Сергей Антонов - Скальпель доктора Менгеле

Верный привычке оставаться в тени, Чадов сидел в кресле, поглаживая лежащий на столе белый шарф. Освободившееся место на шее занимал ортопедический бандаж.

— Явно выраженная нестабильность шейных позвонков, — заявил он вместо приветствия. — Требуется жесткая фиксация, а сегодня я как раз намерен сделать много резких движений. Очень резких…

— Георгий Давыдович, — промямлил Микошин. — Я обещаю все уладить. Не пройдет и суток…

Настольная лампа врезалась в стену всего в нескольких сантиметрах от головы Сергея. Он в ужасе присел. Спокойствие сохранял только Герман. Его бледное лицо дышало бесстрастием.

— Свет! — прорычал хозяин. — Включите свет. Я сильно хочу видеть ваши рожи!

Микошин выполнил приказ. Георгий Давыдович вышел на середину комнаты.

— Герман, докладывай! Только ты в этой никчемной компании способен излагать свои мысли более или менее связно.

— Девчонке удалось сбежать. Ей явно кто-то помог — убит один из наших псов.

— Отлично! Прокол за проколом! Одни разгуливают по моему дому, когда им вздумается, дерутся с охранниками и, в конце концов, уезжают в сопровождении милицейского эскорта. Другой не может поймать маленькую нахалку, которая испаряется, оставляя мне на память труп любимого пса. Третий, — Герман Давыдович ткнул пальцем в Микошина. — Позволяет обыскивать гараж. Если будет продолжаться в таком же духе, сюда станут водить экскурсии. Скажи, Сергей, зачем ты мне нужен? Может ты поизносился и утратил былую хватку? Только скажи и отправишься на операционный стол. Я освежу твое тело и взбодрю дух. Только скажи и для старого друга будет сделано все возможное и невозможное!

— Не надо на стол, — кадык Микошина судорожно задергался. — Я всегда служил вам верой и правдой.

— Данные тех циркачей, которые прыгают через забор не хуже кузнечиков, надеюсь, установлены? — успокоившись, хозяин вернулся в кресло. — Не говори мне Сережа, что они сохранили инкогнито.

— Нет! — Микошин обрадовался смене темы. — Один из них уже попадал в мое поле зрения. Некий Игорь Семенцов, вор-домушник. Два года назад влез в наш подвал и был настолько ловок, что сбежал. Пришлось определить его в тюрьму. Второй — Виталий Светлов, старый друг Семенцова. Предполагаю, что, проникнув во двор, они не преследовали определенной цели. Просто напились, и Семенцов решил посчитаться со мной за прошлое.

— Так-так. Возраст? Физическое состояние? — Георгий Давыдович посмотрел на один из плакатов, так, словно прикидывал, что можно сделать с двумя нарушителями спокойствия.

— Каждому по тридцать три. Оба в отменной физической форме.

— Хм… Отличные экземпляры. Возраст Иисуса Христа и Ильи Муромца, — бледные губы раздвинулись в хищной улыбке. — Самое время заводить учеников и совершать подвиги. Я с удовольствием помогу этим ребятам, как-то определиться в жизни. Достань мне их, Сергей. Обязательно достань. Возьми под контроль их квартиры и попроси нашего человека тоже заняться ими.

— Переверну город вверх дном, но…

— Я знаю, чего ты опасаешься. Он не откажет в помощи, поскольку успел замараться так, что никаким «Тайдом» не отмоется. И насчет города. Мне кажется, пришло время переезда. Нами начали интересоваться, а это к добру не приведет.

— Когда быть готовыми? — на лице Микошина появилось выражение невыразимого облегчения. — Я тоже считаю — надо бежать…

— Никто не спрашивает твоего мнения, трус, — Георгий Давыдович смерил помощника презрительным взглядом. — Ты настолько плохо меня знаешь, что осмелился думать, будто я уеду просто так?

— Нет…

— Да! Когда-то этот город убил Чадова. Теперь Чадов уничтожит город. По этим улицам, — Чадов ткнул указательным пальцем в потолок. — Будут бродить мои кадавры. Живые, в конце концов, позавидуют мертвецам. Только убедившись в том, что дело сделано я покину проклятую дыру! До этого дня я просто шутил, намекал на свое существование. Теперь буду атаковать по всем правилам стратегии и тактики. Сколько у нас людей?

— Четверо охранников, — пробормотал Микошин. — Только вряд ли на них можно положиться до конца.

— Будет можно! Часа через два ребятки станут просто шелковыми, — Чадов подошел к Микошину вплотную. — Придется хорошенько поработать. Готовь операционную. Пока четыре стола. Герман приведешь сюда наших молодцев. Сделай так, чтобы они были тихими и не трепыхались по пустякам. Ты, Сергей выпусти всех собачек. Объявляется, ха-ха, чрезвычайное положение. Без твоего ведома сюда не должна проникнуть даже мышь. Всем все ясно? Тогда не стойте, как три тополя на Плющихе. Будем ковать металл, пока он не остыл!

Герман ушел, а Микошин остался.

— Георгий?

— Нужны пояснения? Ты, в самом деле, стал туго соображать?

— У тебя есть все, что требуется для работы. Зачем лезть на рожон и выдавать себя, устраивая кавардак? Ты сделаешь несколько десятков кадавров. Они переполошат всю округу, а дальше? В конце концов, до нас доберутся!

— До нас? — Чадов расхохотался. — До нас?! С каких пор ты беспокоишься обо мне? Не отвечай. С тех самых, как устроил за счет меня спокойную жизнь. Вжился в образ богача, стал носить атласные халаты и вместо того, чтобы хлебать водку, начал нюхать первосортный кокс! Называешь меня Георгием, как в старые добрые времена? Милый Сережа! Если в тебе мало что сохранилось от исполнительного работника морга, то от патологоанатома Чадова осталось еще меньше. И это «меньше» жаждет мести, признания! Хочешь дружеский совет?

— Хочу, — Микошин отшатнулся от вытянутых рук Чадова и попятился, но оказался прижатым к стене.

— Не стой у меня на пути. Раздавлю как таракана! — тонкие и длинные пальца хирурга, коснулись виска верного помощника. — А может, сделаю лейтенантом своей гвардии ходячих трупов. Что тебе больше нравится?

Микошин вылетел из подвала, как ошпаренный, вбежал в свою комнату и бросился к окну. Если вовремя предупредить охранников, то есть шанс на то, что они справятся с Германом. А об окончательно спятившем дружке позаботится он сам.

— Ах, черт!

Герман уже входил в стеклянную будку, а значит, охранников можно было смело вычеркивать из списка Сопротивления.

Микошин выдернул ящик письменного стола с такой силой, что тот упал на пол. Вместе с бумагами выпали пистолет и обойма.

— Я не собираюсь подыхать вместе с тобой, — бормотал Сергей, пытаясь впихать обойму в рукоятку. — Убью! Заварю дверь и…

Носок до блеска начищенного ботинка ударил Микошина под подбородок. Лязгнули, прикусывая язык, зубы. Новым ударом ноги Чадов отфутболил пистолет в дальний угол комнаты.

— Ты, кажется, не спешишь выполнять мои поручения?

Заполнившая рот кровь мешала Сергею говорить. Он сплюнул ее на пол и прошамкал, морщась от боли: