Ньевес Эрреро - Чужая жизнь

— Я уже здесь!

Через некоторое время мать постучала в дверь его комнаты костяшками пальцев.

— Мама, я переодеваюсь, — коротко ответил Лукас. Это было единственное, что пришло ему в голову, чтобы не открывать ей. Разглядывая себя в зеркало, Лукас прошептал: — Ну и вид у меня…

— Хорошо, — сказала Пилар. — Вот это мне нравится. Молодец, что пришел домой вовремя, как мы и договаривались.

— Спокойной ночи! — глубоко вздохнув, пробормотал сын. Если бы она увидела его сейчас, то наверняка запретила бы ему вообще выходить из дома. В этом Лукас был уверен.

Юноша встал под душ прямо в одежде, донельзя испачканной после путешествия на остров. Он просто не придумал ничего иного, чтобы смыть с себя грязь. Лукас освобождался от одежды по мере того, как грязь исчезала с его плаща, брюк и рубашки. Он словно заново родился, стоя обнаженным под горячим душем. Теперь единственной целью Лукаса было считать часы, которые ему оставались до встречи с Орианой.

Будильник в комнате Лукаса зазвонил ранним утром. Когда он открыл глаза и хотел было подняться, у него появилось ощущение, что каждая клеточка его тела пронизана болью. Юноша дотронулся до своей головы и обнаружил всего лишь небольшую припухлость на месте вчерашней шишки. Он подумал о том, что это было действие снадобья, приготовленного Джозефом. Лукас прошел в ванную комнату и, глядя на себя в зеркало, увидел, что единственным свидетельством его падения в колодец на острове Салтес была царапина на лбу. Он начал двигать руками и плечами, и постепенно мышечная боль прошла. На какое-то мгновение юноша застыл перед зеркалом. Он не сводил глаз со шрама, разделившего его грудь сверху донизу на две половины. Проведя по шраму указательным пальцем правой руки, юноша спросил себя, сколько осталось в нем от прежнего Лукаса. Иногда у него возникало ощущение, что именно Кендаль завладел его разумом, и Лукас чувствовал потребность наедине обдумать все, что произошло с ним в течение столь короткого периода.

Он посмотрел на часы и начал быстро собираться. Лукасу вовсе не хотелось опаздывать на свое первое свидание с загадочной Орианой. Зеленые глаза девушки накрепко запечатлелись в его памяти, казалось, он ощущает присутствие Орианы даже тогда, когда она находится далеко. Никогда ранее ни одна девушка не нравилась Лукасу так сильно, как Ориана. Он надел плавки, черные джинсы и белую рубашку.

Прежде чем выйти из комнаты, юноша спрятал свой еще мокрый плащ в шкаф и завернул в полотенце брюки, в которых он был вчера, намереваясь бросить одежду в стиральную машину раньше, чем ее увидит мать. Открыв дверь, он столкнулся нос к носу с маленьким Луисом, который поджидал его, сидя у двери.

— Привет, брат! Куда собрался?

— Я иду на пляж. Договорился кое с кем.

— Мама, Лукас договорился встретиться с девушкой! — закричал Луис, желая сообщить новость матери.

— А ты не хочешь помолчать немного? Я не говорил тебе, что иду на встречу с девушкой, — обиженно произнес старший брат.

— От тебя разит одеколоном, и ты надел новую белую рубашку. Думаешь, я дурак?

— Ты на него похож!

Появилась мать, чтобы примирить их. Она посмотрела на старшего сына, и ее внимание сразу привлекла царапина на его лбу.

— Не хотите ли помириться? Что с тобой случилось, Лукас?

— Да ничего особенного… Просто поцарапался вчера.

— Чем? — настаивала Пилар.

— Мама, ну пожалуйста, не придавай этому значения. Не нужно постоянно беспокоиться о том, что со мной что-то произойдет… Я ухожу!

— И не думай! Сначала ты должен позавтракать. Почему ты не расскажешь мне о том, что произошло?

— Он хотел поцеловать девчонку, а она дала ему пощечину, — сказал Луис и поправил свои очки, постоянно норовившие сползти на нос. Мальчику доставляло удовольствие выводить из себя старшего брата.

