Ядвига Войцеховская - По ту сторону стаи

Нас толкают лицом к стене. Прижимаюсь щекой к холодному камню, грубому, как наждачная бумага, и смотрю на Лену.

- Близзард, - говорит она одними губами.

- Легран, - чуть улыбаюсь я.

- Представляешь этого сопляка в роли палача? - спрашивает она и тут же получает удар по почкам. Прикрывает от боли глаза, но я вижу на её губах усмешку. Лена никогда не согнётся, они, верно, плохо знают и её, и меня. Нас можно убить, но не согнуть. И уж конечно не сломать.

- Надеюсь, к двадцати годам он хоть чему-то научился, - добавляет она.

Нам уже всё равно, что мы будем представлять собой при выходе из этой комнаты. Если мы вообще из неё когда-нибудь выйдем.

Открывается дверь, и вводят кого-то ещё. Я краем глаза вижу, что это Фэрли и Уолли Макрайан. Интересно, сколько ещё смертников они рискнут сюда притащить?

Легран-младший... Хейс... Дженнингс... Затопеч... Дэвис... Мидлтон...

Жирная скотина подходит к Райту и начинает что-то тихо зачитывать ему по бумагам, которых у него в руках целая пачка. Судебные дела из канцелярии Внутреннего Круга, - догадываюсь я. "...семья Армстронг... при невыясненных обстоятельствах... пожизненно... Артур Сперроу, член Внутреннего Круга... убийство при отягчающих... пожизненно... семья Джонсон... " И так далее. И ещё. И ещё.

- Все в рассудке? - спрашивает Райт.

- Да, мистер Райт. Эту падаль ничего не берёт, - с ненавистью отвечает комендант.

- Отпустите охрану, - говорит Райт.

- Но... мистер Райт, - пытается возразить тот, - десять "чистильщиков"... Это несколько... неблагоразумно...

- Оставьте, Робертс, - перебивает его Райт. - После нескольких месяцев Утгарда?! Неужели вы думаете, что они ещё на что-нибудь способны? Тогда у вас тут просто курорт для богатых бездельников, а не тюрьма. Послушайте, Робертс, а ведь вы можете, оказывается, неплохо заработать: экзотика всегда в цене. Продавайте за звонкую монету туры по Межзеркалью, с полным пансионом и проживанием в ваших чудных комфортабельных камерах, и быстро станете богачом.

Робертс издаёт еле слышный писк, наверное, имитирующий смех, и с хрустом сжимает пачку бумаг, которую держит в руках. Даже если этот недоносок - я только сейчас узнала, как его зовут - и сомневается в правильности подобного решения, вряд ли он ещё раз скажет это главе Сектора. Герою, которого носит на руках весь этот проклятый сброд.

Меня перекашивает от ненависти. Чёртов герой грязных чертовых кровосмешенцев.

И тут случается невероятное. Я физически ощущаю нечто такое, отчего всё переворачивается с ног на голову. В моё сознание проникает чужой разум. Властный, холодный - и от этого хрусталя мой разум, кажется, сам вот-вот пойдёт трещинами и разлетится на осколки. Он легко подавляет волю, и, как альбом с фотографиями, листает забытые страницы моей памяти. Может быть, я схожу с ума - потому что мне кажется, что сзади стоит мой хозяин.

Так было только с хозяином - от него за ложью, прикрытой лестью или ненавистью, не мог укрыться никто: ни трус, ни предатель, ни обманщик. Он видел нас насквозь, будто мы были сделаны из венецианского стекла, как тонкостенные бокалы старинной работы.

Видимо, подобное чувство охватывает всех, кто присутствует в этой комнате - мы разом оглядываемся и видим, как Робертс медленно оседает на пол, не издав ни звука.

Время словно останавливается.

- Всем всё понятно? - спрашивает Райт.

Мы стоим, как будто нас оглушили.

- Что за чёрт? - хрипло говорит, наконец, Фэрли и делает шаг вперёд. За ним трогается с места кто-то ещё.

Внезапно точно тайфун проносится по комнате. Нас отбрасывает назад и вжимает в стену с такой силой, что темнеет в глазах.

- Я не ясно дал понять, кто ваш хозяин? - спокойно произносит Райт.

И вдруг я вижу, как его глаза, совершенно обычные человеческие глаза, начинают пылать огнём ада, а зрачок стремительно сужается до вертикального, как у кошки или змеи, смотрящего в самую глубь моей души. Словно вернулись те времена, когда хозяин, увидев меня в первый раз, держал за руку и что-то спрашивал... спрашивал... а я потом не помнила, что, но больше всего на свете хотела, чтоб он ещё раз подошёл ко мне и просто оставался рядом...

Он по очереди приближается к каждому из нас и задерживается на несколько секунд - а может быть, на несколько часов? Время снова превращается в дёготь.

Прямо передо мной оказываются зрачки-свёрла, и я словно лечу куда-то, погружаясь в пропасть своих воспоминаний...

"...Вашу руку, - тихий голос коменданта. - Вы знали, что...? - Всё плывёт перед глазами... - Ты никто, высокородная... ты как собственность... чёртова корова с фермы..." Смеётся - как смешно. Надо мной - деревенский бастард. Куски раскрошившегося зуба, которые я выплёвываю вместе с кровавой слюной - ему под ноги... Много боли от ударов - в лицо, в живот. Холодные пальцы Легран, вытирающие кровь с моих губ. Наслаждение её обжигающим поцелуем, коктейлем из чужой боли и пепла пожарищ... и смертью, местью, утолённым голодом, и - чёрт меня подери - дробящимися шариками с восхитительным запахом металла и специй, оседающими на губах с кисло-сладким привкусом Божоле.

- Месть... Гордость... Честь... Равновесие... - звучит в ушах тихий шёпот, повторяя слова моего самодельного заклятия. - Каждому своё. Всё, что захочешь. Чуть позже. Будущее принадлежит и тебе, леди Близзард...

Всё, что захочешь. Я словно просыпаюсь. И не я одна. Фэрли догадывается первым. Недаром всегда был сообразительнее прочих. Он молча подходит к Райту и преклоняет колена.

- Встань, Фэрли, - говорит Райт. - Господа, я делаю вам предложение, от которого невозможно отказаться. Вы родовиты, как короли, а кто вы сейчас - посмотрите на себя. Никто, каторжники с позорным клеймом на плече. Я даю вам право выбора: присягнуть на верность мне, либо... вернуться в свои уютные камеры, - он усмехается, и мы понимаем, что вернуться мы можем только на тот свет. - Что тянуть? Да, так да, нет, так нет. Названный вслух предмет обретает форму, произнесённые слова Клятвы делают её твёрже алмаза.

Путь впереди только один, без развилок. Но эта по сути невозможность выбора меня не волнует никак. Выбора нет: или служи, или умри.

Всё, что захочешь. Создатель всемогущий! Снова обрести своё место в мире и хозяина, без которого я никто и ничто, потому что мне не для чего существовать.

Нам нечего терять, кроме своей жизни. Мы и так давно потеряли всё, что только могли. Поместья - единственное, что не было конфисковано до начала войны, золото - то, что не было спрятано от конфискации, челядь - ту, которая когда-то не разбежалась, большую часть Семей. Что мы можем потерять ещё? Честь, которая не будет стоить ничего, если мы распрощаемся с жизнью? Не лучше ли рискнуть, поставить на кон последнее - честь, и доверить свои судьбы безродному полукровке, не вникая в то, что с ним произошло? По двум причинам: только что мы видели непостижимую власть разума - в месте, где разум был бессилен, и только что было произнесено волшебное "всё, что ты захочешь".