры был в кармане. Он решил выяснить, ведь в конце концов там остались его вещи, которые могли понадобиться…

Он удивлялся, пока поднимался по лестнице, отчего так страшно колотится сердце: неужели для него что-нибудь да значит женщина, которая так подло с ним поступила?..

Ключ щелкнул в дверях — он вступил в полную темноту передней. Когда рука в привычном месте нащупала выключатель и вспыхнул свет, он увидел перед собой Берту. Она стояла в дверях комнаты и была даже принаряженной. Очень спокойным голосом она произнесла:

— Я ждала тебя гораздо раньше: в пароходстве сказали, что прибытие ожидается к обеду.

Затем быстро подбежала, охватила его шею руками и зашептала:

— Я была дура!.. Я была так одинока… Бей меня, если хочешь!..

Мог ли он ее бить? Мог ли он ей в чем-либо отказать? Эта женщина когда-то властно взяла его, и, если бы не взяла, он, может быть, никогда и не отведал бы дурманящего напитка любви, который могут сварить небо и земля только вместе, но никогда — порознь.

У Берты даже стол оказался празднично накрытым. Садясь за него, Эдуард взглянул на диван, где обычно должен спать кот, но его там не было. Поймав его взгляд, Берта коротко бросила: «Потерялся».

Старые, с детства знакомые предметы снова окружали его; стало необычайно уютно… Где-то на задворках сознания хитрая старушонка с ехидно поджатыми губами — житейская мудрость — зашамкала:

— Не выдержит она жизни с тобою: ты скучный — сорвется…

— Уйди! — вырвалось у него, — хоть день, да мой!..

— Ты что-то сказал? — уставилась на него Берта.

— Нет, ничего! — ответил он и, медленно привлекая ее к себе, обнял…

В том, что мы рассказали о жизни маленького человека, нет ничего непонятного, таинственного, потустороннего или страшного. Тем не менее, последнее в нем участвовало, и все, рассказанное нами до сих пор, только фон, на котором разыгралось странное событие. Рассказала об этом Берта.

После неудачных поисков заработка она впала в очень подавленное состояние. На ней буквально сказалась старинная поговорка: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Она осознала, что Эдуард положил к ее ногам всю жизнь целиком, без остатка… И тем, другим, она была нужна лишь как временная игрушка… Появилось желание, чтобы Эдуард вернулся, но мог ли он с ней помириться?

Во время тяжелых раздумий одна из подруг посоветовала сходить к древнему старику, который достоверно предсказывал будущее, и сама вызвалась проводить к нему, так как ей тоже хотелось кое-что узнать.

Повела она ее куда-то на окраину Риги, где теснились друг возле друга маленькие домики. Тут их и принял одинокий старик-ведун. В домике была всего одна комната, так что посетители, если их было несколько, могли слышать, что говорил старик каждому из них. Подруга уступила Берте первую очередь, и старик в точности предсказал ей возвращение Эдуарда и что они помирятся, указал сроки. Затем перед стариком села подруга. После того как ведун изложил ей все, что она хотела узнать, он сказал:

— Я стар, очень стар, даже старше, чем люди думают, и мне пора умирать. Но я должен кому-либо передать свое искусство с тем, чтобы тот в свою очередь передал его другому, когда придет его час. В тебе я вижу способности к нашему делу, прими от меня мое знание, и ты проживешь жизнь в богатстве, без забот — денег у тебя будет достаточно, а если кого полюбишь — не устоит он против твоих чар. Решай, доченька, упустишь случай — пожалеешь!

С затаенным дыханием подруга выслушала речь старика, и какая-то борьба началась в ней. С одной стороны, это было очень хорошо: она мечтала о такой беззаботной жизни, а с другой — чудилось что-то неладное… Прошла минута, другая — старик ждал ответа. Она уже было решила согласиться, когда у нее непроизвольно вырвался вопрос:

— А что будет, если я, когда настанет мой смертный час, не найду человека, согласного принять от меня знание?

По сморщенному, как маска старости, лицу предсказателя проползла гримаса ужаса.

— Тогда, — сказал он с дрожью в голосе, — придут черти и по кусочкам отщиплют у тебя мясо с костей.

— Не надо мне твоего искусства! — воскликнула девушка, и обе подружки поспешно ушли.

Две недели спустя они прочли в газете о загадочном убийстве. Был убит одинокий старик, живший на окраине Риги в собственном домике. Соседи, заметив, что старик долгое время не открывает ни дверей, ни ставень своего жилья, дали знать в милицию. Когда на стук милиционера никто не отозвался, взломали дверь. То, что они увидели, леденило душу: от старика остались на полу одни лишь кости… Мясо было отделено от костей кусочками, которые тут же валялись на полу. Но самым загадочным и неразрешимым в этой истории оставался вопрос — каким образом убийца мог проникнуть в дом, если дверь и ставни были изнутри заперты на засовы и были целы и невредимы?