Лукас не ответил. Он бросил на Луиса один из тех взглядов, которые заставляют замолчать слишком болтливого собеседника. Юноша позавтракал как можно быстрее и попрощался с матерью. Своему брату он ничего не сказал. Когда Лукас уже открывал входную дверь, мать его остановила.

— Должна попросить тебя об одолжении. Мне нужно идти в аптеку, чтобы помочь твоему отцу. Так что тебе придется взять с собой Луиса.

Лукас, который уже почти вышел из дома, застыл в дверном проеме. Он обернулся и увидел Луиса с полотенцем на плече, готового идти на пляж. Мальчик лукаво улыбался.

— Нет, мама. Сегодня не получится. У меня особая встреча, на которой я не могу появиться с Луисом. Это ломает все мои планы. Ты должна меня понять.

— Я знаю, но твой отец остался сегодня без помощника, и я должна идти.

— Ну так возьми с собой Луиса. Я уверен, ему понравится.

— Я предпочитаю пойти с тобой на пляж. В аптеке мне всегда становится скучно, — поспешил сказать мальчик.

— Если ты идешь на пляж, то тебе ничего не стоит взять его с собой, там он будет играть сам. Уверена, что брат не будет тебе мешать.

Лукас посмотрел на часы и увидел, что уже опаздывает. Он не мог продолжать этот спор, и ему пришлось согласиться. Юноша был очень зол. У Лукаса складывалось впечатление, что все его планы рушатся. Ему хотелось побыть с Орианой наедине и впервые поговорить с ней без посторонних, но юноша понимал, что это невозможно.

На протяжении всего пути до мола, откуда уходил корабль на пляж Эль-Ромпидо, Лукас молчал. Луис весело болтал, комментируя все, что видел вокруг. Они пришли за несколько минут до одиннадцати. Лукас облегченно вздохнул: ему удалось прийти раньше Орианы.

Погода не слишком располагала к тому, чтобы искупаться в океане. Небо было затянуто облаками, хотя иногда робкое солнце на несколько минут прорывалось сквозь них, освещая пляж. В связи с этим на остановке в ожидании транспорта, чтобы переправиться на атлантическую часть устья Каменной реки, народу было немного. Короткий переезд обычно занимал минут пятнадцать, и поэтому туристы, которые остановились в расположенных неподалеку гостиницах, часто ездили именно на этот пляж. Моряки, начинавшие свой рабочий день примерно в это время, готовили судно к перевозке людей с берега на берег. Они работали так до восьми часов вечера с небольшим, в полчаса, перерывом на обед. Их рабочую одежду составляли «бермуды», майки и шлепанцы с перемычкой между пальцами. Один из моряков, светловолосый и худой, стоял у руля, а другой, смуглый, с задубевшей от солнца и ветра кожей, собирал деньги за проезд и проверял билеты. Через какое-то время они менялись местами.

Орианы еще не было, когда один из моряков сообщил Лукасу, что они отплывают. Было ровно одиннадцать часов. Юноша уже готов был подать рукой знак, чтобы их не ждали, когда появилась Ориана, бежавшая по деревянным мосткам, соединявшим мол с портом. Молодой человек попросил моряков подождать, а Луис начал делать медсестре знаки, что ей нужно поторопиться. Лукас выиграл время, покупая билеты на троих. Они дожидались девушку у трапа, и Ориана наконец ступила на палубу. Черные волосы девушки были распущены. Она была в коротких белых брюках и ярко-зеленой блузке с длинными рукавами, начинавшимися прямо от пояса. На плече у девушки висел рюкзак. Она запыхалась, но прыжком влетела на корабль, вместо того чтобы подняться по перекидному трапу. Ориана говорила, не переставая при этом улыбаться, однако Лукас почти не слушал ее. Он наблюдал за тем, как глаза девушки из зеленых постепенно становились черными. Она нервничала. В течение нескольких секунд их лица оказались так близко, что она замолчала. Это был первый раз, когда они увиделись вне стен больницы. Лимонно-лавандовый запах Орианы заполнил небольшое пространство между ними. Они не знали, как приветствовать друг друга, и в этот момент невидимую нить, связывавшую их, разорвал голос Луиса: